Петербургский рубеж - Александр Харников

Всё это должно стать основой для создания в Сибири мощной промышленности на новой технологической базе. В первую очередь селить переселенцев вокруг будущих промышленных узлов. Да, паи в артели должны быть неделимыми, следовательно, все сыновья крестьянина, кроме одного, должны заранее выучиться на разные специальности и найти себе работу в промышленности. Не обязательно в городе, на селе появится немало новых специальностей, которые там будут востребованы. Поэтому в новых местах сразу начинать вводить всеобщее четырехклассное, а потом и профессиональное образование.

— Уважаемый Александр Васильевич, а кто построит эти заводы? — спросил Эбергард.

— Вы имеете в виду тех, кто будет расчищать территорию под стройплощадку и копать землю под фундаменты? Это могут сделать сезонные рабочие, которые будут по мере надобности кочевать от одной стройки к другой. Местные крестьяне могут работать лишь в зимнее время, после окончания сельхозработ. Но зимой фундаменты не закладывают и деревья не корчуют. Ну, а возведение стен, установка станков и прочего оборудования — это дело профессионалов. Могу вам сказать, что в это время профессии каменщика, сварщика или монтажника станут самыми престижными и самыми высокооплачиваемыми.

— Нет, я спрашивал, откуда взять деньги на всё это?

— Ах, вы о деньгах? Мы тут после Байкала обменялись с наместником радиограммами и прикинули, что на два первых таких агропромышленных ядра на Квантуне и районе Фузана мы, скинувшись, денег наскребем. Призовые там, контрибуция с Японии и другие источники, о которых мы пока распространяться не будем.

Великий князь Александр Михайлович согласился войти в дело, он собирался и государя уговорить — миллионов десять личных денег вложить. ЗАО «Белый медведь» — как вам такое название? А потом, вы даже не представляете — насколько прибыльным может быть подобное высокомеханизированное вертикально-интегрированное производство по сравнению с местным. Дальше всё по законам бизнеса: прибыли вкладываются в развитие новых производств и привлекают новых пайщиков и новые деньги. Вложится в это дело казна — так вообще замечательно…

Но при этом вот что самое важное — порядок в управлении должен быть идеальный. Причина девяти из десяти всех провалов программ переселения и возмущения переселяемых заключалась в вороватости чиновников. Необходимо ужесточить нынешнее уголовное законодательство. За казнокрадство — или смертная казнь, или высылка за Урал. Чиновничеству надо накрепко вбить в голову, что красть у государства не только преступление против всех божеских и человеческих наставлений, но и смертельно опасное занятие.

— Не могу возразить, — кивнул жандарм, — иногда самому хочется всех этих мздоимцев и казнокрадов перевешать. Только как вы собрались охранять собственность? А, понял: в деле доля государя и казенные деньги! Тогда да, однозначно по указу Петра Алексеевича можно вешать и за копейку…

— Ну, за копейку как раз только высылать, — ответил я, — а вот если суммы большие или если через этого вора люди пострадали, то тогда вешать однозначно. Например, спер чинуша вспомоществование, выделенное переселенцам, и пытается им же продать эти продукты за деньги. В той истории такое частенько бывало. Вот с такими людьми можно даже на мыле экономить. Но это еще не всё… Хотя о порядках на заводах мы поговорим позже.

Вы мне пока на слово поверьте, что если с русскими людьми поступать как с человеками и братьями во Христе, а не как со скотом бессловесным, они и горы свернут, и море на их месте выроют. Недаром светлейший князь Потемкин-Таврический говаривал: «Деньги ничто, а люди всё». И ведь отстроил же Новороссию и Тавриду за те же десять лет. А ему сложнее было: ни тракторов, ни железных дорог.

Только всё это, господа, потребует высочайшей согласованности и упорядоченности, а еще концентрации всех сил России и того, что пока мы перестраиваемся, нас не втравили бы в новую войну… Вот так. Всё это надо еще раз продумать и прорабатывать, чтобы не сделать хуже.

— Александр Васильевич, — тихонько спросил меня Познанский, когда Эбергард, извинившись, ушел в свое купе, — а почему, по вашему мнению, вся новая промышленность должна быть за Уралом? Почему не Москва, не Петербург, не Киев и не Юзовка?

— Во-первых, Михаил Игнатьевич, про две мировые войны, что были в нашей истории, вы уже слышали. Дважды нам приходилось эвакуировать из европейской части России заводы и фабрики, часто под угрозой захвата противником, под артобстрелом и бомбежкой. Лучше уж создать несколько индустриальных центров за Уралом, подальше от европейских границ, откуда на нас столетиями нападали, и поближе к месторождениям полезных ископаемых, ныне пока не известных и открытых уже в наше время. Сибирь в двадцатом веке дважды спасала Россию.

В Великую Отечественную войну, когда на ее территории заработали и стали производить боевую технику эвакуированные из европейской части страны фабрики и заводы, а сформированные и обученные дивизии сибиряков сдержали натиск германцев на Москву, а потом разгромили их в жесточайшем сражении у стен Первопрестольной. Второй раз — после так называемой перестройки, когда лишившаяся значительной части своей территории наша страна напоминала Русь после нашествия Батыя. Сибирские нефть и газ позволили спасти российскую экономику и выжить.

Кстати, Сибирь спасла Россию и в семнадцатом веке, когда после Смуты государство лежало в руинах. Сибирская «мягкая рухлядь» — меха — стали универсальной валютой, на которую за границей закупалось оружие, новые передовые технологии, нанимались иноземные мастера. Наконец, взятки мехами помогали российской дипломатии решать многие сложные вопросы международной политики.

И вот в наше время за океаном находятся человекоподобные зверушки, заявляющие, что богатства Сибири должны принадлежать всему мировому сообществу… Если сибиряков будет не пятьдесят миллионов, а пятьсот, никто об этом и пикнуть не осмелится. Поверьте мне, там, в недрах Сибири, Дальнего Востока и российского Севера скрыты такие сокровища, с которыми не сравняться ни Клондайку, ни Австралии, ни алмазным копям Южной Африки…

— Охотно верю вам, — ротмистр встал. — Позвольте откланяться, надо еще раз поразмыслить над книгой и вашими словами. Только вот государь наш быстро загорается и, к несчастью, быстро перегорает…

— Знаю, — вздохнул я, — потому там, где товарищу Сталину можно было переть напролом, мы должны извращаться со всякими ЗАО… Но, надеюсь, Господь не оставит нас своими милостями.

— Бойтесь просить милостей Господних, — усмехнулся жандарм, — ведь вы можете их получить. Честь имею!

22 (9) ФЕВРАЛЯ 1904 ГОДА, ВЕЧЕР.

БЕРЛИН.

КАБИНЕТ МОРСКОГО МИНИСТРА ГЕРМАНСКОЙ ИМПЕРИИ АДМИРАЛА АЛЬФРЕДА ФОН ТИРПИЦА.

В дверь кабинета тихо, бочком, вошел адъютант морского министра.

— Эксселенц, — обратился он к своему начальнику, — в приемной ждет капитан цур зее фон Тротта. Он просит срочно принять его, у него для вас экстренное сообщение.