Призрак музыки - Александра Маринина

– Молодежь Мендельсона не слушает, это не модно.Классику вообще только старшее поколение любит. А это была хорошая запись.

– Что значит «хорошая»? – уточнил оперативник. –Ты имеешь в виду качество записи?

– Нет, оркестр. Я такой записи и не слышал никогда.У меня Шотландская есть в исполнении Берлинского оркестра, Венского инашего Большого симфонического. Ну и еще другие записи я слышал, только у меняих нет. Но то, что этот дядька слушал, это что-то особенное. Наверное, дирижеркакой-то выдающийся.

– Да как же ты различаешь такие вещи? – изумилсяЗарубин. – По мне так, оркестр – он и есть оркестр, и музыка одна и та же.

– Просто вы музыкой не занимались, поэтому не умеетеслышать. – Артем снова застенчиво улыбнулся.

– Послушай, а что насчет голоса этого мужчины? –спросил Сергей. – Если ты так хорошо слышишь, то, может быть, различилкакие-нибудь особенности?

– Особенности… – Артем задумался. – Он медленноговорил. Но мне показалось это нормальным, потому что жарко было очень, в такуюпогоду все становятся медленными. Да, правильно, медленно и как будто с трудом,вот, знаете, словно у него язык распух и плохо во рту поворачивается.Я, наверное, поэтому и решил, что он старый уже. А он что, молодой?

– Не знаю, – признался Зарубин. – Если бы знал, неспрашивал бы у тебя. Артем, ты мне очень помог, но тебе придется еще разпобеседовать или со мной, или с моими коллегами. То, что ты рассказал, этоважная информация, и ее нужно как следует обсудить и обдумать. Как мне с тобойсвязаться?

Сергей записал адрес и телефон Артема и протянул ему листоксо своим номером телефона.

– Если что-нибудь еще вспомнишь, сразу же звони, хорошо?Меня зовут Сергей Кузьмич, можно просто Сергей.

– Мы позвоним, – подал голос второй парень. –Артем, нам пора в поликлинику.

В его голосе Сергею почудилось неудовольствие. Странно.Что такого он сказал или сделал, чтобы вызвать неприязнь этого рослогомальчишки? Надо исправлять положение, свидетель должен тебя любить, этонепреложное правило сыщицкой работы.

– А тебя как зовут? – обратился он к парню.

– Денис.

– Ты брат Артема?

– Я его друг. Извините, Сергей Кузьмич, нам пора.Артему нужно делать уколы, а медсестра сердится, если мы опаздываем.

* * *

Многодневная жара изматывала людей, мешала думать ипринимать решения и заставляла стремиться только к одному – к прохладе, пустьдаже в ущерб работе и прочим важным вещам. Основной темой для разговоровстали передаваемые по радио и телевидению прогнозы и обсуждение степени ихдостоверности.

Настя Каменская сидела в кабинете Короткова и составлялавместе с ним план первоочередных мероприятий по раскрытию двойного убийства, совершенногоминувшей ночью. Дышать было нечем, несмотря на распахнутое настежь окно,и они периодически открывали дверь в коридор, чтобы немного остыть насквозняке.

– Гады, обещали же вчера, что сегодня будет на пять градусовдешевле. Опять обманули, сволочи, – ворчал Юрий, расстегивая еще однупуговицу на рубашке и дуя себе на грудь, влажную от пота. –А оно все дорожает и дорожает. С утра на градуснике было уже двадцатьдевять, а сколько сейчас – даже подумать страшно.

– У погоды тоже инфляция, – улыбнулась Настя.

Она жару переносила на удивление легко, единственнымнеудобством были отекающие ноги, из-за чего она не могла надевать босоножки, иприходилось париться в теннисных туфлях.

– И еще обещали, что вчера будет гроза, – упрямопродолжал жаловаться Коротков. – Ну и где она? Уже сегодня наступило, агрозы все не видать. Дурят нашего брата, ой дурят!

– Не видать Красной Армии… – пробормотала Настя. –Слушай, Мальчиш-Плохиш, кончай ныть, а? Ты меня с мысли сбиваешь.

– Все-все, извини, – Коротков поднял руки. – Ася,мне идет, когда я молчу?

– Невероятно.

– Ладно, тогда побуду красивым.

И в этот момент зазвонил телефон.

Поговорив, Юра положил трубку и горестно вздохнул.

– Что случилось?

– Не удалось нам Коляна спасти, – сказал он. –Поступило указание подключаться к делу гражданина Дударева в порядке оказанияпрактической помощи.

– Жалко. Ну, ничего не поделаешь. Кто у нас там следователемвыступает?

– Борька Гмыря.

– Как Гмыря? – удивилась Настя. – Ты же мне другуюфамилию вчера называл. Ермаков, что ли…

– Ермилов. Он возбудил дело как дежурный следователь, апотом Борьке передал. Ох, наплачется Колян от Гмыри, Борис Витальевич терпетьне может вести дела, которые не сам возбуждал. Ходит злой как я не знаю что ина всех свое настроение выплескивает. Между прочим, подруга любимая, тебя тожечаша не минует. Одного Селуянова нам явно не хватит, так что тебе тоже придетсяпоработать.

– Да я что, – рассмеялась она, – я завсегда снашим удовольствием. Только чтобы никуда не ездить и нигде ноги не оттаптывать.Ну что, солнце мое незаходящее, сладостно командовать, а? По такой-то погодкеподи-ка побегай по городу. А ты сидишь себе в кабинете и указанияраздаешь.

– Сладостно, – согласился Коротков. – И ещея предвкушаю особое удовольствие, когда меня по начальству тягать начнутза вашу, господа подчиненные, плохую работу. Вам что, вы от меня выволочкуполучите, но даже не расстроитесь, потому как я один из вас, вы все меня столет знаете и, стало быть, не боитесь. В случае чего и послать меня можетепо старой дружбе. А для вышестоящих товарищей я молодой, неопытныйруководитель, которого нужно воспитывать и натаскивать, тем более когда он всамом начале пути остался без надзора, то бишь без Колобка. Ладно, будем жениханашего искать.

* * *

Сергей Зарубин Селуянову понравился. Парень был энергичным,активным и любознательным, и Николай подумал, что, если Зарубин проработаетв милиции хотя бы года четыре, он станет хорошим сыщиком. Вообще-тосчитается, что хорошим сыщиком можно стать не меньше чем лет за десять, нолюдей, проработавших в уголовном розыске столько времени, сегодня днем с огнемне найдешь. Это надо быть Колобком-Гордеевым, чтобы собрать команду иудерживать ее около себя много лет. Но таких начальников, как он, еще меньше,чем опытных оперов.

Следователь Гмыря, против ожидания, совсем не злился на то,что ему передали чужое дело.

– Одно дело, когда мне передают материалы, с которымикто-то не справился, и я понимаю, что нужно подчищать чужие ошибки, и совсемдругое – когда это действительно производственная необходимость, точнее,правовая, – объяснил он Селуянову. – Мишка Ермилов не виноват, чтоподозреваемый оказался любовником его жены. Он грамотный следователь инаверняка с блеском провел бы дело. Но закон запрещает, против этого непопрешь.