Рысь Господня. Идущие следом - Игорь Негатин

– Раздери меня дьявол, – поморщился де Брег, – но я не могу сидеть и ждать, пока эти кавалеры будут так любезны и вернутся под сень своего дома.

– Что вы предлагаете, шевалье? – удивлённо спросил я.

– Уже темнеет, чёрт побери! Может, взять и наведаться в гости?!

– Там же никого нет!

– Меня это мало волнует, – отрезал де Брег.

– Сударь, но это совершенно непозволительно для дворянина!

– Плевать! – Шевалье нетерпеливо поднялся и посмотрел на меня. – В конце концов, Жак, у нас есть отпущение грехов от его преподобия! Давайте посмотрим на жилище этих господ изнутри?

– Шевалье…

– Довольно слов! – коротко отрезал он. – Вы со мной?

– Да.

Надо сказать, что интересующий нас дом выглядел весьма символично: необитаемым и чужим. Стены потрескались, а черепица покрылась клочьями зелёного мха. Каменная ограда, обращённая в сторону портового квартала, частично разрушилась и заросла диким плющом, что позволяло проникнуть во двор почти незамеченным, скрываясь в кустарнике, выросшем на берегу ручья. Что мы и предприняли, пробравшись, словно ночные разбойники.

Поступок совершенно недостойный дворян, но тайна этих незнакомцев и поручение отца Раймонда успокоили мою совесть, примиряя с этим постыдным деянием. Когда добрались до одной из дверей – а их было две, – Орландо остановился и прислушался. Не обнаружив ничего подозрительного, шевалье достал кинжал и каким-то образом сумел открыть замок. Тихо скрипнула дверь. Изнутри пахнуло незнакомым ароматом и запахом пыли – признаком заброшенного или почти заброшенного жилья.

– Жак, чёрт побери, не стойте на пороге как вкопанный! – прошипел де Брег. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Помещение, в котором мы оказались, напомнило мой собственный дом, но более грязный и запущенный. Небольшая комната, стол, несколько лавок, чёрный зев камина и деревянные колонны, кои поддерживали потолочные, затянутые паутиной балки. Шевалье медленно обошёл комнату, вглядываясь в царивший здесь сумрак. Орландо прекрасно видел в темноте и не нуждался в каких-либо источниках света. В отличие от меня. К счастью, ночь выдалась лунной, и света хватало, дабы не натолкнуться на какую-нибудь лавку или горшок, подняв совершенно ненужный шум.

На столе, стоявшем на середине комнаты, лежали седельные сумки. Рядом – несколько бутылок, остатки ветчины, зелень, кусок хлеба и две глиняные кружки… Орландо подошёл к столу, а потом обвёл взглядом комнату.

– Придётся дождаться этих господ. Я не уйду, пока не получу ответы на свои вопросы.

– Вы уверены, что это хорошее решение?

– Делать нечего. – Он положил руки на пояс и пожал плечами. – Подождём.

– Может быть, укроемся где-нибудь?

– Хм… Пожалуй, Жак, вы правы. Незачем удивлять хозяев раньше времени.

Я не стал возражать, хотя и очень сомневался, что мы способны удивить обитателей этого жилища. Скорее, наоборот, они могли преподать нам такой урок, что мы запомним его на всю жизнь! Разумеется, если умудримся сохранить головы в целости и сохранности.

Так или иначе, но в дальней стороне этого помещения нашлась ещё одна дверца, которая вела в крохотный чулан. Не знаю, сколько прошло времени – признаться, я задремал, устроившись на какой-то корзине. Сон перебил шевалье. Он взял меня за руку и даже зажал рот, дабы я, вырванный из полудрёмы, не издал лишнего звука. Стукнула входная дверь, и сразу раздались голоса…

Этот неизвестный язык звучал весьма странно. Позже, воскрешая в памяти события той ужасной ночи, я нашёл его отдалённое сходство с греческим. В нём удивительным образом сочеталась сухая резкость эллинов и певучесть моего родного языка.

Незнакомцы переговаривались, но всё сказанное, по вполне понятной причине, осталось для нас тайной. Может, я и покажусь излишне самонадеянным, но мне почудилось, что один из незнакомцев сетовал на некие обстоятельства – в его голосе слышалась раздражённость, а то и усталость. Собеседник, обладавший весьма приятным для слуха окрасом голоса,[7]с лёгкой иронией отвечал на эти жалобы или объяснял причины трудностей, выпавших на их долю.

И вот именно в это мгновение, когда я затаив дыхание слушал незнакомцев, шевалье де Брег вдруг толкнул дверь и сделал шаг вперёд. Наступила тишина. Она была такой звонкой, что я услышал, как трещат свечи, коими была освещена эта комната.

– Мы хотели бы поговорить, господа… – прервал паузу Орландо.

Седовласый незнакомец – тот самый, с брошью на берете – прищурился, будто увидел нечто знакомое в облике шевалье де Брега. После короткой паузы он кивнул своим мыслям и произнёс, причём без тени сомнения:

– Ты зверь. Оборотень.

– Вы правы… – сквозь зубы процедил де Брег и поднёс руку к ножу, который висел на его груди. Тому самому, который облегчал ему обращение в зверя. «Двуликому».

– Даже не думай… – седой воин покачал головой. – Убью. Лучше уходите.

– Мы пришли не за тем, чтобы покинуть этот дом, не побеседовав.

– Вот упрямый зверёныш. – Кавалер повернулся к своему спутнику и что-то сказал. Тот весьма удивлённо посмотрел на шевалье, потом бросил взгляд на меня и усмехнулся. Эта снисходительная улыбка, брошенная в нашу сторону, поразила меня до глубины души! Мало того что незнакомцы с лёгкостью опознали подлинную сущность Орландо де Брега, но и не выказывали при этом ни малейших опасений. Они смотрели на нас, как на неопытных юнцов, кои пристают к бывалым, умудрённым жизнью мужам.

– Побеседовать? Извини, у нас нет времени… Прощай.

Дальнейшие события не поддавались объяснению! Русоволосый мужчина взял седельные сумки, а затем поднял руку, и между колонами возник…

Свет…

Сначала вспыхнул небольшой, но яркий огонёк, висящий в воздухе! Спустя мгновение он расширился, заполняя пространство огнём, покуда вся комната не озарилась ослепительным белым светом! Он был таким ярким, что из моих глаз брызнули слёзы, а шевалье де Брег замер, не в силах оторвать взгляд от этого чуда. Я хотел поднять руку, дабы осенить себя крестным знамением, но длани словно обмякли и не подчинялись моей воле. Глухо стукнул меч, выпавший из ослабевших пальцев. С большим трудом сумел поднять руку и перекреститься.

– Credo in Deum, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae…[8]– прошептал я.

Шевалье молчал, но было ясно, что он поражён не меньше. Затем… Затем русоволосый кавалер улыбнулся и сделал шаг, исчезнув в этом сиянии! За ним последовал его седовласый друг. Раздался оглушающий хлопок, и всё пропало! Свет погас, и в комнате воцарилась темнота. Свечи, стоявшие на поставце, погасли, исходя тонкими сизыми дымками. Запахло ладаном…