Приходит время вспоминать… - Наталья Максимовна Пярн

Коля был и остаётся его несомненным обладателем.

Всегда помню, как проникновенно он исполнял песню Мишки Земцова в спектакле «Жестокие игры». Спустя много лет после этого, я не раз просила Колю спеть эту красивую песню.

Два облака белых плывут по лазури…

стихи И. Шкляревского

Два облака белых плывут по лазури,

Стоит ослепительный зной.

Ну вот мы и встретились после разлуки,

Невечной разлуки земной.

Над жизнью, в которой мы прочно забыты,

Над синим холодным Днепром,

Над кладбищем, где мы не рядом зарыты,

Сегодня мы рядом плывем.

Два облака белых, одно розовеет,

Над миром приветствуя день.

Другое опять отделиться не смеет,

Лежит на нем первого тень.

Нам встретится дым, и о юности милой

Мы вспомним, и тихо взгрустнем.

Я ливень пролью над твоею могилой

А ты над моей не прольешь.

Ты первой иссякнешь в пылающем небе,

Рванусь за тобою, звеня.

Но в клевере, в глине, в полыни и в хлебе

Ты вряд ли дождешься меня.

Два облака белых плывут по лазури,

Стоит ослепительный зной.

А может и не было вовсе разлуки,

Невечной разлуки земной.

Через несколько месяцев, перед самым Новым годом в театральном кафе состоялась наша свадьба с участием почти всей труппы театра. Началась семейная жизнь.

Первого января 1976 года на телеэкранах страны была показана премьера любимой всеми «Иронии судьбы», которую мы с восторгом смотрели на своем черно-белом телевизоре на третий день нашей семейной жизни. Прямо свадебный подарок! И вот уже более сорока лет, каждый Новый год, когда у всех идет традиционная подготовка праздничного стола под мелодии любимого фильма, мы вспоминаем тот январский вечер, черно-белый телевизор в маленькой комнате в уральском закрытом городе, который мы по сей день называем «сороковка», и премьеру «Иронии судьбы» – нашего свадебного сюрприза! Вообще, наша семейная жизнь начиналась с эпизодов, которые остались в памяти по сей день.

Через два дня после свадьбы мы пошли кататься на лыжах. Лыжня проходила по замёршему, покрытому снегом, красивейшему озеру Иртяш, расположенному на территории нашего города. Впереди, метрах в десяти шёл Коля. Я остановилась, чтобы растереть снегом замёрзшие руки. Двинулась дальше. Пройдя уже довольно большое расстояние, с ужасом обнаружила, что обручального кольца на пальце нет. Оно упало в снег, когда я растирала руки. Толщина снега была большая, а место, где это произошло, было ничем неприметное: ни кустика, ни камушка, ведь лыжня-то по замёрзшему озеру! Долго пытались найти кольцо, раскапывая снег лыжными палками, но тщетно. Домой вернулись огорчённые, даже усматривая в происшествии некое предзнаменование. На следующий день снова пошли на злополучную лыжню. У меня не было никакой надежды. Ночью шёл снег, и мы даже не были уверены в том, та ли это лыжня. Коля шёл далеко впереди. Я машинально откидывала снег лыжной палкой. И вдруг его голос: «Нашё-ё-ё-л!» Я не могла поверить. Только когда подбежала на лыжах к нему ближе, то увидела на двух пальцах его поднятой руки рядом два кольца – его и моё. Ещё один случай помнится всю жизнь. Вскоре после моей премьеры «Собака на сене» и после свадьбы выдались три свободных дня, и мы решили слетать в Москву, познакомить Колю с моим братом и друзьями. Мишу на три дня оставили на попечение наших хороших соседей-артистов. Встреча в Москве была замечательная! Мои друзья Рая и Юра Котовы подготовили к нашему приезду стенгазету под названием «Смотрины». Различные вырезки из газет и журналов восхищали остроумием и точностью. Три дня пролетели незаметно. Обратный рейс у нас был ночной, чтобы рано утром быть в Челябинске. От аэропорта Челябинска до нашего города еще два часа езды. А вечером параллельно два спектакля: мой «Собака на сене» на выездной площадке, а Колин – на основной. Я как-то неправильно рассчитала время на дорогу, и, когда мы приехали в аэропорт «Домодедово», наш самолет взлетал. Даже спустя сорок с лишним лет этот момент вспоминаю с содроганием. Но оставалась еще надежда на следующий утренний рейс. Оплатив штраф, взяли новые билеты. Когда объявили регистрацию на этот рейс, мы дали срочную телеграмму в театр о том, что впритык, но успеваем. Но на наше несчастье рейс стал задерживаться, то по технической причине, то по метеоусловиям. Надежда успеть к спектаклям умирала с каждой минутой. А мы ведь дали телеграмму и обнадёжили руководство, что успеем. После очередного объявления «Рейс задерживается…» я мысленно распрощалась со своей главной ролью. Срыв спектакля грозил именно этим. Наконец наш самолёт прилетел в Челябинск, но только к вечеру, а в наш город мы попали уже на следующий день. Когда мы подходили к театру, то встретили актрису Лиду Цуканову, которая с жалостью посмотрела на нас и произнесла: «Я вам не завидую!» Последствия нашего полёта в Москву на «смотрины» мы расхлёбывали долго. Оплачивали неустойку за отменённые спектакли, получили выговор и временное снятие с роли в другом спектакле. В премьерном спектакле «Собака на сене» заменить меня было слишком сложно. Задержка рейса не считалась уважительной причиной

– «Не надо было летать в Москву, когда было мало свободных дней!» – сказано было нам. Но потом нас простили, и к своим ролям через некоторое время мы всё-таки вернулись. Вот так непросто начиналась моя творческая и семейная жизнь в «сороковке».

На Урале я проработала 4 года. За это время были гастроли и по другим закрытым городам, и в Волгоград, и в Куйбышев, (ныне Самару), и в Челябинск… В отпуск мы приезжали в Москву и сразу отправлялись в путешествие по разным рекам на байдарках с моим братом Игорем, который, будучи геологом, разрабатывал маршрут и вообще знал в этом толк. Потом возвращались на Урал, начинался очередной театральный сезон. Знаковой моей работой была роль Хельги в пьесе Питера Устинова «На полпути к вершине». В этом спектакле я играла в партнёрстве с мужем.