Пропала дочь президента - Алексей Макеев

– Если честно, то нет. Да и не со мной ему такие вещи обсуждать. Привет – привет, вот и все разговоры. Я же почему про них так говорю. Со стороны всегда видно, как оно в семье у людей. Кто хорошо живет, кто как сыч, кто с женой постоянно лается. Или вообще каждый своей жизнью живет. А тут все ровно.

– А может, они просто виду не показывали. Привычка есть у людей – не выносить сор из избы.

– Ну-у, – уверенно заявил Станислав. – Это, конечно, да. Только тут…

Предвидя новый словесный ступор, Гуров поспешил на помощь коменданту. Судя по всему, он и в самом деле мало чего знал, рассчитывая лишь на свое понимание человеческой натуры. Но и такие люди бывают полезны, поскольку привыкли хоть и ложно, но трактовать свои жизненные наблюдения.

– Значит, Зайченко были людьми необщительными? – спросил сыщик.

– Нет, почему? – возразил комендант и замер, хлопая на полковника глазами.

Пауза затянулась, а Гуров никак не мог понять, сколько глубокого смысла Станислав вложил в свой вопрос и какого ответа ожидал. Еще минут пятнадцать расспросов убедили сыщика, что комендант толком о жизни жильцов своих домов ничего не знает. О гибели Людмилы Зайченко он тоже ничего не знал. Слишком красноречива была его реакция на эту новость. Оставалось перейти к опросу соседей.

Но и тут Гурова ждало разочарование. Большая часть соседей подъезда даже не знали, кто живет в 37-й квартире, не то что их имена, фамилии или род занятий. Только соседка сверху, проживавшая в 41-й квартире, оказалась не просто знакомой Людмилы, но и считала себя ее подругой.

Женщина лет тридцати с небольшим, худощавая, ухоженная, она даже имела какие-то утонченные манеры, что навело Гурова на мысль об актерской профессии или актерском образовании. Оказалось, что Екатерина Лючаева, как представилась женщина, окончила в свое время консерваторию по классу вокала. Этим и объяснялось ее умение держаться на людях.

Гуров не стал ходить вокруг да около. Он извинился за визит и сразу изложил его причину. Людмила Зайченко вчера ночью была убита в поселке Озерки.

– Вы знаете, Лев Иванович, – оправившись наконец от удара и удержавшись от слез, произнесла женщина. – Ведь Люда, по сути, была одинокой.

– Как это? У меня сложилось впечатление, что они с мужем жили душа в душу.

– Откуда у вас такое впечатление? – тихо спросила Лючаева. – От коменданта, от этого Стасика? Или от коллег по работе ее покойного мужа? Да и у нее в салоне все, наверное, думали, что она живет припеваючи. Конечно, муж – бизнесмен, великолепная квартира в престижном доме, у каждого своя машина. И ей он бизнес купил. Но это ведь ширма, Лев Иванович.

– А на самом деле?

– На самом деле, когда прошли первые годы эйфории от престижного замужества, началась тоска. Я это вам говорю не потому, что знала Люду столько лет. Это ее мысли, ее чувства, которыми она со мной делилась. Чем-то я ей нравилась, из-за чего-то ее ко мне тянуло. Может…

– Я догадываюсь, какую причину вы хотели назвать, – улыбнулся Гуров. – И мне почему-то кажется, что вы недалеки от истины. И что же она вам поведала?

– О своей жизни, – грустно ответила Лючаева. – Валеру она, безусловно, любила. Но, как бы это вам сказать… Можно любить свою первую машину, потому что она первая, это сбывшаяся наконец мечта. Но вокруг-то много других. Красивее, престижнее, дороже. Нет, не думайте, что она Валере изменяла или что ей не хватало денег, престижа. Это я просто для сравнения чисто эмоционального. Их брак не имел духовного развития. Знаете, как бывает, чем дольше люди живут вместе, тем ближе становятся, тем в большей степени не могут друг без друга. А тут все стало по-другому.

Из рассказа Лючаевой Гуров понял, что Людмила Зайченко тяготилась не столько мужем, сколько его равнодушием к ней. Добился мужик руки красивой девочки и успокоился. Вроде уже ничего добиваться не нужно и ничего доказывать не нужно. Все свое, все дома, все в порядке. И стал пропадать на работе, стал меньше уделять жене внимания, перестал дарить цветы и доставлять приятные маленькие радости.

И на этой почве они стали отдаляться. Людмила продолжала делать вид, что она счастливая жена, что увлечена своей игрушкой – салонным бизнесом, который ей купил муж, как теперь стало понятно, чтобы она не мешала ему работать. А признаваться в том, что счастье уходит куда-то между пальцев, как песок, никому не хочется. Потому что все вокруг завидуют, все считают, что она выиграла в жизни. Иногда очень зло завидовали, вот и пропало желание иметь подруг и плакаться кому-то в жилетку. А тут соседка этажом выше. Симпатичная, взрослая, умеющая слушать, все понимающая, с обаятельной, почти материнской улыбкой и в то же время по возрасту вполне подходящая для подруги. Вот она и стала заходить к Екатерине, рассказывать о своей жизни.

– А как Люда перенесла гибель мужа?

Ну, что же, размышлял Гуров, вполне возможно, что Зайченко были людьми скрытными, и никто даже не подозревал о серьезных проблемах этой семьи, о том, что им кто-то угрожает, чего-то требует. Впрочем, не знала и полиция, а не только соседи. Может такое быть? Вполне, только образ самой Людмилы не вписывался в эту концепцию. С одной стороны, она выставляла напоказ свой оптимизм, с другой – плакалась соседке в жилетку, жалуясь на отдаление мужа. Но о проблемах в бизнесе она же не рассказывала!

Во всем этом была какая-то натяжка, Гуров ощущал ее нутром. Жизненный опыт, оперативный опыт, все говорило, что скрытные люди не бывают очень общительными. Они могут быть на людях веселыми, могут петь и танцевать на вечеринках с друзьями, но при этом они скрытные, будут отделываться общими фразами и улыбаться вам в лицо каменной улыбкой истукана с острова Рапа-Нуи. В душу пускают только частично. Вот и Людмила про свою жизнь рассказывала, а про проблемы в бизнесе нет.

Звонок телефона заставил Гурова вздрогнуть. Он протянул руку, стараясь не выпускать из поля зрения дорогу, и взял с соседнего сиденья телефон. Звонил Котлов.

– Да, Сергей. Что-то важное?

– Я добыл информацию о гибели Валерия Зайченко. Вы просили срочно доложить.

– Ладно, секунду, я только найду место, где припарковаться.

Судя по описанию Лючаевой, салон красоты, которым владела Зайченко, находился где-то совсем рядом, но не на проспекте. Гуров свернул во дворы сразу за рестораном «Бавария», как ему и описывала женщина. Ладно, салон подождет.

– Давай, Сергей, что у тебя там?

– У меня дело о гибели Валерия Зайченко. Какой-то волшебник открыл мне двери следственного управления и сделал лица местных служителей весьма любезными.

– Дослужишься до полковника, и твои просьбы начнут удовлетворять с любезностью. Не отвлекайся.

– Хорошо, Лев Иванович. Я, прежде чем вам звонить, все перечитал тут внимательно, поэтому перейду сразу к выводам. Причиной падения самолета и гибели пилота не могла послужить техническая неисправность машины. Самолет, марки такой-то, номера такие-то, находился на обслуживании в техническом центре аэроклуба и на момент вылета был в исправном состоянии, пригодном для эксплуатации.