Вне зоны доступа - Вита Витренко

«А почему ему?» — вдруг спросил кто-то на задней парте. Инна была готова к этому вопросу. «Вы знаете, что английский у Антона хромает. А поскольку в этом году он планирует подтянуть все предметы, эти курсы будут для него стимулом и хорошим начинанием. Давайте поаплодируем Антону». Раздались сначала неуверенные, а потом все более звучные аплодисменты. Все-таки Антон был неплохим парнем, и в классе его любили. У Инны отлегло от сердца…

А утром она нашла на своем столе маленькую перламутровую бабочку, выглядывающую из-за степлера. Такая же, только розовая, украшала пенал с ручками. Еще одна, фиолетовая, притаилась на обложке справочника по ботанике. Несколько бабочек она обнаружила в вазонах с цветами и одну — даже в коробочке для мела. Это было так восхитительно!

Прошло еще две недели. История с сертификатом начала забываться, хотя Инна Викторовна больше не оставляла в классе сумочку с деньгами. Приближался ее день рождения. Так как дата была некруглая, Инна решила позвать только родителей и двух лучших подруг, в том числе и Свету. Собиралась приготовить свое фирменное жаркое и вечером вытащила из морозилки великолепный ошеек, который купила специально под праздник. Освобождая мясо от газет и кулька, она вдруг насторожилась: среди бумаги мелькнул до боли знакомый рисунок. Она быстро развернула газету и с ужасом обнаружила в ней замерзший, пропитанный мясным соком сертификат. Первая мысль была нелепой: кто-то подложил! И вдруг она вспомнила, как на автомате в тот злосчастный день сунула в сумочку несколько газет, как впопыхах покупала мясо по очень хорошей цене и как сама завернула кулек в газету, чтобы не потек… Стало смешно и очень стыдно. «Как я могла думать на детей?» — ругала она себя.

И чтобы хоть как-то оправдать свой класс, впервые позвонила на мобильный Павлу Дмитриевичу. «Вы, ради бога, извините, — несколько раз повторила она. — Но тут такое! Я нашла сертификат!» Директор долго смеялся. Вдруг его голос стал серьезным. «Знаете, Инночка, раз уж вы мне сами позвонили… Я давно собирался, и все никак не представлялся случай… Давайте отметим такую славную находку и вместе поужинаем!»

Инна Викторовна, как вы понимаете, не отказалась.

— А может, все-таки останешься?

Маша в упор посмотрела на Ромку.

Тот лишь нахмурил брови, отбросил со лба светлую челку и невозмутимо продолжил сборы.

— По-моему, все уже решено. Зачем начинать сначала? Всего две недели — и я вернусь. Они быстро промелькнут.

— Но я не смогу взять отпуск через две недели, ты же это знаешь! У меня будет важная презентация! Потом тренинг. А потом лето закончится. Я же говорила тебе, — Маша изо всех сил старалась сохранять спокойствие.

— Значит, будет другое лето. Или осень. Чем плоха осень? Бархатный сезон, самый смак! Ты на кухню? Захвати там на столе упаковку чая.

«Не будет другого лета». Маша с ненавистью переступила через груду альпинистского снаряжения, пнула ногой видавший виды Ромкин спальник и ушла в ванную. Со звоном закрыла щеколду, резко и быстро сбросила с себя всю одежду и стала под обжигающий душ. Тут, под струями воды, она наконец дала себе волю. Слезы обиды катились по мокрым щекам, смешивались с горячей водой и стекали, стекали в темную, поржавевшую у основания трубу, образуя живую воронку. «Так и время утекает в черную безызвестность. Через полгода мне 29. И ничего нет. Ни семьи, ни ребенка, ни квартиры. Один Ромка со своим альпинизмом. Не хочу больше! Не могу!»

Маша вспомнила прошлое лето. Тогда тоже была важная экспедиция, из-за которой они так и не поехали на море. Но Маше, влюбленной, переполненной счастьем, казалось естественным отпускать милого за тридевять земель и смиренно ждать его возвращения, вычеркивая дни в календаре с котиками. Он действительно вернулся. Но к ней ли? Снова сборы, траты на дорогущее снаряжение, разлуки, волнения. Стало понятным, почему от Ромки сбежала Машина предшественница. Чтобы терпеть такое, нужны железные нервы. «Лучше бы ты себе девчонку из скалолазок нашел, вместе с ней и карабкались бы на вершины», — как-то в сердцах бросила Маша любимому после очередного выяснения отношений. «Да ты что? — искренне удивился тот. — Они же все сумасшедшие! Ну какая нормальная баба полезет с грузом по отвесной скале, рискуя жизнью? У женщин — другое предназначение». «Какое? Рожать? Я не против! Но ведь ты, ты же сам кричишь, что не готов стать отцом», — завелась Мария. «А что поделаешь, если это так? — засмеялся Ромка, подхватил легонькую Машку на руки и закружил по комнате. — Ну посмотри на меня! Разве скажешь, что мне скоро тридцатник? Да никогда! Какие дети? А жить где? Погоди, вот бизнес пойдет, остепенюсь — и тогда… Троих обещаю!» «Скорее б ты уже остепенился», — подумала тогда Маша, но вслух ничего не сказала. Она еще надеялась, что у них сложится.

А вот не складывалось. Еще в начале весны они с Ромкой договорились: в июне он едет на свой Кавказ, а в первые недели июля они вместе отправляются на море в романтическое путешествие. Заявление на отпуск Маша написала за месяц, тогда и билеты купила. Подогнала все дела, договорилась, кто ее будет замещать в офисе. А у Ромки в июне поездка сорвалась: у кого-то из ребят не получилось, кто-то что-то не успел… И перенесли ее как раз на эти две недели! Выбор любимого был однозначным: Кавказ. «Ты не понимаешь, сколько я к ней готовился! Для меня это жизненно важно, — объяснил ей Ромка. — С тобой я могу в любое другое время поехать, а с ребятами — нет». Вот и все.

Через час они вдвоем пили чай на маленькой кухне. Маша больше не переживала. Было у нее такое свойство: переболеть проблемой, принять жесткое решение — и остановиться. Не думать, не вспоминать, не волноваться. Будто кто-то поворачивал невидимый рычажок в ее умной головке и враз отключал все эмоции. Маша смотрела на кусок потемневших от времени обоев, свисающий за холодильник (Ромка все подклеить обещал), и думала: это все для меня уже закончилось. А Ромка, принимая молчание любимой за смирение и согласие, терся колючей щекой о ее щеку и мурчал: «Маша, Машенька, Мар-р-руся, хор-р-рошая девочка, умная». Была у него такая странность: этот сильный и бескомпромиссный мужчина в минуты нежности отчего-то ужасно любил изображать кота. Сначала Маше это нравилось. Затем удивляло. А потом как-то привыкла. Кот — он и есть кот. Хитрый. Гуляющий сам по себе.

Поезд уходил поздно вечером. Маша нарушила традицию: не стала провожать Ромку на вокзал. «Такси вызовешь», — улыбнулась она. «Ну Машуль, солнышко, ты же меня простила». — «Все будет хорошо, Рома. Я просто спать хочу. Удачи тебе!» — «Я позвоню!» — «Как у тебя получится»… «Наверное, рядом с ним и должна быть такая женщина. Неприхотливая, смиренная, терпеливая. Жаль, что я не такая».

Она даже не стала ждать, когда отправится поезд. Достала мобильный, набрала номер. «Влад? Это Маша. Помнишь, что ты мне предлагал? Ну как, предложение в силе? Тогда забери меня. Через полчаса — я оденусь. Да нет, лучше все-таки оденусь. Просто посидим где-то. Для начала».

Ох, и удобно же в этих новых машинах! Маша раскинулась на переднем сиденье Владовой хонды и зажмурила глаза от удовольствия. Легкий голубой сарафанчик на бретельках, под ним — несколько ниточек роскошного белья — вот и все, что на ней было. Ах да, еще босоножки Carlo Pazolini, подарок себе к началу несостоявшегося отпуска. Теперь сложное сплетение бирюзовых и золотистых кожаных ленточек валялось где-то под сиденьем, освободив маленькие красивые ступни с наманикюренными пальчиками. Как легко!