Фанни Каплан. Страстная интриганка серебряного века - Геннадий Седов

«Русь»:

ФРАНЦИЯ, ПАРИЖ. «Недавно на Эйфелевой башне в Париже устроили станцию беспроволочного телеграфа. Ею заведует один французский офицер, который по предписанию французского министерства производит опыты беспроволочной передачи в разные все более и более далекие пункты и vice versa. Сообщения с разными пунктами Ламанша уже установлены. Надеются вскоре быть в состоянии обмениваться с Эйфелевой башни беспроволочными телеграммами с судами, находящимися в Атлантическом океане, далеко от берега».

МОСКВА. «Молодой композитор С.В. Рахманинов приглашается дирижером в оперу Большого театра».

США, ВАШИНГТОН. «Главным демократическим кандидатом на пост президента Соединенных Штатов считается судья Паркер. Республиканцы объединяются около Рузвельта. Кандидатом приобретшей за последние годы большую популярность социалистической партии является Ольней».

АВСТРИЯ, ВЕНА. «От апоплексического удара скончался в Вене на 64 году от рождения Антон Дворжак, знаменитый чешский композитор, самый изобретательный и самый плодовитый из современных композиторов, даже по мнению самих немцев».

«Новости недели»:

МОСКВА. «Из одного московского училища бежали двое учеников, кр. дети Михаил Рыжков, 11 лет, и Александр Иванов, тоже 11 лет. Дети, как оказалось, пришли в училище в свое время, причем во время занятий о плане побега поделились с товарищами, заявив им, что они едут на Дальний Восток, чтобы драться с японцами. Во время перемены детишки, гуляя по двору, перелезли через забор училища и скрылись. Беглецы пока не найдены».

МОСКВА. «Близ станции «Перово» местный дачник тит. советн. П.В. Качковский задержал шедшего по линии неизвестного мужчину, заподозрив в нем по цвету лица японца-шпиона. Задержанного он передал жандармской полиции, которая приступила к допросу. Задержанный оказался очень мирным жителем-татарином, ранее служившим на Николаевской дороге в качестве официанта, но теперь пока без места. После справок Ялымова отпустили с вокзала».

МОСКВА. «Ночью, 6 июня, на Донской улице внезапно распространилось ужасное зловоние. Сторожа, разыскивая причину заражения воздуха, обнаружили, что во дворах домов Селивановой и Хлобыстова двое рабочих домовладельцев производят очистку выгребных ям самым примитивным способом: рабочие ведрами вычерпывали нечистоты и выливали их тут же на дворе, нечистоты по уклону неслись на улицу в водосточную трубу. О таком упрощенном способе очистки выгребных ям полиция составила протокол».

«Русский листок»[1]:

МОСКВА. «Дачные картинки. На дачах скверно и холодно. «Ветры северные дуют», с утра до ночи моросит дождь и злосчастные дачницы, шныряющие от скуки по грязи, напоминают мокрых куриц. И все-таки дачников повсюду великое множество. Нет ни мух, ни комаров, ни грибов — одни только дачники».

ПАРИЖ. «Маститый художник Клод Монэ, избегающий обычные годичные «салоны», выставил недавно в частной галерее Дюран-Рюэля новую серию картин — плод его художественной деятельности за последнее время. Единственным сюжетом для них служила Темза в разные времена года и при разном освещении. Картины обращают на себя внимание знатоков и любителей и, по отзывам критики, составляют выдающееся явление парижского выставочного сезона».

МОСКВА. «А.П. Чехов в настоящее время находится в Москве. Поездка его на Дальний Восток, слух о которой недавно распространился в московских газетах, не состоится. А.П. Чехов, приехав в начале этого месяца в Москву из Крыма, здесь захворал. Теперь, оправившись от болезни, он по совету врачей уезжает за границу, местом своего пребывания избрав один из горных курортов Шварцвальда. Как мы слышали, перед отъездом в Москву в Крыму А.П. приступил к новой литературной работе. От души пожелаем нашему дорогому, славному писателю успешно воспользоваться его поездкой для полного восстановления сил и здоровья. Отъезд предположен июня».

ПЕТЕРБУРГ. «12 июня прибыла в Петербург чуть ли не первая и единственная в этом году компания туристов из 8 человек. Все туристы французы. За последние пять лет наезды туристов увеличивались с каждым сезоном, в этом же году ни об американцах, ни об англичанах и др. совсем не слышно, хотя военное время не должно было бы иметь никакого значения для любителей путешествий».

«Русь»:

ПЕТЕРБУРГ. «Дачник из Стрельны г. В. пишет нам: «13-го числа состоялись у нас шоссейные гонки велосипедистов. Пускались последние от угла Волхонского и Царскосельского шоссе. Дамы, собравшиеся посмотреть на «пожирателей пространства», убегали без оглядки прочь, так как некоторые гонщики явились буквально в одних декольтированных фуфайках и трико выше колен, т. е. почти голыми. Думается, что такие «гонки» удобнее всего устраивать ночью, когда никого нет кругом».

«Биржевая газета»:

ЛОНДОН (ОТ НАШЕГО КОРРЕСПОНДЕНТА). «Вчера первая в Англии и в то же время первая в мире газета «Громовержец из Принтинг-Сквера», как в шутку называют Times, напечатала статью графа Л.Н. Толстого о войне, занявшей около 91/2 столбцов.

Можно быть различных мнений о взглядах великого писателя земли русской на русско-японскую войну, в частности, и на войну вообще, но положительно нельзя быть русским и не гордиться славой и уважением, какими знаменитый старец из Ясной Поляны пользуется за границей, а особенно в англоговорящих странах. Среди вихря лжи и лицемерного бряцания оружием, среди настоящего грохота пушек и действительных стонов раненых и умирающих раздалось вещее слово любви и благоразумия, слово искреннего чувства и светлой мысли, исходящее из недр самой России — и все, и други и недруги ее, благоговейно преклонили главу перед величием этого слова».

«Русский листок»:

ПАРИЖ. «О последнем памфлете Льва Толстого.

…Да, гр. Толстой — противник войны; но он давно уже перестал быть Русским, с тех пор, приблизительно, как он перестал быть православным. А потому настоящая война не могла вызвать в нем никаких «коллизий чувств», и под его черепом не произошло никакой бури, ибо граф Толстой ныне совершенно чужд России, и для него совершенно безразлично, будут ли японцы владеть Москвой, Петербургом и всей Россией, лишь бы Россия скорее подписала мир с Японией, на каких угодно, хотя бы самых унизительных и постыдных условиях. Так пошло и подло чувствовать, думать и высказываться не может ни один Русский человек. Если он еще живет в пределах России, то это объясняется лишь великодушием Русского Правительства, чтущего еще бывшего талантливого писателя Льва Николаевича Толстого, с которым теперешний старый яснополянский маньяк и богохульник ничего общего, кроме имени, не имеет».

«Гражданин»:

МОСКВА. «Зачем понадобилось Толстому напечатать в Times эту гадкую антипатриотичную статью, я не знаю, но я не вижу в этом ни самопожертвования, ни жертвы собой ради проявления вложенной в него, на пользу другим людям, силы. Тут одно из двух: либо заблуждение, либо преступление. И то и другое требует немедленного осуждения. Если Толстой как сын православной церкви не мог быть терпим за свою религиозную ересь, то он едва ли может быть терпим как русский гражданин и сын великого народа за свою политическую ересь. Мы переживаем смутное время, у нас идет разлад и брожение везде и всюду, но если эту смуту вносят в нашу жизнь не инородцы, а лучшие из русских сынов, убеленные сединой старцы, потомки знаменитых родов, что же тогда станут делать враги и пасынки России, разночинцы и интеллигентные босяки? Над этим вопросом не мешает призадуматься. Что-то ужасное творится в нашей русской жизни. Бедствием для нас является не война, а те ужасные годы мира, в которые мы окончательно развратились, ослабели физически и нравственно, опошлились и заметно поглупели. Нет, война — это не бедствие, это наше спасение, это то героическое средство, которое может встряхнуть от коря до вершины ныне ослабевший и отупевший организм. Знает Бог, что делает».