Яд ее поцелуя - Наталья Юрьевна Кириллова

ухватился за моё предложение. Я запасной наследник, до которого никому особого дела нет, пока мой сводный брат здоров и счастлив. Как видишь, ничего незаконного.

— Ты советник государя.

— Думаешь, Стефан не найдёт, кем меня заменить? И что же, Эветьену Шевери можно скоропалительно покидать пост и улетать в другую страну, а мне нельзя?

Илзе всё же повернула к Блейку лицо — понять бы, шутит он или серьёзен? — и сразу пожалела.

И впрямь близко. Непозволительно близко.

Особенно на судне, где они не одни.

А с другой стороны, оно и к лучшему, что не одни. Вряд ли её или Блейка посетит безумная мысль кидаться в объятия друг друга при посторонних. Поэтому они будут сидеть бок о бок, сблизив головы, шептаться, обжигая дыханием губы, и знать, что ничего сверх того за интимной этой, на тонкой грани допустимого, беседой не последует.

— Финийские земли — не Вайленсия.

— И то верно. Многомужества здесь нет.

— Есть. В Финийских землях можно найти едва ли не всё, что только существует под солнцем этого мира.

— Что ж, — как ни странно, Блейк отстранился первым, перевёл взгляд на серебристые лучи, волнами расходящиеся от носовой фигуры, — посмотрим, удастся ли мне найти здесь то, что я ищу.

* * *

Как и выезд, вылет с территории Изумирда дозволялся лишь через одни из четырёх городских ворот. Кораблей у Карнейских ворот, ведущих на северо-восточный тракт, в этот час было немного, два-три лёгких судна с обеих сторон. Страж на верхней площадке глянул бегло на стяги с гербом клана Сагилит и символом торговой гильдии Изумирда, поднятые над рулевой рубкой, и махнул рукой, пропуская. Миновав городские стены и зелёное кольцо предместий, замедлившийся было летун начал стремительно набирать скорость, разгоняясь не хуже имперских быстроходных стрел. Защитный покров, незримый на малой скорости, стал видимым даже для глаза обычного человека, затрепетал полупрозрачным серебристым куполом над палубой, словно надутый ветром. Изумирд остался позади, растворяясь постепенно в белёсой дымке, внизу потянулась равнина, рассечённая широким трактом. Некоторое время корабль держался дороги, но вскоре плавно, почти незаметно свернул на запад. На большой скорости и без необходимости следовать уличному маршруту со всеми его петлями, поворотами и облётами путь до Менада занимал куда меньше времени, чем та его часть, что проходила над городом. Поселение летун обошёл по дуге, Илзе только и успела разглядеть россыпь плоских крыш в стороне. Стене словно очнулся от своей полудрёмы, поправил сползшую на лицо шляпу и, привстав, громко объявил о достижении цели путешествия. Пассажиры оживились, начали переговариваться. Илзе тоже привстала, обернулась, желая убедиться, что на задней скамье за время полёта не произошло ничего, о чём следовало сообщить если не обоим Рейни, то хотя бы Реджинальду. Похоже, молодой человек в достаточной степени привязан к молочной сестре — в противном случае едва ли он взял бы девушку с собой, — чтобы не позволять её обидеть.

Ирис и Ив сидели почти так же, как и при отлёте, разве что девушка передвинулась ближе к спинке да побледнела. Ив поглядывал то на соседку, то по сторонам и явно больше не печалился из-за необходимости лететь не пойми куда по материнской прихоти.

— А арайнэ Ирис что делать в храме? — спросила Илзе, опускаясь обратно.

— Ирис с нами за компанию. Равно как и твой племянник.

— Сестра настояла, чтобы сын полетел с нами. Уверяю тебя, сам он не имел ни малейшего желания отправляться в Менад.

— Я в его возрасте тоже вряд ли бы обрадовался незапланированному посещению храма.

Храм Трёхликой, гранитно-серый, ощерившийся частоколом коротких башенок, возник внезапно перед носом летуна, будто поднялся в мгновение ока из-под земли. Невысокий, угловатый, с узкими окнами-щелями, он казался лишённым той величественной красоты, элегантной основательности, что отличала многие виденные Илзе храмы, в Финийских землях, на Аргейских островах и во Франской империи. Обитель Трёхликой больше походила на древнюю, искусанную временем и делами человеческими крепость, наспех собранную из грубо обработанных камней. Ни витражей, ни куполов, ни шпилей с символом богини, ни единой изящной или строгой линии. Глухая ограда, за ней полукружие тесного дворика да сам храм трапециевидной формы, чрезмерно истыканный башнями сверху. С высоты гляделось, словно каждая башенка проросла сквозь неровную крышу, пробилась к свету и небу, расколов тёмное полотно кровли, пустив по нему чёрных змей трещин. Корабль описал широкий круг вокруг ограды, сбрасывая скорость и снижаясь.

— Вот он, храм, посвящённый той, кто едина в трёх лицах, девочка, женщина и старуха, свет, тень и тьма, дарующая жизнь и смерть, — торжественно произнёс Стене, рассматривая нарочито неаккуратное нагромождение камней внизу. Кивнул Илзе, и она перевела, возвысив голос, чтобы услышали все пассажиры. — Давным-давно она была госпожой над всеми этими землями, Финийскими и теми, что ныне носят имена других государств. Власть её простиралась далеко-далеко во все три стороны, уходила корнями в глубины континента, до самого Хар-Асана, и не было глупца, презревшего её могущество, отринувшего безрассудно её покровительство, не признавшего смиренно её силу. Её храмы, большие и малые, были повсюду, женщины и мужчины стекались в них полноводной рекою, возносили ей хвалу, просили милости, заступничества и благословения, искали ответы на вопросы, дерзновали постичь мудрость её. Даже когда мир изменялся, и воля человеческая перекраивала его по своему разумению, когда рождались и гибли империи, даже тогда она оставалась здесь, она не исчезла в забытьи, как порою случалось с богами сгоревших цивилизаций. Знатоки теологической науки говорят, что каждая известная богиня есть отражение её, великой матери, породившей весь мир и первого бога, что стал её супругом. Она и Мать-Змея, и Кирея, богиня колдовства, ночи и перепутий, которую и по сей день чтят на Аргейских островах, и обе богини из четвёрки Благодатных, — Стене обвёл франнов пытливым взглядом, будто ожидая их возражений. — Согласно Священному Слову Четырёх, Тейра Дарующая породила всю твердь земную, а Авианна Животворящая наполнила её водой и жизнью. Весьма символично, не правда ли?

Летун остановился перед центральными воротами и плавно снизился, встал на землю. Покров сверкнул на солнце и истаял, звякнул колокольчик в рулевой рубке. Северо вышел на палубу, спустил сходни. Ирис поднялась первая, сделала шаг и неловко покачнулась, побледнела сильнее. Брезгливая гримаса облачком набежала на лицо Северо, но исчезла прежде, чем её