Ещё раз про Красного Воробья - Дмитрий Волчек

Поэтому повторяю ещё раз и никто меня не разубедит: всё начальство, за незначительными вариациями, один другого стоят! С другой стороны, верно и следующее: кто на что учился… А повод для классовой ненависти всегда найдётся.

Ну, ответный ход нашего высокопоставленного, по своим меркам, вельможи предсказуем и подл. Началась травля Владимира и его ближайшего сподвижника. С использованием своих хорошо натасканных… ой простите, вышколенных блюстителей – ревизоров по безопасности движения – и всего своего чиновничьего аппарата. Была дана команда пристально отслеживать малейшие отклонения неугодных сотрудников от должностной инструкции, правил технической эксплуатации, внутренних предписаний и т. д. Именно на них заострить внимание!

Владимир не был ни пьяницей, ни разгильдяем, ни прогульщиком, это любой подтвердит. Дисциплинированный, грамотный, толковый, высококлассный водитель с 17-тилетним стажем. По справедливости, да больше половины из нас надо бы поувольнять, прежде чем до него добраться, если вы уж так якобы заботитесь о чистоте рядов!..

…По каким-то своим делам я приехал в депо, на территории которого находится управление. Допотопная вертушка на второй проходной. Потом её убрали вовсе.

Декабрь, но солнечно, сравнительно тепло. Зима, со всеми её передрягами, особенно для трамвайщиков, вся ещё впереди!

Вижу, как Владимир выходит из ворот, куда загоняют трамваи на осмотр и ремонт. Скромная куртка тёмного цвета, неизменная кепка. Собранный, спокойный.

– Ну вот, Дима, представь себе, уволили меня! – рукопожатие его было крепким, дружелюбным, как всегда. На лице никаких следов паники; он не был обескуражен, растерян – во всяком случае, никакие внешние признаки этого не выдавали.

Как раз и рыженькая зазноба моя подошла, зябко поводя плечиками – слишком легко одета.

– Пррывет!

Вокруг почти никого. Кто-то из водителей вышел из бригадной, встал, закурив, неподалёку. Тётенька-кондуктор на скамейке в курилке с пакетиком семок; юркий воробей, косясь воровским взглядом, егозит у её ног. Из-за забора доносится стук трамвайных колёс, шум моторов авто; беззвучно чуть покачиваются синеватые лапы елей… Это взмахи рук невидимого дирижёра, сплетающего мелодию дня – безмятежное лазурное адажио… в которое уже врываются тревожные и трагические нотки моцартовской «Лакримозы»… Ну или «Лунной сонаты»… Хотя вру, никакого ощущения приближающейся катастрофы не было, ничто её, как говорится, не предвещало… так уж явно.

Владимир ещё раз поделился своей новостью.

– Как уволили??

Видно, что и вправду удивлена, поражена неприятно – но в какой степени, трудно угадать.

– Ну вот так. За «неисполнение служебных обязанностей», такая формулировка. Не справляюсь с обязанностями водителя… Столько лет справлялся, а тут вот оказывается не справляюсь!..

Он иронически улыбается, но в голосе слышна горечь… да и странно, если б было иначе!

– Я пока на больничном, так что имею право никаких объяснений не давать и не ознакамливаться с приказом. Да и увольнение по этой же причине не имеет законной силы, – он развёл руками, как бы показывая всю вздорность и сфабрикованность этого инцидента, – Как выйду с больничного, явлюсь с адвокатом. Так что у кого есть желание помочь финансово, на адвоката, буду признателен!.. Если что, буду восстанавливаться через суд. Посмотрим ещё, кто окажется прав!

Апассионарий-бунтарь, он даже не сомневался в благополучном исходе дела… Я чувствую себя подавленным; какие бы то ни было слова утешения кажутся глупыми. Ведь он старался не только для себя, но для общей пользы, а теперь фактически остался один. Стараюсь поддержать, высказать свою солидарность… Совесть подсказывает, что я должен быть рядом с ним на этой баррикаде!.. Но моя «прекрасная полячка» – ну панночка, из-за которой Андрий предал отца, Тараса Бульбу, и отчизну – вот она, стоит рядом, меня даже как будто и не замечая! Просто расточительно даря небо и смех…

В данный момент-то, конечно, не до смеха… Да и не только ведь в ней причина, что я не пошёл с этим человеком героической судьбы до конца. Жизненные обстоятельства.

Мы разговариваем ещё какое-то время. Попрощавшись вскоре, Владимир уходит. Я смотрю ему вслед. Это был последний раз, когда я видел его живым. Мы так и не успели стать друзьями.

Через несколько месяцев его не стало. Выпрыгнул из окна своей квартиры на 5-м этаже.

Был суд, но увольнение признали правомерным.

Не будем спорить, мог ли он найти работу с такой статьёй в трудовой книжке или нет. Абы какую – возможно. Но учитывайте, что человек полжизни отдал этой профессии и ничего другого, по сути, не умел. Да и, я уверен, любил её! И мне она нравится… Нравилась.

Незадолго до этого, смирив свою гордость, Владимир приходил к начальнику управления, просил взять его обратно на работу. Вот здесь у Н. Н. был шанс проявить хоть какую-то толику человечности. Но по-видимому, он так и не смог переступить через свои амбиции. А то и торжествовал… преждевременно.

…Нет, я бы никогда такого не сделал, жутко высоты боюсь. Каким-нибудь другим способом – ещё куда ни шло, но так… Может быть, удар такой силы, что боли и почувствовать не успеешь, но вот эти несколько мгновений, пока летишь… Нет, даже представлять не хочу! Не знаю, в каком состоянии духа нужно пребывать для этого.

Но он решил так. Открыл окно и вышел из этой реальности в безграничную свободу, где нет ни дрязг, ни ненависти, ни пустословия, ни притворства. И тем самым поставил точку в этой затянувшейся распре, в своей неравной схватке с облечённым властью противником. На мой взгляд, победную точку! Жаль даже немного Н. Н. Ведь как ни отгораживайся крючкотворством, как ни уверяй себя в своей фактической или юридической правоте, что-то человеческое в нём всё-таки есть же. И несложно представить, как ему, словно булгаковскому Понтию Пилату, снится счастливый сон, что этой казни, то бишь, никакого самоубийства вовсе не было… что всё оказалось чистейшим недоразумением… но тем ужасней пробуждение к действительности!

Владимир частенько присылал мне в «одноклассниках» какие-то ссылки. Я их никогда не открывал почему-то. Нет, открывал как-то, но видеоролики оказались слишком длинными. Да и какой-то фанатизм в них чувствовался. Идеи национализма, по-моему, изжили себя. Другое надо. В-общем, отложил просмотр на потом… Теперь уже поздно. От этого адресата больше никогда, никогда и ничего не придёт.

И такое ощущение, будто он, разочаровавшись в том, на чью поддержку надеялся, заблокировал все контакты, прервал общение. И уже ничего не объяснить, не загладить, не искупить. Не повернуть вспять.

Сплошная каша, какой-то сумбур в голове. И из всех мыслей самая глупая всплывает на поверхность: интересно, он снял очки перед этим – или они упали вместе с ним и разбились об асфальт?.. Осколки жизни, разбитой вдребезги, в кровь…