Путь хранителя - Маркус Кас

Бюрократия вызывала во мне суеверный ужас. Я уже успел увидеть в обители, что и этот мир был отдан на растерзание безжалостным фанатикам крючкотворам. И, если кодекс храмовников мне удалось изучить достаточно хорошо, чтобы вступать в бумажные битвы, то про законы империи я не знал ничего.

— Мне нужна помощь… — пробормотал я, бледнея и забив на светопреставление.

Глеб заметил моё состояние и наконец перестал потешаться, пообещав прислать специально обученного человека, чтобы он меня натаскал. Чтобы новоявленный граф не стал новопреставленным. Спихнуть такую честь, как личное участие в оформлении, на другого, было нельзя.

Я мужественно загонял воображение в более приятную сферу, что получалось с трудом. У всех есть свои слабости, моей был беспощадный чиновничий аппарат. И уколы в глаз. И сейчас я был согласен скорее на последнее.

Празднование длилось долго. То ли действительно повод был серьезный, то ли таких поводов в последнее время не хватало высшему свету. Нельзя же просто так спускать в небо целое состояние. После салюта устроили цирковое представление, к счастью, без медведей, а с акробатами.

Большая часть мужчин тут же переключилась на будоражаще гибких девушек, а нас подозвали их высочества. Анастасия посмотрела на меня с подобием обиды и повторила предложение о вступлении в её личную стражу для команды, со всеми преференциями.

Мне пришлось одернуть Карла, который устремился вперед, услышав про титул. Благо немедленного ответа не требовали, так что потом я ему объясняю, что лучше дольше идти к заветной цели, чем встрять в высочайшие приключения с её высочеством и закончить свою жизнь героически, титулованным и очень быстро.

После этого нам было разрешено отправляться отдыхать, чем все и воспользовались. Яне я написал ещё перед приемом, как и напомнил о себе Еврипию. Отсутствие монаха уже начинало меня беспокоить. Человек Глеба должен был приехать рано утром, так что в моём распоряжении оказалась почти целая ночь.

И провести её я решил не с пользой, то есть выспаться, а с угрозой для здоровья и психики, то есть в общении с моей мохнатой хранительницей.

Команда зачистки привела баржу в её исходное состояние, но практически без мебели. Кажется, её останки они сожгли на ближайшем пустыре. По-крайней мере я видел дым, когда наставник проезжал мимо, подбрасывая меня до дома.

Поэтому мы с Карой устроились прямо на полу, чистом, сверкающем и приятно пахнущем какими-то нежными цветами. Я листал гримуар, кошка огрызалась и ехидничала, требуя попеременно еды, покоя и новую лежанку.

— Вот этот, этот похож? — я тыкал в печать с символом, идентичном тому, что был на призыве духа.

— Этот похож на неприятности, — кошка фыркнула и зевнула.

— Кара, я вообще-то для тебя это делаю, — взывал я к её совести. — Нужно хотя бы попытаться найти что-то, что может помочь тебе. Пусть временно. Раз здесь есть призыв, то должно быть и другое, связанное с хранителями рода.

— Ну не знаю, для меня эти ваши писюльки все одинаковые. Попробуй ещё раз ту печать сложить, может она и на призыв и на отзыв работает?

— Шикарная идея, мне ещё живности не хватает… — проворчал я в ответ, передернув плечами.

Двух хранительниц мои нервы точно не выдержат. Рисковать и колдовать наугад не хотелось, но не хотелось и идти за информацией о кровной и родовой магии. Я мог, теоретически, попытаться выяснить что-то у князя Воронецкого. Мужик явно знал многое по теме, но без поступления на службу его роду мне приобщиться к этому не светило.

Служба у князя или метка? Что из этого опаснее, вот хороший вопрос. Я не знал, хватит ли мне времени найти другой способ, прежде чем клыкастая решит, что я её завтрак. Пока Кара вела себя нормально, приступов мяуканья не было, а язвительность проявлялась в полной мере.

— Я спать хочу, — ныла она, покусывая меня за плечо. — Моему воплощению требуется здоровый двадцатичасовой сон!

Моему воплощению тоже не помешала бы такая роскошь, но я промолчал и отпустил хранительницу. Полистал ещё гримуар и завалился спать, так и не решив, какой же стул выбрать.

Разбудил меня стук в дверь. Железяка содрогалась от мощных ударов, что говорило о том, что посетитель тут уже давно. Кара невозмутимо дрыхла рядом, в иллюминаторе виднелось светлое серое небо, а мой телефон, который и должен был поднять меня по будильнику, отключился.

Гость был тем самым монахом, которого позвал на помощь Глеб. В приличных годах, но жилистый и шустрый, мужчина представился Афанасием Петровичем и имел нашивку в виде ключа на круглом баронском щите. Инквизиция.

При разговоре с ним я невольно старался не думать ничего плохого, хотя без печати храмовник не смог бы прочитать мои мысли. Афанасий, вооруженный толстой папкой, отказался от кофе, единственного угощения, что я мог предложить. То, что кофеварка уцелела во всех беспорядках, творящихся на барже в последнее время, было точно благословением богов.

— Молодой человек, — его голос был монотонным и трескучим, — У нас мало времени, к моему огромному сожалению. Я постараюсь вас подготовить таким образом, чтобы вы успели запустить процесс уже на этой неделе.

Так он и разрушил последнюю надежду, что я приду, поставлю пару штампов куда нужно, и стану графом. Должен же человек верить в лучшее…

Но мне предстояло пройти жернова адской машины и попытаться выжить, получив подтверждение о своём статусе, в самом лучшем случае, через две недели. Сколько при этом необходимо являться в канцелярию, Афанасий не сказал, отрезав приговором «сколько нужно».

— Если вы сегодня успеете по этому списку, то это станет отличным началом, — не сильно утешал он меня, всовывая в руку лист бумаги, полностью исписанный мелким почерком.

Отличное начало выглядело как безысходный конец. Я пытался торговаться, суля нескромное вознаграждение, если монах мне подскажет, кому дать взятку, чтобы не вот это всё.

Инквизитора такая идея возмутила настолько, что он чуть не задохнулся, после чего согласился на кофе. Императорская канцелярия не брала мзды и один намек на такое святотатство мог мне стоить не только титула, но и головы.

В кои-то веки проклянув отсутствие коррупции, я сдался. И, вооруженный оптимизмом, отчаянием и списком, отправился в последний неблагородный путь.

Таксист, узнав адрес, посмотрел на меня с таким искренним сочувствием, что я чуть не передумал. А когда увидел здание канцелярии, передумал во второй раз.

Масштабность строения с бесчисленными корпусами заслуживала отдельного круга в аду для тех, кто это придумал. Вытянутый главный корпус был приземистым и больного бледно-желтого цвета, от которого сразу затошнило. Никаких украшений фасада, кроме режима работы, этот офис преисподней не имел.

Даже табличка, объясняющая в какие часы работает бюрократическая машина, сразу путала и сбивала настрой. Выходные, праздники, четные и нечетные то ли дни недели, то ли числа месяца слились в мешанину, но я плюнул и рывком открыл дверь. Меня так просто не возьмешь.