Ночи Калигулы. Падение в бездну - Ирина Звонок-Сантандер

Гай посерьёзнел.

— Нет! Не сейчас! Потом! — отрывисто ответил он. Калигуле не хотелось, чтобы Энния обрела свободу.

Макрон закусил нижнюю губу:

— Как прикажешь, цезарь. Я понимаю. Подожду.

Префект претория отошёл в глубь ложи. Поднёс навощеные таблички к пламени высокого бронзового светильника. Дерево почернело, повалил едкий дым. Сквозь узкую щель вытекло немного горячего воска. Брачное обещание, которое Калигула написал Эннии, исчезло.

Гай Пизон, богатый знатный римлянин, надумал жениться. Пригласил на свадьбу императора, как самого почётного гостя.

— Пойду! — зевнул Калигула. — Все равно делать нечего.

Атриум Пизонова дома был украшен гирляндами цветов. Чадили факелы из боярышника и можжевельника. Гости почтительно расступились, встречая императора. Гай Пизон и невеста, Ливия Орестилла, поспешили к нему. Калигула с нескрываемым удовольствием оглядел высокую статную фигуру девушки.

— Хороша! Поздравляю, Пизон! — заявил он. И, заметив на пальце Орестиллы обручальное кольцо, добавил: — Вижу, обряд уже свершился. Я опоздал.

— Ты пришёл прямо к праздничному пиру! — почтительно поклонился Пизон. — Окажи нам честь: займи самое почётное место!

— Охотно! — половиной рта усмехнулся Гай.

Император в сопровождении жениха и невесты вошёл в триклиний. Благородные гости беспорядочной толпою повалили следом.

Калигула улёгся на украшенное розами ложе, между женихом и невестой.

— Твоё здоровье, цезарь! — воскликнул Пизон, поднимая наполненный до половины кубок.

— А я выпью за здоровье новобрачной! — отозвался Калигула, пригубив чашу с фалернским.

Скосив глаза, Гай рассматривал высокую грудь и тонкую талию невесты. Потом перевёл взгляд выше, к лицу. Тонкая прядь светло-русых волос выбивалась из-под жёлто-красного свадебного покрывала. Уголки ярких пухлых губ приподнимались в удивительной улыбке, свойственной юным невестам накануне брачной ночи. «Как она красива! — подумал Гай. — Даже в этом нелепом покрывале! Молодого Пизона ждёт бессонная ночь!»

Калигула остро затосковал о ласках Друзиллы. «Почему она никак не решится оставить Кассия? Обещает уж который месяц, и медлит, медлит…» Гай вдруг разозлился на возлюбленную сестру.

— Пизон, у тебя замечательное вино! Налей мне ещё! — велел император жениху.

Пизон подал знак рабу-виночерпию.

— Нет! Ты сам, а не раб! — Калигула исподлобья взглянул на жениха и протянул опустевший кубок. — Ведь это великая честь — служить императору! Не так ли?

— Разумеется, цезарь! — жених вскочил с ложа и взял с подноса серебрянный кувшин с фалернским.

Калигула медленно осушил кубок. Вытер ладонью влажные губы.

— Теперь подай мне блюдо с устрицами, — велел он. — Сам! Без помощи рабов!

Пизон послушно подал блюдо императору.

— Ты счастлив? — поедая устрицы, допытывался Калигула у жениха. — Скажи, счастлив? У тебя красивая невеста. Сам император возлежит рядом с тобой…

— Да, цезарь! Я безмерно счастлив! — восторженно воскликнул Гай Пизон.

Калигула помрачнел. «Он счастлив! — иронично подумал он. — А я? Я, властитель Римской империи — несчастен! Друзилла продолжает жить с Кассием. Мне одиноко и тоскливо по ночам. Я вынужден довольствоваться рабынями или дешёвыми шлюхами, которых Макрон приводит в Палатинский дворец. Неужели я должен завидовать подданным, находящим подругу по велению сердца?»

Пизон заметил болезненную гримасу, скривившую рот императора.

— Что с тобой, цезарь? — встревоженно спросил он. — Не желаешь ли ещё вина? Или, может, павлиньего мяса?

Калигула, неприязненно улыбнувшись, обнял жениха за плечи. Притянул к себе и, улыбаясь, прошептал Пизону в ухо:

— Я скажу тебе, чего желаю: твою жену! Отдай её мне!

Гай Пизон изумлённо отпрянул. Калигула не отпускал его. Пизон ощущал горячее дыхание императора. Видел пугающий блеск в зелёных глазах под густыми низкими бровями.

— Почему молчишь, Пизон? — завораживающе шептал он. — Некогда мой прадед Август сказал Нерону Клавдию: «Отдай мне жену!» И Клавдий не посмел противиться! Неужели ты посмеешь?!

— Нет, цезарь, не посмею… — Пизон в отчаянии прикрыл лицо ладонями. Молодому патрицию хотелось плакать от стыда и бессилия. — Бери её…

Ливия Орестилла побледнела, услышав ответ жениха. Калигула повернулся к ней, взял безвольную руку и погладил тонкие пальцы, украшенные кольцами. «Какое безумие я совершаю! — размышлял он. — Увожу чужую жену, которую вижу впервые. Но Ливия так соблазнительна! Пышная грудь, которой тесна жёлтая свадебная туника… Губы, манящие к безумным поцелуям…» Сильное, невыносимое желание охватило его.

— Ты слышала, Ливия? Твой жених отказался от тебя! — заносчиво заявил Калигула. — Оставь его без сожаления и приди ко мне. Я сделаю тебя императрицей! Ты согласна?

Ливия Орестилла с нескрываемой горечью посмотрела на Пизона. Жених униженно прятал глаза. Преисполнившись обидой, невеста едва заметно кивнула императору.

Калигула грузно поднялся с ложа. От обилия выпитого вина его шатало из стороны в сторону. Лица патрициев и матрон казались неясными размазанными пятнами. Тем легче было Гаю объявить и сделать задуманное: упрёка или возмущения он не разглядел бы.

— Пора вести невесту на брачное ложе! — пьяно вихляясь, заявил он.

Гости подхватились, многозначительно улыбаясь и весело блестя глазами. Все посмотрели на Гая Пизона.

— А жених — уже не он! — развязно хохотнул император. — Пизон только что уступил невесту мне. В мой дворец я и поведу Орестиллу!

Гости недоуменно переглядывались. Задавались вопросом: «Император шутит?»

Калигула не шутил. Резким жестом он сдёрнул розовый венок с головы Пизона и возложил на собственную. Затем стянул с пальца Орестиллы обручальное кольцо и презрительно отшвырнул в сторону.

— Беру тебя в жены, Ливия Орестилла! — торопливо пробормотал он, надевая на палец девушки собственное кольцо, золотое с небольшим рубином.

Она покорно подчинилась резким порывистым движениям императора. Но при этом молчала, не смея сказать ни слова. Лишь яркие полные губы приоткрылись в изумлении. Калигула схватил девушку за щеки и привлёк к себе. Прильнул жадным ртом к заманчиво полуоткрытым губам, коснулся языком её зубов и влажных дёсен. Бесстыдным, откровенным, затяжным, возбуждающим желание был поцелуй императора.

Оторвавшись от Орестиллы, Гай Цезарь воскликнул:

— Пусть запишут в ведомостях, что император избрал жену по примеру Августа!

Увлекая за собой невесту, Калигула покинул дом Пизона. Гости изумлённой вереницей потянулись за императором. Покинутый жених остался один. Как потерянный, бродил он между столами и ложами. Наклонившись, поднял с пола обручальное кольцо. И замер, крепко сжав в ладони тонкий железный обруч. Всего лишь несколько часов назад, замирая от сладкого предвкушения, Пизон надел его на палец Орестиллы!