Печать света - Елена Чалова

— А я чуть в обморок не упала!

— Ну, думаю, кранты нам…

Молчали только Мири и Борис. Девушка ссутулилась, обхватила плечи руками и смотрела в сторону. Проводник поглядывал на нее с досадой и интересом, но понимал, что расспрашивать бесполезно, и потому досадовал. Такси приехало на удивление быстро, она нырнула в салон, помахала рукой всей честной компании и, только оказавшись подле собственного дома, вспомнила, что не отдала Борису оберег.

Около 2 тыс. лет до н. э.

Локи взирал на карлика Андварри с нескрываемой неприязнью. В то время на землю захаживали и асы, и ванны, и многие другие сущности и существа, чья судьба или история переплелась с этим миром. Асам здесь вообще очень нравилось. Их почитали богами, и они пировали и воевали, в общем, развлекались как могли, нимало не тревожась о том, что подражают тем, кого считают дикарями. И уж коли тебя называют богом, так надо соответствовать; и асы отстраивали роскошные дворцы, устраивали грандиозные битвы, закатывали невероятные пиры, о которых люди потом веками рассказывали легенды. И выглядели асы как люди, только очень крупные и сильные. Локи, тот вообще был щеголем и красавцем. Карлик же Андварри принадлежал к породе крогов и внешность свою менять не пожелал, а потому выглядел жутковато: приземистое и непропорциональное тельце, вывороченные ноздри и уродливые губы, выпученные глаза. Тело его, едва прикрытое одеждой, поросло жесткой сероватой шерстью.

— Зачем тебе вообще золото? — с недоумением спросил Локи, сгребая в мешки сокровища Андварри. — Ладно б ты им пользовался. Вы, кроги, жадные и скучные. Нахапаете сокровищ, попрячете и сторожите. Что это за жизнь? Подумай, сколько вина ты мог бы купить, сколько женщин могло бы тебя ласкать… — Локи глянул на Андварри еще раз и с сомнением протянул: — Впрочем, насчет женщин не уверен. — Он сунул руку в мешок, пропустил меж пальцев золотые монеты и небольшие слитки и добавил: — Ну, если только какую-нибудь совсем неразборчивую найти.

— Локи, Локи, не лишай меня золота, — захныкал Андварри. Он уже больше часа уговаривал своего обидчика и порядком выбился из сил. Все это время жадный ас потрошил его сокровищницу и оставался совершенно глух к мольбам карлика. — Я умру без золота. Как ты не понимаешь…

— Вот еще! — красавец-ас выпрямился и с удовольствием взглянул на полные золотом мешки. — Еще наберешь. Не знаю, где вы, кроги, умудряетесь находить золото в этом мире, да еще в таких количествах. Но что-то мне подсказывает, что через пару сотен лет я смогу опять к тебе заглянуть — и не без пользы для себя! — и он захохотал.

Андварри, осознав, что взывать к милосердию бесполезно, напряженно следил за Локи выпученными глазами, которые имели тот же странный тускло-золотой цвет, что и слитки, которые Локи уже упрятал в мешки. Последние слова аса заронили в сердце Андварри надежду:

— Локи, я и правда смогу снова скопить золото, — прохрипел он. — Но только если ты отдашь мне кольцо.

— Кольцо? — Локи с любопытством глянул на свою руку.

Неужели ему удалось заполучить что-то магическое, т. е. действительно ценное? О́дин, старший из асов, задумал некую аферу, чтобы усмирить разбушевавшихся полукровок — полулюдей-полуасов, которыми верховодил Сигурд, и велел шустрому Локи раздобыть золото. Локи сразу вспомнил про Андварри. Три дня выслеживал он крога, потом вычислил место, где тот прячет свои сокровища, подобрался к карлику незаметно, напал со спины и ударил его по голове. Пока Андварри был в отключке, Локи снял с его корявого пальца перстень. Оправа была уродлива, ибо изображала такого же, как карлик, но камень — темный сапфир с яркой точкой в глубине — понравился асу.

— Да, это кольцо… Если оно будет со мной, то я выживу. И даже смогу снова собрать сокровища. Оно укажет мне путь к тому, что я желаю найти. Не лишай меня жизни, о добрый и великий Локи! И не лишай себя шанса опять поживиться за мой счет… через несколько сотен лет.

Ас заколебался было, но жестокость и жадность взяли вверх.

— Нет, карлик, — сказал он. — Один велел принести как можно больше золота. Он задумал приманить людей, чтобы они сослужили нам кое-какую службу… А люди, сам знаешь, падки на золото.

С этими словами Локи вскочил на восьминогого коня. Слейпнир, конь Одина, покосился на седока недовольно, но раз хозяин велел — придется терпеть.

Андварри, осознав, что все его мольбы тщетны, схватил с земли камень и бросился к коню. Слейпнир оскалил клыки, которые странно было видеть в пасти того, кто считался конем, и грозно зарычал. Из ноздрей вырвался едкий пар, и карлик, схватившись за обожженное лицо, со стоном упал и принялся кататься по траве. Локи, смеясь, хлопнул Слейпнира по холке.

— Поехали, дружок. Думаю, с него хватит.

Слейпнир рванулся прочь, набирая скорость. Но, прежде чем конь и всадник поднялись в воздух и скрылись за горизонтом, до Локи донеслись слова Андварри:

— Я проклинаю тебя, Локи-вор! Не будет тебе и другим асам толку от моего золота! А мой перстень принесет гибель не только тебе, но и многим после тебя…

Звонок вырвал Мири из глубин сна, в котором не было даже видений, только бесконечная усталость и какое-то ноющее чувство безысходности. Она схватила мобильник, ткнула пальцем в кнопку и, щурясь на включенную люстру, протянула:

— Д-а? Привет, савта.

Бабушка не сказала ничего определенного, просто попросила ее приехать как можно скорее. Мири перепугалась, кое-как собралась и, вызвав такси, понеслась в аэропорт, на ходу обшаривая сайты авиакомпаний в поисках билетов. Хорошо, что место нашлось, и вскоре Мири уже бежала на регистрацию. Всю дорогу до Фрейбурга она корила себя за то, что закрутилась в делах и заботах и давно не навещала савту.

Бабушка встретила ее в гостиной у камина. Мири торопливо зашарила глазами по лицу и сухощавой фигурке, но савта выглядела так же, как всегда: одета в изящный домашний костюм, волосы уложены, легкий макияж присутствует.

— Бабушка, ты меня так напугала! — в голосе Мири прозвучал невольный упрек.

— Думала, что найдешь меня при смерти? — хмыкнула та. — Не так сразу. Но время поджимает, детка, и мне нужно рассказать тебе кое-что важное, пока я в здравом уме и твердой памяти.

— Савта, ты прекрасно выглядишь и проживешь еще много лет! — твердо заявила девушка. — И не пугай меня так больше, слышишь?

— Хорошо, детка. Пообедай, а потом поговорим.

Мириам с аппетитом съела салат и запеченную рыбу в каком-то невероятно вкусном соусе. Бабушка есть не стала, сказала, что она свои калории получает строго по расписанию. Потом они вернулись к камину, и старая Мириам со вздохом облегчения опустилась в кресло.

— Послушай меня, детка, — мягко сказала она. — Я не стану забивать тебе голову условиями своего завещания, это сделает адвокат, твой троюродный дядя Сэмюэль, когда придет время. Я хотела поговорить о другом. И начать мне придется издалека, так что наберись терпения и послушай… До Второй мировой войны наша семья жила в Праге. Мой дед был раввином и ученым, уважаемым человеком. У нас было несколько комнат в старом доме в еврейском квартале, совсем рядом с кладбищем и синагогой. Перед самой войной к деду стал часто заходить немец, его звали Карл фон Райнц. Он тоже, как и мой дед, интересовался историей, а кроме того, был большим специалистом по всяким тайным учениям. Они с дедом днями о чем-то спорили, перебирали старые книги и таблички, копались в пыли сундуков, набитых свитками… Я в то время всем этим не сильно интересовалась. Но немец приходил не один, у него был племянник, мальчик моих лет. Его звали Клаус. Мы подружились. А когда расставались — обменялись медальонами. Не знаю, почему я это сделала, дед чуть не убил меня, когда узнал, а потом его самого едва не хватил инфаркт. Дело в том, что серебряный медальон, который я носила, был чем-то вроде реликвии. Когда мне было лет пять, мой старший брат умер… и медальон, который носил он, перевесили мне на шею. Не знаю, в чем там был смысл… помню только, как дед бормотал что-то про чистую душу, которая хранит сокровище лучше всех печатей. Так или иначе, это был довольно большой серебряный кругляк, покрытый совершенно непонятными мне буквами. Снимать его было строжайше запрещено, показывать кому-либо — тоже.