Ослиная Шура - Александр Холин

Вдобавок Гиляров для себя решил, будто получил власть над ещё одной покорённой женщиной, и постоянно пытался вогнать Шурочку в какие-то дурацкие рамки с соответствующими понятиями о жизни. Только человек ведь – не робот, даже самый маленький и перестраивать его по-своему, ограничивать какими-то идиотскими рамками, если даже кажется, что это очень хорошо и единственно правильно, просто преступление перед Богом.

Единственное, что ещё удерживало девушку рядом с предсказуемым человеком, выдуманная и сочинённая ей самой совершенно новая игривая поза: когда Алёша дарил ей сексуальный поцелуй, делая гризет,[5]она принималась читать детектив небезызвестной Дарьи Донцовой! Как такое взбрело в голову, Шура сама до сих пор не могла понять, тем более, что к писанине Донцовой она относилась довольно пренебрежительно. Придя к изобретению новой сексуальной позы, почему бы ни потребовать, скажем, Нобелевской премии за небывалый триста тридцать третий способ сексуальных потребностей? Ах, всё так, конечно, но разве человеческая жизнь состоит только из этого?

Связь с Алексеем Гиляровым, не смотря ни на что, продлилась больше года, и он сам бросил Шуру, когда узнал, что скоро станет отцом. Ах, как он выливал «за глаза» словесные помои на голову законной жены, дескать, если бы Марина согласилась иметь от Лёшеньки ребёнка, то только тогда её можно было бы назвать настоящей женщиной, только тогда он смог бы по-настоящему полюбить прожигающую жизнь бездельницу.

Однако, узнав, что Шурочка беременна от него, сразу смылся в подвернувшуюся заграничную командировку, благо помог дядька, офицер Лубянки, имеющий верные связи в дипломатических кругах. Оказывается, Гилярова дети тоже не устраивали, тем более байстрюки, то есть, незаконнорождённые.

К счастью, именно в этот момент Шурочку навестила мама, добротный дом которой находился на Подмосковной Пахре. Мама тоже давно распрощалась с Кунцевским районом, зато в не загаженном ещё Подмосковье чувствовала себя вольготно. Она сразу поняла, что дочь «влетела», и провела политико-оздоровительную лекцию посреди сознания и совести дочери, взяв с неё клятвенное обещание, не делать аборта, потому что такая операция – обыкновенное убийство, прикрытое всякими бытовыми объяснениями, чтоб не портить дальнейшую жизнь.

Девушка сама была против уничтожения ещё не родившегося малыша. Но не могла ответить себе на тут же возникшие бытовые вопросы: как сможет она, несостоявшаяся художница, вырастить и воспитать будущего ребёнка? что сможет дать она младенцу, кроме жизни? не станет ли такое появление на свет для младенца проклятием? не перечеркнёт ли она этим жизнь не только ребёнку, но и себе самой?

Только мама быстро разогнала все наплывающие вопросы одним полновесным словом, не терпящим никаких возражений: рожать! А младенца поможет вырастить мама, тем более, у неё давно уже была мечта – стать бабушкой! Видимо, на воспитание Шурочки она в своё время не могла выделить достаточно времени, а теперь сам Господь даёт ей возможность исправить ошибку и уделить больше внимания приходящему в этот мир человеку.

Как-то раз во дворе Шурочка столкнулась нос к носу с Германом Агеевым, второй знаменитой личностью, с которым она познакомилась на вечере у Алексея Гилярова. Мужчина приветливо поздоровался с ней, как со старой знакомой. Непроизвольно остановившись, Шура чуть было не спросила у экстрасенса, что тот думает об абортах, но их беседе помешал ещё один знакомый голос:

– Ба! Знакомые всё лица!

Шура обернулась. К ним подходил адвокат Римм Иванович.

– Похоже, место встречи изменить действительно нельзя, – улыбнулась девушка. – Ведь я ни с Германом, ни с вами не виделась со дня знакомства у Алексея на вечеринке.

– Ох, Гиляров! – мотнул головой Медведев. – Я, дурак, согласился оказывать им юридическую помощь, а они, вшивые хозяйственники, всё превратили в настоящую революцию с неоправданными жертвами!

– Как так?! – ахнула Шура.

– Вы на своём подъезде объявления читали? – деловито осведомился адвокат.

– Нет, – призналась девушка.

– А напрасно! – воскликнул Римм Иванович. – По всем подъездам вашего кооператива, рвущееся к власти Новое Правление развесило объявления, что нынешний председатель, Богданова Ольга Михайловна является-де уголовной преступницей, и что Новое Правление подаёт на старушку иск в Московский Союз художников, чтобы выгнать её из этого Союза! Да вы почитайте сами! – Медведев указал на дверь ближнего подъезда, где действительно висели какие-то объявления.

– Позвольте, – вклинился Герман. – Я помню, когда из России выгоняли Пастернака, то на Писательском Пленуме один из записанцев тоже вопил во всеуслышанье, что никаких книг Пастернака не читал, но знает, гнать его из Советского Союза надо обязательно, мол, таким не место в передовом Советском обществе! Такое же повторилось и с Бродским.

– Что же это такое! – ахнула Шура. – Я знаю, Ольга Михайловна честнейший человек! Она может не перенести такого позора!

– Вот, вот! Сердце старушки просто не выдержит! – подхватил юрист, поэтому я разорвал все договора с этими проходимцами, поскольку убийцей быть не собираюсь. А верховодит над всем Людмила Кадацкая со своим мужем Алёшенькой.

– Швондером?! – в очередной раз ахнула Шура.

Надо сказать, что, запутавшись в своих личных переживаниях, Шура совсем перестала замечать окружающее и чуть не пропустила готовое совершиться преступление. Но действительность оказалась намного хуже: преступление всё-таки совершилось, и старенькая Ольга Михайловна скончалась «от сердечной недостаточности», как было отмечено и зафиксировано дежурившими по району медиками вместе с районным участковым.

Всё верно, всё нормально, старость – не радость, мало ли кто помирает? Родных у скончавшейся не оказалось, поэтому ненавистную бабушку Новое Правление благополучно и быстренько сожгло в крематории и разместило в колумбарии. Всё путём, ни каких придирок и сомнений не должно быть! Вот только человека почему-то уже нет.

А Шуру на несколько месяцев забрала к себе мамочка, потому, что за будущей роженицей необходимо было присмотреть. И вообще, девушке вредно оставаться в образовавшемся узаконенном гадюшнике потенциальных убийц Ольги Михайловны. Недаром адвокат Медведев отказался оказывать услуги профессиональным подлецам.

На Пахре в мамочкиной усадьбе Шуре было неплохо, и вскоре она родила девочку, которую бабушка тоже назвала Шурой. Но дочери мать поставила непререкаемое условие:

– Я не смогла воспитать тебя, дочь, не сумела обеспечить тем вниманием, которого так не хватает детям от родителей. Если Шурка поедет с тобой, то ты так же будешь метаться меж карьерой, домом и дочерью. Пойми, у меня девочке будет хорошо, и у тебя никто под ногами путаться не станет. А когда подрастёт она, можешь забрать и устраивать в какую-нибудь школу «с уклоном». В общем, видно будет. Пока лучше позаботься о себе. Я знаю и чувствую, талант художника в тебе ничуть не умер. Так не смей убивать его на корню!