Главбухша - Владислав Романов

Эти мысли еще больше вскружили голову, Марта поднялась, прошла в ванную, побрызгала на себя холодной водой. Состояния опьянения она терпеть не могла. Взглянула в зеркало: в этой белоснежной ванной она казалась замарашкой в своем вязаном платье и с косыночкой на шее. В такой ванной нужно стоять в каком-нибудь строгом элегантном костюме «от Версаче», а не в старом венгерском тряпье.

Платье ее расстроило. Она вышла.

Стас поджидал ее в коридоре. Он схватил ее, стал целовать, гладить по спине, потом рука скользнула к бедру, сжала его, и у нее снова закружилась голова. Ровенский начал раздевать ее, и Марта поняла, что и тут у него нет совсем никакого опыта. К счастью, платье вязаное, его трудно порвать, иначе бы это случилось. Марта отстранила директора, бросила ему:

— Готовь постель, я сейчас...

Она вернулась в ванную, приняла душ, надела его халат, хотя рядом висел белый, видимо Риты. Стас опять поджидал ее у дверей, принялся целовать.

— Иди в душ, — мягко отстраняя его, проговорила Марта.

Она прошла в спальню. Кровать была уже расстелена. Одна боковая стена была выложена большими зеркалами,но сбоку висел гобелен, и он легко прикрывал эти зеркала на тот случай, если они не требовались. Гобелен открывал средневековый пейзаж с зубчатыми башнями и стенами замка вдали, а на переднем плане вышивальщицы поместили легендарного Тристана на гнедом коне, который вез Изольду. Их лица излучали страстную любовь, и все вокруг внимало ей: и дикие олени, и диковинные птицы, и волки, и лисицы, и густой орешник, и буйные травы.

Прежде чем закрыть зеркала (они еще не были столь близко знакомы), Марта, сбросив халат, несколько минут придирчиво себя рассматривала и нашла свою фигуру довольно привлекательной: и талия, и грудь, и бедра, и ягодицы, и выпуклый животик — все могло удовлетворить самый изысканный вкус. Кожа была ровной, гладкой, хоть и не блестела, как в семнадцать лет, но и не приобрела той дряблости, какую Марта наблюдала уже у своих сверстниц. Раз в месяц она ходила в баню. Покупала веник и парилась от души. Именно в бане она и видела ровесниц, чья кожа на ногах, на отвислом заду, на спине напоминала прокисший творог. Марта смотрела, и страх перехватывал горло: еще лет пять — десять, и с ней случится то же. И она еще яростней нахлестывала себя веником, словно таким образом можно было затормозить старость.

Она опустилась на прохладные простыни, но не стала прикрывать свое тело, легла, как обнаженная маха у Гойи, чтобы Стас мог глазами оценить изгиб и красоту линий. Вбежав в спальню в халате, Ровенский остановился как вкопанный. Щеки Марты даже покрыл румянец смущения. «И это кстати!» — сказала она сама себе.

Насладившись созерцанием ее красивой фигуры, он подошел к ней, лег рядом, задрожав всем телом, как дрожит юноша, в первый раз оказавшись в постели с женщиной, и Марта почему-то вспомнила Валерьяна Адамовича, своего второго мужа, который точно так же трясся при первой близости, будучи уже пятидесятилетним мужиком. Он потом еще долго продолжал дрожать от возбуждения и ледяными руками обнимать ее. Кроме отвращения это ничего, в ней не вызывало.

Стас впился в ее губы и сразу оказался наверху, позабыв о ласках и нежности, о словах, которые говорят в этот миг пусть на мгновение любимой женщине. Он запыхтел, потом застонал, запищал, как мышонок, от наслаждения, оросив ее, словно они куда-то торопились, так что она даже не успела возбудиться.

Он отвалился на бок, тяжело дыша, точно перетаскал мешков тридцать на десятый этаж. Марта молчала, с грустью думая о Рите, наверняка она, лёжа на этом месте, испытывала те же чувства. В работе Стас выглядел иначе, и о нем складывалось совсем другое впечатление.

— Извини, я... — отдышавшись, тоскливо забормотал он. — Я просто не мог больше сдерживаться. Сам не понимаю, Что со мной происходит. Я все знаю и умею, а тут повел себя, как мальчишка!

— Все хорошо, — успокоила его Марта.

Они полежали минут десять, разговаривая о том, сколько стоит шикарный гобелен, который Ровенский купил в Париже за полторы тысячи долларов. Он современный, старинные стоят Столько, что лишь миллионеры могут себе позволить такую роскошь, но это ручная работа, и, как заверили Стаса, правнуки и праправнуки смогут им любоваться.

Они поднялись, Стас уговаривал Марту остаться, но она наотрез отказалась. По привычке взяла из блюда для мужа два больших граната, и Ровенский стал запихивать ей в сумку мандарины и ананасы.

- Не надо,ни к чему—запротестовала Марта.

- Возьми хотя бы ликер, я для тебя его принес!

— Хорошо. — Она забрала с собой бутылку вишневого ликера.

В машине Стас включил старые записи Дассена. Они напоминали Марте молодость и ее прежние влюбленности. Она, неожиданно для себя, сделала вывод, что если кого-то и любила в этой жизни по-настоящему, то последнего мужа, Виталика, которому сегодня в первый раз изменила, да еще столь глупо и противно За первого она выскочила, чтобы уйти от родителей и начать самостоятельную жизнь. За второго — чтобы переехать в Москву и вырваться в другой круг, более яркий и значительный. А Виталик — это не только попытка избавиться от объятий нелюбимого супруга, но еще и страсть. Так ей казалось.

— До завтра, любимая, — подвезя ее к подъезду, нежно проворковал Стас и поцеловал в щеку.

- До завтра, — ответила Марта.

Один день вдруг перевернул всю ее жизнь, внес смятение в душу, и она ругала себя за то, что поддалась уговорам Стаса поехать в ресторан, а потом к нему домой, да еще лечь с ним в постель. Вернувшись к себе, она приняла горячий, а потом ледяной душ и сразу же протрезвела. И еще больше ужаснулась тому, что произошло.

Муж храпел в соседней комнате. Перед тем как отдаться Морфею, он сожрал оба привезенных ему граната, выпил полстакана вишневого ликера, расхваливая его тонкий вкус, и довольный, с перепачканными в красном гранатовом coke губами заснул, спросив лишь об одном: чем они потчевали своего немца и куда ходили. Марта коротко рассказала ему про китайские пельмешки, бамбуковый салат, маринованный папоротник, мясо кусочками в тесте и шампанское. Виталик слушал, и рот его полнился слюной, он любил вкусно поесть.

— Что, даже водку не брали? — дослушав до конца,спросил он.

- Брали, но я не пила. Что-то в графинчике приносили.

— Это что же — меньше бутылки?! — Виталик почти рассердился.

— Наверное, — смутившись от своего вранья, проговорила Марта.

— Ну это несерьезно!

— Мы виски еще пили, — вспомнила она. -Виски?! — с уважением произнес муж. —Нормально. Да, твой Стас тряхнул мошной. Баксов триста, а то и четыреста... Кофе, мороженое?

— И кофе, и мороженое.

— Хорошо погуляли! — со вздохом одобрил Виталик, знавший толк в таких делах, и заснул.

Еще несколько часов назад Марта мысленно была готова стать женой Стаса и только теперь поняла, какой жуткий рай ей предстоял.