Судьба империи. Русский взгляд на европейскую цивилизацию - Тимофей Сергейцев

Православие – точка отсчета для «перезагрузки» христианской веры и продолжения прерванного пути. Сегодня, когда необходим рывок в развитии гуманитарных, а не точных знаний (не физики в широком смысле слова), это может быть очень продуктивным. Русские гуманитарные дисциплины должны быть средством выражения и развития русской души, рождением которой во многом мы обязаны православной церкви Киевской Руси. Начала православной философии есть в нашей культуре.

Россию некорректно рассматривать в ряду стран так называемого Востока.

Спор с Западом для нас имеет другой смысл и другие геополитические параметры, нежели для стран настоящего Востока – Китая, Ирана, Ирака, Индии, Японии. Наша рецепция оснований европейской (средиземноморской, средиземно-балто-черноморской) цивилизации полна и окончательна. Мы проросли из этого корня, и, хотим мы того или нет, мы такие же европейцы, как и все остальные, – то есть обречены бороться со всеми прочими европейцами (как и они друг с другом) за первенство и наследство. Это один из определяющих кодов нашей цивилизации.

Глупо – как это делают западники, а также их современные наследники, неолибералы всех мастей – призывать к слиянию с культурно и географически определенным Западом, к заимствованию чужих национальных социальных институтов или тем более виртуальных «европейских стандартов». Разве сам Запад однороден? Разве слились Франция и Германия? Или США и Япония? Англия и Италия? Мы обязаны отстаивать собственную идентичность и версию развития цивилизации, если не хотим исторической смерти.

Так же недальновидно игнорировать тот факт – как это делают славянофилы и их современные последователи «евразийцы», – что мы, приняв тысячу лет назад проект европейского цивилизационного устройства жизни, при всех наших культурных отличиях от различных других географических европейцев не имеем никакой другой исторической программы самоопределения и деятельности, кроме как европейской. Отказавшись от нее, мы просто исчезнем.

Лишь вульгарному материализму участников с обеих сторон мы обязаны продолжением спора «западников» и «славянофилов» по сей день, попыткам свести характеристики цивилизации к ее материальному, географическому, экономическому измерению. Противоречия между различными носителями средиземноморского цивилизационного проекта заключены уже в самом этом проекте. Если бы их не было – не было бы и Истории.

Нам же просто придется приспособить, обтесать или выгодно использовать свои (действительно существующие) материальные особенности в рамках функциональных нагрузок европейского проекта.

Западники не понимают, что отличия от западной версии цивилизации действительно существуют, но определяются отнюдь не «материалом» людей и культуры, а множественностью решений европейской системы уравнений. Они не понимают, что мы реализуем другой идеальный вариант развертывания европейской ойкумены, который, может быть, и является основным, а не «отклоняющимся» (если не считать эти варианты равноправными). Западники думают, что став «европейцами», мы тут же будем приняты в «семью» европейских народов, будем «дружить» с ними. Хотя с точки зрения самого Запада никакой семьи европейских народов нет, т. е. гармонии просто не может быть. Никто не воевал друг с другом и не истреблял друг друга беспощаднее, нежели европейцы. И ответом на этот многовековой опыт взаимного истребления европейцев является еще один многовековой сценарий – возрождение в Европе имперского порядка. Правда, теперь под «зонтиком» США: после Второй мировой войны – это уже история американской империи.

И здесь мы подходим к другой ошибке, которую делают западники современные: европейцем можно быть при слабом государстве или вообще без такового. Это уже не заблуждение, это ложь.

Существование, действие и выживание в европейской истории возможно только через собственное сильное государство. Личность и человек не существуют иным образом в истории. Те государства в мире, которые осуществляют рецепцию европейских достижений сегодня, делают это исключительно с целью собственного усиления (как Петр I).

Сама экспансивная природа европейского государства (и цивилизации) как проекта приводит к принципиальному соперничеству государств, к их борьбе за выживание, к потенциальному стремлению, в том числе стать единственным государством на континенте. Истории неизвестно ни одно государства европейского типа (да и не только европейского), которое бы ставило своей целью выживание другого государства как таковое. Отказ от этого принципа приводит к удалению из истории, прекращению исторического бытия, цивилизационной смерти отдельных людей и целых народов. Может, кто-то и будет этим высокоразвитым европейцем, но уже не мы, отказавшиеся от своей страны и истории.

Очень хорошо это понимали англичане и другие европейцы, заселившие Северную и Южную Америки. Создав минимальное хозяйство и население, они решительно отделялись от материнских империй с помощью оружия, пропаганды и собственного государственного проекта. Им нужны были свои страны – при всем культурном родстве с породившими их государствами.

Попытки осовременить сегодня спор «западников» и «славянофилов» нелепы вдвойне по следующей причине.

Очевидно, что мы, реализуя свой цивилизационный проект, сумели раньше других европейцев обнаружить ключевую проблему новейшей европейской истории. Мы гораздо раньше наших соперников пережили религиозный кризис доминирующей христианской веры, причем в самой острой форме. Мы на собственном опыте познали, что такое полная и окончательная замена веры в Бога верой в ту или иную социальную конструкцию, что такое отказ от критического мышления, отказ от постоянного проектирования и перепроектирования систем организации жизни и деятельности. Мы уже знаем, что такой отказ приводит, в свою очередь, к быстрому вырождению человека, государства и общества, к поражению в борьбе за историческое существование. У нас есть опыт исторического летального исхода – смерть СССР. Следование этому сценарию будет означать и смерть России.

У американцев есть поговорка: ты умри сегодня, а я завтра. По сути, Запад – и в первую очередь США – играют именно в эту игру. Они пытаются максимально оттянуть свою кончину, избежать того, что однажды довелось пережить нам. Соответственно, у нас больше шансов раньше западных европейцев вернуться на путь Откровения (понимания и мышления), на путь раскрытия Божьего замысла о мире и сотворения мира, то есть вернуться в Историю.

У изначального европейского принципа мышления и самоопределения нет материальных пределов. Путь к Богу не имеет конца. Но все наши мысли и действия, все государства, все вещи, все жизни, все смыслы, все знания и представления, все ценности имеют и начало, и конец. Они (и мы) должны рождаться (происходить) и умирать (разрушаться).

Это и есть история. Она освещена внутренним светом нашего понимания себя, мира, Бога. История состоит не из вещей, а из событий, т. е. из изменений самого существования, из проявлений воли и представлений, из того, что имеет смысл и значение. Историю нельзя разделить на части, как вещь. И нет смысла говорить об истории вещи. История, как и Бог, одна – в качестве принципа и рамки самоопределения, мышления, воли.