Спасатель - Агата Лав

— И значит можно через окно, если не хотят впускать?

— Так ты же хочешь.

— Чего? На солнце перегрелся?

— Да достало уже, — я делаю столь же резкий шаг к ней, как она недавно, и с легкостью продавливаю ее.

Помню, что собирался по-другому, но какого хера? Сколько можно? У нее в глазах все написано и она уже дважды облизнула нижнюю губу, пытаясь смотреть хоть куда-то кроме моего пресса. Так что к черту! Я надавливаю сильнее и кладу ладони на ее хрупкие плечи, а потом одним рывком меняю курс и толкаю ее спиной вперед.

Малышка вскрикивает, но я все просчитал и она падает прямиком на кровать. Я не жду разрешения и ложусь на нее сверху, зажимая ладонями талию. Она так удивлена и сбита с толку, что не сопротивляется и с непонятными эмоциями смотрит на мое лицо. Тогда я провожу ладонями теснее, приподнимая свою футболку и дотрагиваясь до ее мягкой кожи. Ух, какая классная… горячая и сладкая! Массирую ее талию, с трудом сдерживая себя и не забираясь дальше, чтобы не спугнуть свою недоверчивую красотку.

Ей же хорошо. Нравится. Я знаю, когда девушке нравится, как она начинает дышать и какой жар начинает исходить от ее тела. Я даю ей ощутить свой вес и легонько вжимаю в матрас, а потом опускаю лицо и целую в шею. Влажно и грязно, провожу языком по вкусной коже и добираюсь до мочки уха.

— Слезь с меня, — она нащупывает свой голосок, но выходит неубедительно. — Сейчас же! Колено мое помнишь?

— Помню, помню, — я с улыбкой отрываюсь от нее. — У тебя очень странная реакция на поцелуи.

— Лучше поторопись.

— Понял, — упираюсь ладонями в матрас и откидываюсь в сторону, чтобы потом встать. — Футболку можешь оставить себе. Она на тебе лучше сидит, малышка.

Кто я? — мысленно задаю себе вопрос, стоя у зеркала в футболке спасателя.

Дура! — тут же возникает ответ из подсознания.

Почему дура? Гордая, независимая, состоявшаяся дама! — тут же кричит во мне феминистка.

Недотраханная! — орет женщина, которой безумно понравился голый подкаченный торс с татуировкой именно там, где надо: на косых мышцах. За считанные секунды отметить количество кубиков пресса, прорисованность косых мышц — это недотрах, конкретный такой, серьёзный.

Спасатель, почему-то не тянет называть его по имени, ушел еще полчаса назад, а я все еще стояла перед зеркалом с раскрасневшимися щеками и в его футболке на голое тело. А как я надеялась, что он отпустит дверь! И я, конечно же, тут же ее захлопну.

Ну а что? Ему все равно на смену, а я бы вышла потом.

А еще ты надеялась, что он таки тебя поцелует, — тут же возникает моя совесть и я стараюсь тщательно ее спрятать. Не время, дорогая, не время. Но ей, кажется, плевать. — И поцелует, и снимет футболочку свою, и приласкает, — не унималась она.

Да ладно! Отмахнулась. Обернулась, глядя на балкон. Мало ли, может забыл чего…

Трахнуть тебя, например, — снова зароились мысли.

Так! К чёрту! Стягиваю с себя футболку, надеваю трусики и бюстик, легкое платьице и выхожу в холл… решаю, что схожу в бассейн. Спасатель-то точно на вышке, так что мне на море пока нельзя. Да и не хочется сегодня к людям. Мало ли, кто там снова им привидится… песчаная акула, динозавр, кит, касатка… да я даже боюсь представить.

— Куда идешь? — я разве не подпрыгиваю, когда рядом со мной внезапно возникает спасатель.

— Ты не на вышке? — раздраженно интересуюсь. Не то, чтобы я прямо так сильно его возненавидела, но его навязчивое присутствие везде и всюду начинало напрягать.

— У меня все еще смена, — он разводит руками и… идет за мной в бассейн. Нет, ну что такое?

— Тебе моря мало? — останавливаюсь и поворачиваюсь к нему. — В бассейне утопающих нет.

— Там будешь ты.

— Ты навязчив.

— А ты мороженая.

— Придурок.

— Женщина, — говорит таким тоном, будто это не утверждение, а оскорбление.

— Ты идешь в бассейн? — решаю уточнить.

— Да.

— Отлично. Тогда я спать.

Разворачиваюсь и решительным шагом иду к номеру. Ну нафиг тот бассейн, к тому же я купальник забыла. Странно, но спасатель за мной не идёт. Что ж… круто!

Нет, не круто! — снова активизируется моя совесть. — Совсем. Что ты будешь делать? Одна… в пустынном номере… без акулы.

Ой, всё. Захожу в номер, заказываю обед, а после решаю немного порисовать. Я поехала сюда за вдохновением, а у меня адреналин через край плещет — самое время поработать в фотошопе. Скачиваю рисунки со стоков, выбираю красивые фоны. Сегодня без торсов, мужских тел, татуировок и прочего.

Насмотрелась.

Перевозбудилась.

Чуть не дала.

Надо остыть. Вот за обедом — как раз. Быстро справляюсь с гарниром и овощами, уплетаю свежевыжатый сок и приступаю за работу. Тут вырезать, там подредачить, сюда вставить и в итоге получаю неплохую работу, которую тут же сохраняю на рабочий стол.

За фотошопом время летит быстро, а глаза устают так, что сложно различить предметы перед глазами. Закрываю ноутбук уже когда изрядно стемнело. Решаю прилечь отдохнуть и проваливаюсь в сон.

— Даааа, даааа, ааааххх! — вначале мне кажется, что это сон, и я просто просыпаюсь, переворачиваюсь на другой бок и… — Ещеееее! — вскакиваю с постели, осматриваюсь по сторонам. Нащупываю телефон — почти одиннадцать вечера. — Да-да-да-да!!! — уже не кричит, а орет та самая девушка за стенкой.

Нет, серьёзно? Он издевается, что ли? Внезапно меня берет злость. Нет, каков, а? Тут не получилось, он побежал там, где само под ноги падает. Скотина! Быстро вскакиваю с кровати, беру ноутбук, достаю колонку, подключаю ее. Хорошо, что Машка и ее положила! Ну, я вам устрою ритм секса! Я-то выспалась и вообще на море пойду, а вы трахайтесь под Рамштайн.

Когда уже все готово, определяю точный источник охов, ставлю туда колонку и врубаю на всю. А что? Другим можно, мне нельзя? В комнате тут же раздается мелодия:

Du

Du hast

Du hast mich…

Орет в колонке. Быстро ставлю на повтор и выхожу из номера, буквально сбегая на выход, решая даже не ждать лифта. Мало ли… вдруг решит, что я сбежала и пойдет за мной.

Сбегаю по ступенькам вниз и выхожу на ночной пляж, где замечаю всего несколько групп людей. Одни мирно лежат на песке, другие распиваю алкоголь и веселятся, третьи почти что сексом занимаются. Отхожу подальше, сажусь на шезлонг и понимаю, что не взяла накидку. А тут холодно.

— Не замерзли? — слышу незнакомый голос и оборачиваюсь.

Стоит высокий, темноволосый мужчина с бородкой, больше похож на армянина, но говорит на чистом греческом. Хорошо, что я знаю язык. Он подходит ближе, и только тут я замечаю спасательный жилет.