Древняя кровь - Филипп Мартынов

Таец великодушно разрешил. Дима, присев на колено, взял позвонок с благоговением, будто новорожденного младенца, покрутил его, разглядывая.

– Точно, вот здесь он соединяется с атласом. Тут еще должен был быть зубовидный такой отросток…

– Похоже на позвонок змеи? – спросил я.

Никогда не разбирался в скелетах. Предпочитал уточнять все у Глеба.

– Это соединительная часть между головой и позвонком. Только тут не обычная змея… Размер… Толщина шеи сантиметров семьдесят в диаметре, не меньше. А если учитывать, что дальше идут позвонки такой же длины или даже чуть больше, и их, ну, скажем, не меньше ста, то длина змеюки в среднем выходит… где-то метров двадцать – двадцать пять.

Я присвистнул. Достал фотоаппарат:

– Глеб нам точнее скажет. Дай-ка…

Сделав несколько кадров, тут же подключился к Интернету и сбросил фотографии Глебу на почту. Благо связь в этих джунглях пока еще работала.

– И много у вас такого добра? – спросил Дима, все еще вертя позвонок.

Настя перевела. Таец, добродушно улыбаясь, поведал, что раньше было много. В болотах находили и возили продавать чуть ли не мешками. Из костей получались отличные бусы. Но это давно было, сто лет назад. А сейчас почти уже нет. Несколько лет приезжали сюда разные богатые коллекционеры, бродили по джунглям, исследовали водоемы. Пока находили какие-то косточки, уезжали довольные и возвращались за новой порцией. А как перестали находить, так и пропали.

– Хорошее время было, – переводила Настя слова темнолицего тайца. – На одной аренде лодок можно было много заработать…

Он взял кость из рук Димы, завернул ее обратно в пакет и отнес в пристройку.

– А сейчас она-то тебе зачем? – спросил я.

Таец подмигнул и ответил, что только что заработал больше ста бат. Чем не бизнес?

Потом он повел нас вокруг дома по узкой тропинке среди высоких растений с влажными сочными листьями.

На своеобразном заднем дворе нас поджидали мотобайки. Старенькие такие, с облупившейся краской, пыльными колесами, шлемами, висящими на рулях.

– Я не умею водить такие штуки, – насупился Дима. – Да и не влезу…

На самом деле он влез. А вот шлем не уместился на его чрезвычайно умной голове. Таец, впрочем, заверил, что дорога ровная, а ехать будем не слишком быстро. Я натянул пышущий жаром шлем, и в нем мне сразу стало дурно, как от долгого пребывания в парилке. На улице и так было далеко за тридцать, а в шлеме голова готова была превратиться в вареное яйцо. Сквозь мутное стекло мало что было видно. Я поднял его, глотая воздух.

– Четыре часа в такой хреновине… Убью Дика!

Возле мотобайков был натянут брезентовый навес. Таец нырнул в него и вернулся с несколькими баллончиками спрея от москитов. Протянул нам, свободной рукой двигая большим пальцем по указательному. Характерный жест, понятный всем.

Я только что прихлопнул огромного москита на плече – размером он был вдвое больше обычного московского кровопийцы. В глубине джунглей, наверное, такие твари обрадуются нашему появлению, как манне небесной.

Осталось только пожалеть, что никто из нас не додумался взять спрей с собой, а таец поправил свой бизнес на двадцать бат.

Еще за десять минут мы научились кое-как держаться на этой воистину неудобной штуке. Мотобайки были маленькие, пришлось задирать колени и держать ровно спину. Комфортно чувствовала себя только миниатюрная Настенька.

– Живее давайте, долго вас еще ждать? – веселилась она, нарезая круги на урчащем и хрипящем монстре.

Проводник объяснил дорогу (держаться следовало за ним и никуда не сворачивать) и правила (в лесу – никаких правил. И не забывайте – никуда не сворачивать!). Мы помахали на прощанье женщине с курицей и тронулись колонной по одному по узкой и грязной колее, вьющейся сквозь лес в темно-изумрудную его чащу. До первого поворота за нами бежала стайка детишек, звонким смехом и криками заглушая тарахтение четырех моторов.

И вот мы оказались в глухом тайском лесу, практически один на один с природой. Я ехал сразу за проводником – его загорелая спина шоколадного цвета маячила метрах в пяти впереди, – глазел по сторонам, наслаждаясь удивительным и неизвестным миром, вдыхая аромат свежей травы, тропиков. Где-то вспорхнули разноцветные бабочки и пролетели над головой дрожащим облаком. Поперек дороги лежало странное голое дерево, увитое лианами, пришлось слезать и перетаскивать через него байки. Один раз справа в просветах между деревьями я увидел водопад, шумно обрушивающий потоки воды в озеро среди скал. Невыносимо сильно захотелось добраться до него, сбросить шлем, одежду и окунуть разгоряченное усталостью и солнцем тело в прохладную воду. Но уже начинало темнеть, и мы торопились. Дорога и так была не самая удобная на свете, а в темноте ехать по ней – чистое самоубийство.

На дороге то и дело обнаруживались ямы, наполненные грязной водой с листьями. Колея то расширялась, то становилась до того узкой, что колеса едва попадали на нее. Хрустели корни деревьев, ветки, лианы. Большие разлапистые листья били по шлему, если не успевал от них увернуться.

На втором часу у меня начали болеть плечи, руки и, извините, задница. Отчаянно хотелось остановиться и размяться. Ближе к третьему часу езды я уже не смотрел по сторонам, а шлем казался мне сделанным из какого-то очень тяжелого материала. Настолько тяжелого, что он скоро оторвет мне голову. И как это тайцы везде носятся на этих байках?

Мир вокруг превратился в мешанину цветов с преобладанием оттенков зеленого. Таец время от времени оборачивался и махал рукой, мол, не отстаем, искатели приключений! Еще через какое-то время я возненавидел и тайца, и мотобайки, и дорогу, на кочках которой я то и дело подпрыгивал. Кости мои стонали и ныли, а я скрипел зубами, обещая себе больше никогда – никогда! – не выбираться в необдуманные приключения.

Темнело между тем ощутимо. Я поглядывал на часы, отмечая, что по местному времени уже около восьми часов вечера. Почти сутки в дороге, а еще не добрались. Сумрак сочился сквозь лес, окутывая дымкой все вокруг. Несколько раз я терял из виду спину тайца, но он каждый раз выныривал из серости заката и все махал и махал рукой.

Потом со всех сторон распустились светлячки. Словно кто-то рассыпал по небу искры, и они летели, усаживаясь на ветки и листья, плели ковер из светящихся пятнышек. Я такое видел только на юге, у Черного моря, но здесь, среди обступивших со всех сторон деревьев, свет казался плотнее, насыщенней. Крохотные проводники-фонарики сквозь неизвестный мир…

Через какое-то время проводник наш остановился и заглушил мотор. Я притормозил рядом, стащил ненавистный шлем (о, как болела затекшая шея!) и увидел сквозь сумерки огоньки, блестящие на дрожащей поверхности водоема. Мы находились метрах в десяти от берега озера. Еще можно было различить макушки скал вдалеке, исчезающие в черноте неба. А на озере стояли домики, блестящие светом из окон. Странное и удивительное зрелище – дома на воде. В резком контрасте темноты и света, делающем еще плотнее надвигающуюся ночь, невозможно было понять, что это за дома, как они выглядят, на чем стоят.