Её Итальянец - Марина Кистяева

Придавив. Распластав.

Стоило почувствовать его тяжесть на себе, вспомнить каково это, когда он сверху, – и мир взорвался.

Он так близок. Она видит его морщинки, убегающие от уголков глаз. Слышит стук сердца.

– Купальник…мокрый…

Из-за принятого алкоголя Нина в какой-то момент перестала контролировать свои действия и поступки. В прошлом, за какой-то невидимой чертой осталось её желание оттолкнуть, больше никогда не видеть Макса. Сейчас же она смотрела на него – и в голове яркой молнией сверкнула мысль, что она очень сильно любит своего итальянского любовника!

– Ты предлагаешь мне его снять? – хрипло уточнил Макс и снова оказался в опасной близости от Нины. Его мужской запах пьянил сильнее любого алкоголя, и она сдалась.

Честное слово, это будет в последний раз!

Она в последний раз почувствует вкус его горячих губ…

В последний раз дотронется до его солоноватой кожи…

В последний раз испытает оргазм, чувствуя его глубоко внутри себя….

– А ты хочешь? – прошептала она и сама принялась расстегивать маленькие пуговички на не без её помощи мокрой рубашке.

Из груди Макса вырвался даже не стон – этот звук больше походил на рык раненого животного.

– Перекинуть бы тебя через колено и хорошенько отшлепать, – глухо пробормотал он и рванул девушку на себя. Нина с готовностью потянулась к нему.

Её ладошки легли на шумно вздымающуюся грудь, и она ощутила под своими пальцами чужое сердцебиение.

Нет, совсем не чужое. Родное…

Макс с жадностью припал к её приоткрытым губам. Его губы уверенно ласкали, доставляя ей наслаждение. Нина с готовностью возвратила ему ласку, упиваясь его дурманным вкусом. Ощущая томительную дрожь во всем теле, она прижалась ещё плотнее к сильному телу.

– Ты моя, Нина? – сквозь затуманенный разум донесся до девушки мужской голос. – Ты хочешь принадлежать мне?

На этот раз она не колебалась с ответом.

Сейчас она готова была подтвердить что угодно и кому угодно, лишь бы снова скорее почувствовать силу ласк Массимильано.

– Да…да…

Своё согласие она готова была повторять снова и снова.

Но большего не потребовалось.

Глаза Макса тотчас потемнели. Он прищурился. От него по-прежнему исходила какая-то темная аура.

– О, Макс, – выдохнула она и с жадностью подняла бедра. Массимильано часто повторял, что обожает смотреть на неё обнаженную, но из-за природной стеснительности Нина редко ему это позволяла. Сейчас же, под воздействием алкоголя, она чувствовала себя роковой соблазнительницей, волнующей и неповторимой.

Макс приблизил своё лицо к девушке и заглянул ей в глаза.

Она ничего не ответила, только протянула навстречу руки.

И мужчина не выдержал.

Макс быстро разделся и вновь вернулся к девушке, накрыв её своим телом. Он, точно скрипач, прошелся кончиками пальцев по изгибам Нины и удовлетворенно засмеялся, когда она жалобно застонала под ним, выгнула спину. Одной рукой он захватил в плен сразу обе кисти девушки и приподнял их над головой. Грудь Нины приподнялась, и теперь напряженные сосочки оказались в соблазнительной близости от его рта.

И он не мог не воспользоваться тем, что ему предлагали!

Жаждущие губы Макса прильнули к её груди. Они покусывали соски и тотчас нежно на них дули. Проводили языком, дразнили, оставляя влажной след в ложбинке.

Девушка металась в страстном порыве, даже попыталась освободить руки, но хватка Макса была крепка.

Бедра мужчины уверенным движеньем раздвинули ноги Нины и удобно устроились между ними. О нет, он ещё не собирался входить в соблазнительную плутовку, слишком сладкой она была, он ещё не до конца испил её женский нектар.

Макс перекатился на спину, потянул за собой девушку и усадил на свои бедра.

Изящная длинная спина с тонкой талией… обнаженные груди с сосочками-камешками… Раздвинутые бедра с томящей тайной…

– Тебе нравится? – едва размыкая губы и прикрывая глаза от накатывающегося наслаждения, прошептала Нина.

– Ты же знаешь, что, я без ума от тебя, piccoletta mia…

Маленькие ладошки Нины дотронулись до рельефной груди Макса, чуть-чуть задержались на его сосках и медленно скользнули вниз. Мышцы живота мужчины резко стали сокращаться, он шумно втянул в себя воздух.

А когда Нина скользнула ещё ниже, звонкий голос разрезал тишину.

– Нина?

И через секунду:

– Массимильано?!

То, что произошло дальше навсегда запечатлелось в памяти Нины, как самый большой позор в ее жизни.

И она сразу протрезвела.

Голос матери она узнает из тысячи, это и понятно. И когда она услышала его в столько компрометирующей ситуации, её реакция была неоднозначной.

– Мама? – неуверенно спросила она, почему-то смотря на Макса, потом пискнула и, как ошпаренная, вскочила с него, попыталась нырнуть под одеяло, но смятение и тело мужчины создали для неё непреодолимые препятствия.

– Черт побери, Елена!

Макс резко сел на кровати и расчетливым движением прикрыл бедра маленькой подушкой. То, что сейчас происходило в этой комнате, не должно было случиться ни при каких обстоятельствах. Но Нина слишком долго держала его на расстоянии, а сегодня смягчилась, и как результат – он забыл об осторожности.

– Что…Что тут происходит? – у Елены был ошарашенный вид. Она по-прежнему растерянно стояла в дверях и смотрела на свою дочь и пасынка. – Вы…вы занимались сексом?

У Нины тошнота подкатила к горлу, и она прикрыла глаза. Комната тотчас поплыла.

– Елена, тебе не говорили, что следует стучаться, прежде чем зайти в комнату? – раздраженно спросил Макс, оставив вопрос мачехи без ответа. Он не знал, что больше всего вывело его из себя: то, что его застали в щекотливой ситуации или то, что не позволили завершить начатое дело до конца.

– Это мой дом, – тщательно выговаривая слова, ответила женщина, переводя взгляды с одного на другую. – И я имею…

Она не договорила.

Нина с каждой проходящей секундой чувствовала себя всё хуже. И в конечном итоге, она не выдержала, соскочила с кровати и, даже не прикрывшись, ринулась в ванную комнату. Её вырвало.

Она не помнила, сколько времени провела в ванной. Несколько раз умывалась холодной водой, стараясь прийти в себя. Она не позволяла себе думать о той трагедии, что разыгралась в её комнате.

Как она теперь будет смотреть в глаза матери?

Разум робко ей подсказывал, что ничего катастрофического не произошло. Она взрослая женщина и уже не должна отчитываться за свои поступки. Но, Господи, как же ей было стыдно, кто бы только знал!