Чумной корабль - Джек Дю Брюл

Пока Хуан одевался, старший бортпроводник Морис посту­чался, тихо вошел в каюту и с занудным английским акцентом объявил:

— Завтрак, капитан.

Ветеран Королевских ВМС, он был вынужден уйти на пен­сию из-за возраста. Тонкий, как жердь, с копной светлых волос, Морис всегда держал осанку и оставался невозмутимым в лю­бой ситуации. Кабрильо и сам любил принарядиться, однако ничто не могло сравниться с черными костюмами и безупречно выглаженными белыми хлопковыми рубашками, которые Мо­рис надевал в любую погоду. За годы службы на корабле никто еще не видел, чтобы он вспотел от жары или задрожал от холода.

— Можешь поставить на письменный стол, — сказал Хуан, ковыляя из спальни, примыкающей к его кабинету. Комната была отделана дорогим деревом, имела кессонный потолок и несколько шкафов-витрин для диковинных безделушек, ско­пившихся здесь за годы. Ну и самый ценный предмет коллек­ции — впечатляющая картина на стене, изображающая «Оре­гон», борющийся с бушующим штормом.

Морис, несколько оскорбленный таким решением, принялся раскладывать серебряные приборы на столе. В углу капитанской каюты стоял такой шикарный обеденный стол! Он снял крышки с блюд, и комната наполнилась аппетитными запахами омле­та, копченой селедки и свежезаваренного черного кофе. Морис знал, что Кабрильо любил добавить немного сливок в утренний кофе, и как раз сделал это к приходу Хуана.

— Так что там с интернет-романом юного мистера Стоуна и той бразильянки? — спросил Кабрильо, жадно поглощая ом­лет.

Морис являл собой ходячую коллекцию сплетен, а бесчис­ленные компьютерные делишки Эрика Стоуна были его излю­бленной темой.

— Мистер Стоун начинает подозревать, что у них с этой да­мой больше общего, чем он мог предположить, — заговорщицки прошептал стюарт.

Хуан открыл большой антикварный сейф за письменным столом.

— Значит, все не так плохо, а?

— Я имел в виду половую принадлежность, капитан. Он полагает, что дама — вовсе не дама. Мистер Мерфи показывал мне присланные фотографии, на которых, как он изволил вы­разиться, были «отфотошоплены» некоторые… анатомические особенности.

— Бедняга Эрик, — расхохотался Кабрильо, — даже в чате не везет!

Он приоткрыл тяжелую дверь, украшенную названием и символом давно почившей юго-западной железной дороги. Практически все оружие на «Орегоне» хранилось в арсена­ле рядом со звукоизолированным стрельбищем, однако Хуан предпочитал держать стволы в своем кабинете. Не считая раз­нокалиберных пистолетов, автоматов и штурмовых винтовок, здесь также хранились пачки купюр валют многих стран мира, стотысячедолларовый запас золотых монет, отчеканенных на четырех национальных монетных дворах, и мешочек неот­шлифованных алмазов. В отдельности Хуан хранил редкий драгоценный камень в 40 каратов — подарок недавно избранно­го президента Зимбабве за освобождение его из политической тюрьмы.

— Доктор Хаксли, кажется, подтвердила подозрения мисте­ра Мерфи, сравнив лицевые пропорции с мужскими и женски­ми образцами.

Кабрильо тем временем заряжал полуавтоматический пи­столет — единственное оружие, которое носил с собой. В от­личие от остальной команды, он не вооружался до зубов, идя на задание.

Хуан допил кофе. Адреналин в крови рос, живот подводило, и сегодня он решил обойтись без селедки.

— Так что Эрик делать-то будет? — Председатель встал из- за стола.

— Очевидно, не будет торопиться с поездкой в Рио-де-Жанейро, пока не убедится окончательно. Мистер Мерфи пред­ложил нанять частого сыщика.

Кабрильо фыркнул:

— Лучше бы забил на все эти интернетовские штучки и ка­дрил по старинке, вживую. Скажем, где-нибудь в баре, после коктейлей этак десяти.

— Ваша правда! Нельзя недооценивать пользу хорошей вы­пивки. — Морис сноровисто убрал со стола. — Увидимся, как вернетесь.

Так он желал удачи.

— Вернемся, не сомневайся, — обычно отвечал Хуан.

Каюту они покинули вместе, Морис пошел направо к кам­бузу, а Хуан — налево. Спустившись на три яруса на лифте, он оказался в похожем на пещеру помещении, освещенном мно­жеством прожекторов. В воздухе витал соленый запах моря. Под мостовым краном висели две подводные лодки «Орегона», одна из них — двадцатиметровый «Номад-1000». В тупоносую мини-подлодку помещалось шесть человек. Вокруг трех иллю­минаторов были установлены защищенные ксеноновые лампы, а также управляемая механическая рука на шарнирах, способ­ная проломить сталь. Глубина погружения «Номада» достигает трехсот метров, что почти в десять раз превышает глубину по­гружения его меньшего брата, «Дискавери-1000». Тот оснащен водолазной камерой, позволяющей экипажу покидать судно под водой.

Матросы уже убирали страховочные решетки, открывая огромную шахту до самого киля корабля. Наружные двери еще не открылись, но насосы уже закачивали воду для запуска.

Линк, Эдди и Макс натягивали черные водолазные костюмы поверх плавок. Акваланги и прочее снаряжение для погружения уже ждало их в подлодке. Линда Росс, скрестив руки, с улыбкой наблюдала за мучениями Макса. Хэнли участвовал в двух опе­рациях во Вьетнаме, будучи капитаном быстроходной лодки, но потерял былую форму. Теперь он, отчаянно пыхтя, пытал­ся втиснуть пузо в гидрокостюм. Обычно его не брали с собой на наземные операции, но он был лучшим корабельным инже­нером на «Орегоне», и без него тут не обойтись.

— Давай же, старина, — засмеялся Хуан, хлопнув Макса по брюшку, — пару лет назад ты с этим еще справлялся.

— Не надо было налегать на мучное… — пробурчал тот в ответ.

Кабрильо уселся на скамейку, но, не в пример остальным, стал надевать сухой гидрокостюм прямо поверх одежды.

— Линда, все проверено?

— Все в порядке.

— А люлька?

— В прекрасном состоянии, — с нескрываемой гордостью от­ветил за нее Макс. Он сам ее спроектировал и руководил кон­струированием в машинном цехе «Орегона».

Хуан взял у инженера гарнитуру для связи и вызвал КП.

— Хали, это Председатель. Что видно?

— На радаре обычное движение танкеров в заливе. Часа два назад в основной док Бендер-Аббаса вошли контейнерное судно и куча мелких лодчонок.

— А морская база?

— Тишина. Я прослушиваю каждую частоту, ничего особен­ного, стандартные морские переговоры.

— Ладно. Учи язык пока.

Хуан любил так подкалывать его. Дело в том, что Хали Касим был из ливанской семьи, но ни слова не понимал по-ливански или по-арабски, а в этих языках Кабрильо не было равных.

— Простите, босс, у меня для этого есть переводчик на ком­пьютере.

— Эрик, Мерф, готовы?

Когда дело касалось наземных операций, офицеров, способ­ных управлять кораблем и пушками лучше, чем Стоун и Мерфи, было не сыскать.

— Так точно, сэр, — хором ответили те.