Прибалтийский фугас Петра Великого - Александр Широкорад

Новгородцы преследовали остатки бежавшего в беспорядке рыцарского войска по льду Чудского озера вплоть до противоположного берега, семь верст. Преследование остатков разбитого врага вне поля боя было новым явлением в развитии русского военного искусства. Новгородцы не праздновали победу «на костех», как было принято раньше.

«Ледовое побоище» стало первым случаем в истории военного искусства, когда тяжелая рыцарская конница была разбита в полевом бою войском, состоявшим в большей части из пехоты. Русский боевой порядок («полчный ряд» при наличии резерва) оказался гибким, в результате чего удалось осуществить окружение противника, боевой порядок которого представлял собой малоподвижную массу; пехота успешно взаимодействовала со своей конницей».[23]

Боюсь, читателю уже надоели версии битвы, и давно возник вопрос, а что же было на самом деле? Увы, за отсутствием достоверных источников ответ на сей вопрос довольно затруднен.

Так, до сих пор точно неизвестно даже место битвы. Его наши историки ищут с середины XIX века. Причем одни считают местом битвы западный берег Чудского озера, другие – западный берег Псковского, некоторые называют разные места Теплого озера.

Из десяти историков, занимавшихся этим вопросом (Костомаров, Васильев, Трусман, Лурье, Порфиридов, Бунин, Беляев, Тихомиров, Паклар, Козаченко) только эстонец Паклар производил специальные изыскания на месте, остальные же пытались найти решение в тиши своих кабинетов. В итоге предполагаемые места битвы разбросаны на участке протяженностью около ста километров!

Археологи на берегах и даже в прибрежных водах озера сделали десятки интересных находок, рассказывающих о жизни местного населения в XII–XIV веках. Но увы, среди них нет ни братских могил, ни групповых захоронений воинов, ни больших находок оружия, словом, ничего того, что могло служить вещественным доказательством битвы в 1242 г.

Фантазировать на тему, кто кого и как «стаскивал крючьями с лошадей», я не стану. Но зато есть серьезные сомнения в том, что все лавры победителя в сражении принадлежат Александру Невскому.

Так, Суздальская летопись отводит главную роль в Ледовом побоище не Александру, а Андрею Ярославичу и его дружине: «Великыи князь Ярославь посла сына своего Андреа в Новъгород Великыи в помочь Олександрови на немци и победиша я за Плесковым (Псковом) на озере и полон мног плениша и възратися Андреи к отцу своему с честью».

Эта информация косвенно подтверждается немецкой «Рифмованной хроникой». Там повествуется о захвате немцами Пскова, после чего говорится:

Есть город на Руси,

Новгородом он называется.

Их королю стало об этом известно.

Он выступил со многими отрядами…

И пришел он с большой силой.

Он многих русских привел,

Чтобы освободить тех, кто в Пскове.[24]

После взятия Пскова и изгнания немцев

Король Новгорода ушел в свою землю,

Недолго было спокойно.

Есть город большой и просторный

Также на Руси.

Суздалем он называется.

Александром звали того,

Кто в то время там был королем.[25]

Своим подданным он велел собираться

В поход. Русским их неудачи обидны были.

Быстро они собрались.

И поскакал король Александр,

С ним много других

Русских из Суздаля.

У них было луков без числа,

Очень много блестящих доспехов.

Их знамена богато расшиты,

Их шлемы славились своим сиянием.[26]

Судя по тексту, автор «Хроники…» не был на Чудском озере, но слышал рассказы участников битвы. Обратим внимание на очень важную его ошибку: безымянный «король» Новгорода берет Псков и возвращается в Новгород, а в 1242 г. из Суздаля явился «король Александр» с войском в «блестящих доспехах». Он-то со своей кованой ратью и «накостылял» немцам. Надо ли говорить, что если бы «впервые в истории военного искусства» бой против рыцарей выиграла бы пехота, то это нашло бы отражение в пространном тексте «Хроники…». Но увы, там нет ни слова ни про пехоту, ни тем более про мужиков с топорами.

Итак, битву на Чудском озере выиграла суздальская кованая рать. Но суздальским князем тогда был Андрей Ярославич, а не Александр Ярославич. Однако ошибка немецкого хрониста вполне объяснима: и до 1242 г., и после орден вел переговоры с Александром Невским, а Андрей «пришел, увидел, победил» и ушел в родной Суздаль – его немцы и не знали.

Летом 1242 г. в Пскове был заключен договор между Ливонским орденом, Псковом и Новгородом. Немцы возвратили все земли Новгорода, куда они «зашли» в 1238–1242 гг., а именно: Водь, Лугу, Псков и Летьголу, то есть Занаровье в Ижорской земле и часть Латгалии.

К Новгороду отходил район от Изборска до истоков юго-западных притоков реки Великой, фактически весь бассейн этой реки с притоками Кудеб, Вяда Кухва, Утроя и Льжа. Кроме того, был произведен полный обмен пленными без выкупа.

В 1253 г., ободренные удачными войнами с литвой, Ливонские рыцари нарушили договор, пришли под Псков и сожгли посад, но, по словам летописца, сами понесли большие потери от псковичей. Видимо, осада крепости длилась до тех пор, пока на выручку псковичам не пришел новгородский полк. Тогда немцы испугались, сняли осаду и ушли.

Новгородцы не удовлетворились освобождением Пскова, а двинулись в Ливонию. К новгородцам присоединились их верные союзники карелы. Как писал летописец, новгородцы «положили пусту немецкую волость (то есть Ливонию), карели также ей много зла наделали». Псковичи разбили какой-то орденский «полк». В итоге рыцари «послали во Псков и в Новгород просить мира на всей воле новгородской и псковской».

В 1262 г. князь Ярослав Ярославич (брат Александра Невского) и его сын Дмитрий Ярославич решили вернуть «свою отчину город Юрьев» (Дерпт). Они заключили союз с литовским князем Миндовгом и жмудским князем Тройнатом. Однако ливонцев спасла асинхронность действий русских и их союзников. Князь Миндовг осадил крепость Венден (Кесь), но тщетно дожидался русских и, не дождавшись, снял осаду, удовлетворившись лишь опустошением окрестных земель. Когда ушла литва, явились русские полки и осадили Юрьев. Немцы к этому времени сильно укрепили город. Летописец писал: «…был город Юрьев тверд, в три стены, и множество людей в нем всяких, и оборону себе пристроили на городе крепкую». Посад был взят приступом и сожжен. Русские разграбили посад и взяли много пленных, но крепость взять не смогли и ушли назад. Ливонский же хронист утверждает, что русские ушли от Юрьева, узнав о приближении магистра Вергера фон Брейтгаузена, что магистр, преследуя русских, вторгся в их владения, опустошил их, но заболел и вынужден был возвратиться.