Небесная музыка. Луна - Анна Джейн

Но конец семестра взял свое – под глазами темные круги, а вид – сонный. Нам всем хочется выспаться.

– Экзамен? Ты же последний сдаешь, верно? – спрашивает он. Наши кулаки привычно ударяются в знак приветствия. Чет клевый, если в него не влюбиться, разумеется.

Из-за конца семестра «Связь с солнцем» не собиралась вместе уже недели две – время у всех просто забито. Сессия – это святое.

– Верно, – киваю я и морщусь: – Гармония. Класс профессора Бланшета.

В темных глазах приятеля появляется сочувствие. О нраве профессора Бланшета ходят легенды. Вообще, если честно, преподы редко ругают или делают замечания, чаще хвалят – им не слишком охота связываться с бюрократическими проволочками, ведь любой студент может написать пару бумажек на преподавателя в учебном отделе. Но есть исключения, те профессора, которым позволено все, ввиду их всеобщего уважения, чаще всего, мирового. Профессор Бланшет – из таких. Он известный композитор. Идя к нему в класс, я думала, что наберусь знаний, а в итоге к знаниям комплектом идет жуткая нервотрепка. Профессор Бланшет в течение всего семестра задавал огромные домашки, а его проекты и лабы – просто жуть.

– Да ничего, чувак, сдашь, – ободряюще хлопает меня по плечу Чет.

– Конечно, сдам. А у тебя что? – спрашиваю я.

– Ансамбль, – точно так же морщится Чет. По его словам, он играет с какими-то придурками в ансамбле ритм-секции. – Мы не ездили домой, репетировали всю ночь.

Он зевает, прикрывая рот кулаком. Я его понимаю – пару дней назад мне тоже пришлось оставаться на ночь в одном из репетиционных помещений. В конце семестра, как правило, они битком забиты, и нужно записываться заранее. Сильно заранее. Половина школы просто ночует в учебных зданиях Хартли. А те, кто не смог вовремя попасть в ансамблевые комнаты и репетиционные кабины, занимаются прямо в коридорах. Поэтому в Хартли всегда очень шумно. Звуки инструментов и голоса сливаются воедино.

Чет весело рассказывает о том, как сдавал экзамен по специализации, я смеюсь – мы бы болтали еще пару часов, но обоим пора.

– Удачи тебе, – говорю я на прощание. – И выпей кофе, что ли. Когда я на тебя смотрю, тоже начинаю хотеть спать.

Чет ухмыляется и снова зевает.

– Я могу тусоваться двое суток и не хотеть спать. Но когда готовлюсь к экзам, с трудом провожу на ногах одну ночь.

– Сомнительное достижение, – хмыкаю я. – Ладно, Чет, мне нужно бежать. Удачи!

– Удачи, – повторяет он за мной и по привычке улыбается хорошенькой скрипачке, проходящей мимо. – На каникулах будем репетировать до упора.

Он ветреный бабник, но хороший музыкант. Музыка для него – это все. Бас-гитару он любит больше, чем всех своих бывших вместе взятых.

Мы прощаемся и идем в разные стороны.

Первый экзамен длится несколько часов и проходит гладко, несмотря на мои страхи, да и профессор Бланшет в хорошем настроении. Я получаю высокую оценку, но я усердно работала весь семестр: делала домашние задания, хорошо писала проверочные работы, сдала финальный проект... Оценка по классу гармонии складывается из всего этого, и у меня – высший балл. У одной из немногих. И мне кажется, что я свечусь от радости.

– Я вижу в вас потенциал, мисс Ховард, – скупо роняет перед тем, как я выхожу за дверь, профессор Бланшет. Он сидит за столом, сложив короткие ручки на выпирающем животе, и смотрит на меня из-под стекол узких очков. Выражение лица профессора почти всегда одинаковое – как будто бы он разглядывает протухшее мясо, по которому ползают мухи.

– Спасибо, профессор Бланшет, – улыбаюсь ему я. Слышать подобное неожиданно, но приятно.

– Не то чтобы вы были гением, до этого вам далеко, – тут же слышу я в ответ, и темные пронзительные глаза смотрят на меня из-под очков внимательно, даже оценивающе. – Но если вы усердно будете работать, получится толк. Кхм.

Куда еще усерднее!

Кирстен смеется, что я из панк-рок-девчонки стала заучкой.

– Мне было очень приятно работать с вами, – говорю я.

– Бросьте, – машет он пухлой рукой. – Кому в здравом уме будет приятно со мной работать? Впрочем, я искренне желаю вам, мисс Ховард, успехов на профессиональном поприще. Жаль, что вы выбрали гитару, а не, скажем, композицию в качестве специализации. Тогда бы мы с вами встретились на занятиях по гармонии шестого и седьмого уровней.

Кажется, мои глаза чуть расширяются от ужаса – такая перспектива мне не по нраву! Профессор замечает это и почему-то улыбается – чуть ли не впервые за все это время, что мы знакомы.

– Не понимаю я этот ваш рок – куда ему до джаза? – ворчливо говорит он. – Но раз вы выбрали этот путь – желаю успехов, моя дорогая.

Я искренне благодарю профессора и на мгновение даже начинаю сожалеть, что наши занятия прекратятся, – но только на мгновение!

Уже через минуту я вылетаю в коридор, довольная, как сытый аллигатор, и направляюсь на одну из лужаек, обставленную по периметру лавочками, – основное место сбора студентов. Его называют «Фонтан» из-за находящегося посредине лужайки белоснежного фонтана-статуи Эвтеперы – музы музыки. Она стоит на пьедестале, и у ее ног льется вода. Это не просто обычный фонтан, а настоящий памятник культуры, хоть и совсем небольшой. Почти тридцать лет назад его создал легендарный скульптор Серхио Марко – это был подарок на выпускной его дочери, которая заканчивала Хартли. Эвтепера стала его последней работой – вскоре Марко погиб. Зато его скульптура продолжает украшать территорию кампуса. Я же говорю – искусство вечно! По крайней мере, живет куда дольше своих создателей.

Я обосновываюсь на свободной лавочке и втыкаю в уши наушники – мне нужно

морально отдохнуть после стресса. А спустя полчаса со мной рядом садится Лилит. Этим солнечным теплым днем она похожа на сумрачную тень. Черное строгое платье до колен, черные туфли на низком каблуке, черные ногти, черные волосы, обрезанные по плечи, черные внимательные глаза. Только кожа – идеально-фарфоровая. И белый кружевной воротничок. И только губы – ярко-красные, будто вымазаны в свежей крови. Она выглядит холодно и не особо дружелюбно – в принципе не только сегодня, но и всегда. Это ее образ. Драматический Образ. Лилит – Королева Драмы.

Забавно, в нашей квартире живут блондинка, брюнетка и рыжая.

– Сдала? – спрашивает Лилит и без спроса берет бутылку с водой, стоящую рядом со мной.

– Сдала, – отвечаю я. – А ты?

– И я, – губы Лилит расплываются в улыбке. Сегодня у нее был экзамен по фехтованию, и она ушла до того, как я проснулась, а Кирстен вернулась домой. Лилит учится на драматическом отделении. Ее мечта – покорить Голливуд.

– Чертово фехтование, – говорит подруга после того, как напивается. – Какого фига я вообще его выбрала?! Кому нужно тыкать друг в друга острыми палками? Идиотам? Облысеть можно от бесконечной тупости. Хуже только класс по жонглированию.