Школа безумия - Эйвери Бишоп

«Спасибо, Клэр!» — и пошла дальше по коридору.

Сидя в тишине своего кабинета, я вытащила из сумки телефон и положила на стол. Я знала, что мне нужно делать, но не стала. Я слишком много трудилась над тем, чтобы забыть свои юные годы.

Менее чем за двадцать четыре часа большая часть этого тяжкого труда начала сходить на нет. Сначала известие о смерти Оливии, теперь голосовое сообщение от Кортни.

Две из моих лучших подруг по средней школе. Два человека, которые несли то же бремя, что и я.

Я перевернула левую руку и посмотрела на шрам на ладони.

— Черт.

Затем взяла телефон и ответила на последний номер. Линия прогудела три раза, и с каждым гудком я думала, что нужно разорвать соединение, выключить телефон и никогда больше не включать его снова. Я могла бы купить новый с новым номером. Новый номер, которым я не поделилась бы даже с матерью, потому что, очевидно, ей тоже нельзя доверять.

После четвертого гудка звонок был переадресован на голосовую почту. Голос Кортни сообщил, что сейчас она недоступна, но, пожалуйста, оставьте имя и номер, и я перезвоню.

Еще до того как раздался звуковой сигнал, я отключила соединение и обхватила голову руками.

Что, черт возьми, я делаю? Да, Оливия мертва, и это ужасно, но какое мне до этого дело? Я не видела ее и не разговаривала с ней много лет. Да, когда-то мы были подругами, но это была совсем другая жизнь. Я сожалела о случившемся, но зачем мне ехать на ее похороны? Это ничего не изменит.

Телефон завибрировал на столе.

Я открыла глаза. Посмотрела на экран.

Кортни.

Я просто не могла ответить. Пусть снова войдет в голосовую почту. Отключу телефон на остаток дня. Но слова Лизы продолжали вертеться в глубине моего сознания. Она сказала, что это поможет мне поставить точку в этой истории.

Я ответила на звонок.

— Алло?

— Эмили, приятно слышать твой голос!

— Привет, Кортни, как дела?

— Нормально. Но, черт возьми, ты слышала про Оливию? Это же вынос мозга! Я перерыла весь «Фейсбук», пытаясь понять, как это произошло. Я имею в виду, я первым делом подумала о…

— Так в чем дело? — перебила ее я.

— Ты слушала мою голосовую почту?

— Да.

— И?

— Что «и»?

— Ты поедешь на похороны? Насколько я могу судить, это примерно сорок-сорок пять минут езды отсюда. Если хочешь, чтобы мы поехали вместе, я не против.

— Если честно, я не помню, когда я в последний раз разговаривала с Оливией.

— Я тоже. Но что из этого? Она была нашей подругой.

Кортни сказала это так просто, так сухо, что я поняла: мне должно быть стыдно. Но ее упорство победило.

— Говоришь, ты узнала от моей матери?

— Да, она отправила мне сообщение в «Фейсбук».

— Вы с ней дружите в «Фейсбуке»?

— Она попросилась ко мне в друзья. Я приняла запрос. Так принято. Ты сама-то есть там? Не смогла тебя найти.

Я проверила на компьютере время. Мой следующий пациент прибудет через десять минут.

— Мой перерыв почти закончился. Мне нужно вернуться к работе.

— Вот как? Что ты вообще сейчас делаешь?

— Я психотерапевт.

— Круто. И ты можешь прописывать лекарства и все такое прочее?

— Нет, это делает психиатр. Послушай, Кортни, мне нужно идти.

— Понимаю. А как насчет завтра?

Я заколебалась.

— Еще не знаю, каковы мои планы.

— Ладно, но ты можешь дать мне знать, как только, так сразу? Я отправила Элизе сообщение, чтобы узнать, пойдет ли она, но она еще не ответила.

Услышав имя Элизы, я вздрогнула. Я вспомнила, что видела ее менее года назад, всего одно мгновение. Тогда я так смутилась, что опустила голову, лишь бы она меня не увидела.

— А что насчет Маккензи?

Кортни презрительно фыркнула.

— Помнишь, какой Маккензи была в средней школе? Сейчас она еще хуже. Живет в шикарном доме недалеко от Филадельфии. Вышла замуж за нейрохирурга, ты не поверишь.

— Если мы с Элизой не сможем приехать, ты все равно пойдешь?

— Я попытаюсь.

— Могу я спросить почему?

На другом конце линии на пару секунд воцарилось молчание.

— Потому что Оливия была моей подругой, — сказала она.

Зазвонил настольный телефон. Я попросила Кортни подождать секунду, затем схватила трубку и прижала ее ко второму уху. Клэр сказала, что мой пациент, назначенный на час дня, пришел рано и уже ждет в вестибюле.

— Кортни, мне пора, — сказала я, кладя трубку настольного телефона. Ее голос тотчас изменился.

— Понимаю. Дай знать, если передумаешь.

— Обязательно.

— Спасибо. Позвони или напиши, когда будешь знать наверняка.

— Нет, я хочу сказать, что приеду на похороны.

— Правда? — В ее голосе послышалась нотка надежды.

— Да.

Кортни взволнованно сказала, что пришлет мне сообщением свой адрес и увидится со мной завтра. Потом она отключилась, а я осталась сидеть, прижав телефон к уху.

Я снова закрыла глаза. Я видела Оливию такой, какой она была, когда мы учились в средней школе. Подбородок с ямочками. Безупречная улыбка.

Тонкий шрам на моей ладони как будто пульсировал. Я помнила то утро: мы все в спальне Маккензи. Блеск ножа для чистки овощей, который Маккензи тайком пронесла наверх. Как мы все ахнули, когда она порезала себе ладонь и спросила, кто следующий.

Сначала нас было двое.

Элиза Мартин — карие глаза, заплетенные в косички ярко-рыжие волосы — была бойкой девчушкой, которая могла разговаривать с кем угодно, включая взрослых. Я была застенчивой, в джинсовом комбинезоне, с хвостиком каштановых волос; я часто плакала, когда родители высаживали меня возле школы.

Это был подготовительный класс, и нашей учительницей была миссис Миранда. В классе было около двадцати других детей, которых я раньше никогда не видела, но с которыми я теперь должна была дружить.

Лишь на переменке — когда все по очереди качались на качелях, съезжали с горки и карабкались на лазилки — Элиза подошла к углу детской площадки, где пряталась я, и сказала мне, что мы с ней должны быть лучшими подругами.

— Лучшими подругами?

По какой-то причине это понятие было мне чуждо.

— Лучшие подруги, — повторила она с улыбкой. — Твое имя Эмили. Меня зовут Элиза. Наши имена начинаются с одной буквы.