Нам не позволят - Чарли Маар

раздаются шаги. Инстинктивно хочу обернуться, чтобы посмотреть, кто еще спустился в гримерки, но не успеваю, потому что огромная сила прижимает меня к стену. Горячее дыхание касается плеча, на шею надавливает большой палец и начинает так же с нажимом вести вниз по линии позвоночника. Колени подкашиваются, когда над ухом разадется сиплый голос.

— А ты так для него танцевала или для меня?

Теплые ладони ложатся на мою талию и резко разворачивают. Я тут же попадаю в омут синих глаз Максима Зверга. Он возвышается надо мной, не прекращая вжимать в стену и обнимать за талию. Пульс зашкаливает от его близости, а еще от синего огня в глазах и недовольства, которое волнами исходит от мужчины.

Почему он злится? Я ничего плохого не делала.

На удивление его злость не пугает меня, скорее распаляет, пламенем растекается по моим венам, превращая тело в жидкое пламя.

— Так, для кого ты танцевала, Анна?

Его ладони начинают скользить вверх, пальцы пробегаются по моим рукам, сдавливают плечи, пока не достигают шеи. Мурашки табуном бегают по коже от осторожных и в то же время требовательных прикосновений Максима. Как вообще можно так трогать, что живот узлом скручивает?

— А что, если я скажу, что для вас? — хрипло выдыхаю, облизнув губы.

Взгляд Зверга тут же опускается на них. Большой палец тянется ко рту, оттягивает нижнюю губу и слегка проникает внутрь. Я бы прикусила или облизнула его, но смелости пока не хватает…

— В игры играешь?

Отрицательно качаю головой, широко распахнув глаза.

— Значит, для меня? Хорошо. Мне это нравится.

Вторая рука мужчины ложится на низ моего живота. Тепло просачивается в меня через кожу и заставляет ноги еще сильнее дрожать. Я не помню, что ощущала себя так же, когда меня касался Антон. Его действия были скорее порывистыми и торопливыми. Все, что делает Максим, можно сравнить с тянущейся нугой или медом. Слишком медленно, слишком сладко, слишком хочется еще. Меня даже пугает собственная реакция на этого человека. Мы почти не знаем друг друга, а у меня перед глазами плывет от того, как он трогает меня, как говорит и как пахнет. Это просто помутнение рассудка. Гормональный и эмоциональный взрыв, или что-то вроде того, потому что других объяснений моему состоянию я не нахожу.

— И что же ты хочешь от меня, Анна?

— Хочу? — смотрю растерянно, отчаянно пытаясь сообразить, что ему ответить, но сделать это трудно, потому что дурман от его близости не отпускает меня. Было бы проще, если бы он отступил хотя бы на шаг назад, но Максим продолжает вжиматься в мое тело. Я слишком хорошо ощущаю все его желания, чтобы спокойно говорить о своих.

— Да. Чего ты хочешь?

— Я… не… знаю… Может, я просто хотела почувствовать себя красивой и желанной?

Вот теперь он отходит. Резко размыкает объятия, и от неожиданности я чуть не сползаю по стене вниз, так как держаться на дрожащих ногах очень трудно. Воздуха вмиг становится больше. Я начинаю жадно хватать его ртом, не сводя взгляда с мужчины, который сейчас смотрит на меня с усмешкой на губах.

— Вот как? Любопытно.

Похоже, это он в игры играет. Задает вопросы, а сам толком ничего не объясняет.

— А вы… что от меня хотите, Максим Андреевич? Зачем вы за мной пошли?

Глаза мужчины снова вспыхивают.

— Хочу исполнить некоторые твои желания, Анна. Завтра заеду за тобой. Поедешь со мной. В восемь удобно?

Я киваю еще до того, как мозг успевает сообразить, что происходит. Даже инстинкт самосохранения, кажется, отключился напрочь. Он меня на свидание что ли зовет?

— Прекрасно. И надень что-нибудь красное. Мне нравится этот цвет на тебе.

Максим уходит так же неожиданно, как и появился, а я продолжаю стоять у стены, в шоке размышляя над тем, что это только что было вообще? И что Зверг имел в виду под исполнением некоторых моих желаний? Куда он меня повезет, и что собирается со мной делать?!

Кое-как я дохожу до гримерки, где плюхаюсь на стул и обхватываю лицо ладонями.

Ну, я же сама наслаждалась его вниманием, и вот… получила сполна. Наверное, я могу отказаться ехать, но тогда, скорее всего, буду жалеть. Буду или нет?

Иисусе, Ами, ты даже толком ничего о нем не знаешь!

А что если он захочет зайти слишком далеко? Попросит того, чего пока ты не готова ему дать?

Нет, он не производит впечатление насильника или психа какого-то…

Что бы сказала Лин? Она бы сказала "дерзай, дылдочка!"

Ну и дела…

Беру свой телефон, чтобы написать подруге и посоветоваться с ней, но потом передумываю — лучше поговорить вечером после работы, а не сейчас. Вместо этого стягиваю платье и достаю униформу, правда, надеть ее не успеваю, потому что дверь распахивается, и в гримерку входит Антон.

— Ты че здесь делаешь?! Выйди! Я переодеваюсь!

Но Антон не слушает. Его лицо перекошено от ярости.

— Во дела, малыш. Ну ты умница, конечно! Мы поссорились, а ты быстрее прыгаешь к мужику постарше и посолиднее. Так получается?!

— Что ты несешь?! И я, кажется, попросила тебя выйти! — прикрываю полуобнаженное тело униформой, будто она сможет защитить от недовольного взгляда Антона.

Парень надвигается на меня грозовой тучей, разглядывая с ног до головы, словно впервые видит.

— Невинной овечкой не притворяйся. Да, детка, ты была права. Я тебя совсем не знаю. Мне казалось, ты на такое не способна, а ты вон что творишь, — горько усмехается Антон, почти влотную приблизившись ко мне. — Чего ты закрываешься, а? Я же тебя не раз видел без одежды. Я был первым, кто тебя такой увидел. И собираюсь остаться единственным. Чего ты вдруг стесняться начала? — он хватает пальцами край униформы и пытается выдернуть, но я держу крепко.

Вообще-то я его не боюсь, и не думаю, что Антон на самом деле способен на какую-либо откровенную жестокость. На данный момент мне просто неприятно его присутствие, а еще я злюсь, потому что он смеет снова предъявлять мне претензии, когда сам изменял!

— Единственным ты не останешься. Как я уже сказала — я тебя не прощу. И выйди уже! Мне нужно переодеться и работать. Ты мешаешь! Право видеть меня без одежды ты потерял тогда, когда начал спать с той девкой. К ней и иди!

— А кто будет после меня? Зверг, да? — зло выплевывает Антон. — Я заметил, как ты на него смотрела, когда каталась на льду. И в коридорах здесь слышимость отличная. Я пошел за ним, когда он за тобой направился,