Последний еврей из КГБ - Борис Барабаш

– Каганович?

– Не думаю. Каганович в такое не полез бы. О его каком-то участии ничего и не говорили.

– А что ты думаешь, было на самом деле?

– Не знаю… Я тогда уже работал в Одессе. До нас доходили только отголоски. Возможно, после смерти Сталина, стране грозило противостояние двух систем – армии (Жуков) и НКВД-МГБ (Берия). Большинство партийцев боялись Берии. Поэтому и стали на сторону армии. Сложно было рассчитать. Главную роль там играли Молотов и Маленков. Какой там Хрущев…? На чью сторону они стали бы, тот бы и выиграл. Они решили стать против Берии. И проиграли. Они думали, шё Хрущев – поцеватый, и они смогут им управлять. А Хрущев их потом оттер! Кто бы мог подумать? Стали бы на сторону Берии, кто знает, шё было бы? И для них, и для страны? Но тогда, до вооруженного конфликта дело не дошло. Все-таки это были государственные люди. Нашли какой-то компромисс. Думаю, шё дали уехать Берии куда-то за границу. Мне один человек говорил, шё в Аргентину. Не знаю, правда, или нет. Ну, сейчас Берии, уже, наверное, нет в живых. Возраст. Хотя… Живут же Молотов, Каганович. Но шёб Берию расстреляли… Не. Не верю! Он был очень умным человеком. И имел, как говорится, интуицию. Возьми, к примеру, атомную бомбу. Сначала руководил этим делом Молотов. Сталин ему поручил. Он не справился. И тогда Сталин поручил Берии. И тот сделал! В сжатые сроки. Почему? Потому шё интуицию имел. Берия шё, понимал в ядерной физике? Нет. А кто тогда вообще шё-то в этом понимал? Единицы. Ученые. Откуда можно было узнать о ядерной физике вообще? В школе? Так ее там не преподавали. Это, во-первых. Во-вторых, над созданием бомбы работало несколько групп ученых. Одну из них возглавлял Курчатов, а другую – какой-то другой Курчатов. И каждый доказывал Берии, шё его направление верное. Берия должен был во всем разобраться. Принять решение, какой группе отдать предпочтение. Он отдал Курчатову. И оказался прав. Чего? Потому шё, интуиция подсказала. Не знания. Их у Берии не было. И такой человек позволит себя арестовать? Это смешно!

– А у Берии были жена, дети?

– Были.

– И где они?

– Здесь, в Союзе остались.

– Их расстреляли?

– Нет. Сына посадили. Потом отпустили и куда-то сослали. А после, держали, конечно, под надзором.

– Тогда, если Берию отпустили за границу, чего семья с ним не уехала?

– Думаю, семье вообще ничего не сказали. Это могло быть условием договора.

– Не понимаю. Объясни.

– Ну, смотри. Оставили тут семью. Сказали, шё его расстреляли. Всё! Для них он потерян. А для него… Если, вдруг, он шё-то не так себя будет вести, семью арестуют… Или того хуже… Понимаешь?

– Да.

– Это называется «система заложников». Она часто применялась, и сейчас применяется.

– И сейчас тоже?!

– А как же! Конечно. Вот, допустим, уезжает кто-то за границу, в командировку. Так? А семья остается здесь. Если, вдруг, человек не захочет возвращаться, он двадцать раз подумает, прежде чем это сделает. Его семья – заложники. Не вернется – семья пострадает. Во всяком случае, пусть он так думает.

– А! Ясно.

– Так могли сделать и с Берией. Ну, хорошо… Пора, как говорится, и честь знать. Не много я тут наговорил? Тебе не сложно?

– Не, па! Отлично! Классно ты рассказываешь!

– Да? Тебе понравилось?

– Конечно! Где я еще столько узнаю? Но ты мне еще расскажешь, как ты оказался в КГБ?

– Расскажу. Я ж пообещал.

– Ура!

И мы пришли домой. В эту ночь мне снились два военных. Они молчали, и только смотрели на меня. Наверное, это были Берия и Абакумов. А может быть, это снилось к скорой зиме…

В Одессе сделали дорогу. Она шла вдоль моря от Лонжерона до Аркадии. Сказать, что дорога сделана для пользы людей, властям, видимо, было неудобно. В этом не было никакого идеологического наполнения. В то время строили «не ради», а «в честь». Поэтому, дорога появилась в честь 25-летия победы над фашизмом. Папа иронично предложил нашим друзьям называть «трасса в честь здоровья». Но название почти прижилось, и очень скоро у благодарных одесситов появилась просто «трасса здоровья».

Машин тогда было мало. Любителей бега трусцой – еще меньше, для бега всем хватало магазинов. И дорога осталась под властью пешеходов. В это трудно сейчас поверить, но это было так. Мы часто гуляли по ней всей семьей. Потом брат вырос, и у него появились другие интересы. А мы с родителями продолжали там гулять. Финальным аккордом всех прогулок был заход в ресторан. И всякий раз, в другой. Морской воздух действовал странно – всегда очень хотелось есть. В некоторых ресторанах нам были даже рады, но папу это настораживало.

В одну из таких прогулок мы отправились в начале декабря. По одесским меркам было холодно, с моря дул ветер. Но все это не имело значения для меня, потому что я шел между мамой и папой. Родители обсуждали что-то своё, используя для конспирации идиш. Мне оставалось только молчать и слушать. Шум вечного моря сливался с древним языком. Фантазия разыгрывалась. Душа в эти минуты улетала далеко. Вот, сейчас мы повернем, и не будет ни санаториев, ни волнорезов, а откроется древняя пристань с деревянными кораблями. Но за поворотом всегда показывался яхт-клуб, пароход «Экватор», и новенькие пирсы. В тот раз я настолько увлекся картинами, что не сразу понял, когда папа обратился ко мне. Его вопрос на русском языке вернул меня к жизни.

– Ну, шё, сынок? Задумался?

– Угу.

– А я тут надумал продолжить разговор… Продолжим?

– Конечно!

Мама с удивлением посмотрела на нас:

– О! Я смотрю, мужчины, у вас тут тайны?

– Да нет, мама. Какие тайны? – сказал отец. – Я решил ему рассказать то, шё ты уже давно знаешь.

– Что ты имеешь в виду? – спросила мама.

– Я имею в виду мою работу.

– Ту или эту?

– Ту… И эту. Или не надо было рассказывать?

– Почему не надо? Я тебе давно говорила. Они уже взрослые. Пусть знают. Это лучше, чем на улице им чужие люди скажут. Рассказывай. Я сама с удовольствием послушаю.

Но папа молчал. Он шел неспешно, то, глядя себе под ноги, то – куда-то вдаль. Было видно, что воспоминания вернули его в прошлое, к ушедшим людям с их тревогами.

– Я тебе, шё тогда рассказал? Как я попал на учебу в Москву, а оттуда в Крым? – неожиданно начал отец.

– Угу!

– А я тебе рассказывал, как я тогда вообще в этот санаторий попал, в Кисловодске?

– Нет. Ты сказал, что попал туда с ранением.

– О! Я не рассказал? Ха! Это же целая история! Хочешь послушать?

– Ну, конечно, па!

– Мама! А ты знаешь? – спросил отец.