Заложник - Давид Кон

class="p1">— Все это не важно. Вашему правительству придется заплатить высокую цену!

Эти слова прозвучали излишне торжественно. Заложник промолчал, всем своим видом говоря: «Вы, конечно, ошибаетесь, но в мои обязанности не входит исправлять ваши ошибки или переубеждать вас». Раздражение Юсуфа усилилось. Он даже ощутил сухость во рту, всегдашнюю предвестницу взрыва. Стоп! Только не вспылить. Это недостойно врача и мужчины. Врач должен терпеть причуды своих пациентов. Никакой злости. Надо просто сбить этого человека с его идиотского тона. Понимает ли он, чем обернется для него отказ его правительства? Заложник кивнул. Конечно, понимает. Его, вероятно, убьют. Когда у людей не получается решить придуманные ими проблемы, они предпочитают разрушить все, что их окружает.

Юсуф усмехнулся. Этот человек, похоже, считает себя философом. Обобщает свои идеи на все человечество. Юсуф хотел сказать что-нибудь ироничное, но заложник его опередил. Пока ситуация не определилась, пока переговоры, пока то да се, у него будет время отоспаться и почитать. У Юсуфа появилось ощущение нереальности происходящего. «Отоспаться и почитать». Не сошел ли с ума этот тип? Только псих может рассуждать так. Только самый настоящий законченный псих. Юсуф смотрел на заложника. Нет, он не псих. Он далеко не псих. У психа не может быть такого внимательного и ясного взгляда. Сумасшедшие вообще не в силах концентрировать взгляд. Это Юсуф помнил из курса психиатрии, который им читали на четвертом году обучения. Неужели этот человек считает, что в этом подвале он будет отсыпаться и читать? Или все-таки псих?

Заложник дернул рукой. Стальные кольца коротко звякнули. Он надеется, что его не будут держать прикованным к столу постоянно? Юсуф кивнул. Конечно, не будут. Наручники — вынужденная мера. Заложник не понял, вскинул на Юсуфа удивленный взгляд. Чтобы не возникло соблазна напасть на врача. Ведь в этом случае Юсуфу придется его убить. Демонстративным жестом Юсуф положил руку на задний карман брюк и даже через плотный материал ощутил стальной холод пистолета. Пусть этот человек знает, что он вооружен. Как сказал Тайсир? Чтобы не было никаких иллюзий.

Подбородок заложника дернулся, и взгляд стал напряженным. Не стоило его пугать, подумал Юсуф. Заложник, насколько позволили цепи, поднял руки над столом. Он не собирается ни на кого нападать. А что касается обещания убить его… Странно, что уважаемый доктор так спокойно об этом говорит. Неужели он считает, что человека можно убить легко и безнаказанно?

В глазах заложника мелькнуло недовольство, и тон стал укоризненно-насмешливым. Юсуф провел ладонью по щеке, будто хотел убедиться, что гладко выбрит. Все это, конечно, очень странно. Он ожидал чего угодно. Истерик, просьб о пощаде, жалоб на слабое здоровье, приступа эпилепсии, но только не дурацких философских рассуждений. Раздражение все-таки прорвалось, как ни старался Юсуф сдержаться. Глаза сузились, и голос зазвучал вызывающе. Да, он считает, что человека можно убить легко и безнаказанно. В человека можно выстрелить. Можно ударить его топором или камнем по голове. Человеку можно перерезать горло. Отравить. Повесить. Утопить. А еще человеку можно подложить взрывчатку, обрушить на его голову бомбу. И все это происходит с тысячами людей. Их убивают ежедневно, в разных концах света. Причем совершенно безнаказанно. В большинстве случаев. К сожалению, это реалии сегодняшней жизни. Заложник терпеливо дослушал до конца и махнул рукой.

— Я говорю не об этом…

Резкое движение рукой не прошло бесследно. Цепь натянулась, стальной браслет врезался в кожу на запястье, и заложник поморщился от боли. Юсуф пожалел, что не сдержался. У этого человека шок. Обычный нейрогенный шок. С явными симптомами. Как там было в учебнике? Чувство страха и неуверенности, слабость и беспамятство. Все признаки налицо. Заложник плохо понимает, что с ним происходит, дезориентирован и не очень точно контролирует речь. А он, врач, призванный облегчить состояние больного, позволил себе увлечься разговором о какой-то абсолютной ерунде. Зара права. Он вспыльчивый. Вспыльчивый и увлекающийся. И ничего с этим не поделаешь. Занятый своими мыслями, Юсуф не сразу услышал следующую фразу заложника.

— Я говорю лишь о том, что пулей, ножом, ядом, топором и бомбой можно убить лишь физическое тело. А как быть с душой?

Юсуф, увлеченный своими мыслями, даже не сразу понял, о чем он говорит.

— С чем?

— С нашей бессмертной душой, — повторил заложник. Повторил как-то не торжественно, а просто и обыденно.

Все ясно. Этот тип не сумасшедший. Он сторонник нелепых теорий и глупых парадоксов. Всех этих кармических превращений, дуальных пар, цветных аур и объяснений, почему внешнее равно внутреннему. Но копаться во всем этом Юсуф не намерен. Душа тут совершенно ни при чем. Она возносится в свои райские кущи, и беспокоиться о ней нечего.

— Как раз о душе стоит побеспокоиться. — Заложник поднял глаза, и Юсуф прочел в них решимость во что бы то ни стало довести свою мысль до логического завершения. — Но не убитому. Его душа, действительно, возносится в райские кущи. Беспокоиться о своей душе придется убийце!

— При чем тут душа убийцы? — не понял Юсуф. — Она остается в его теле. Никуда не девается. Может, вы имеете в виду угрызения совести? Так это…

— Простите, доктор, я не имею в виду угрызения совести или какие-либо иные абстрактные понятия. — Глаза заложника превратились в узкие щелочки, и голос приобрел бетонную твердость. — Когда мы умираем и наши души уходят в духовный мир, энергии материального мира, наполняющие нас, все эти энергии злости, ненависти, зависти, страха смерти, энергии эгоизма, гордыни и прочие уходят в землю вместе с нашим физическим телом. — Заложник замешкался, словно паузой хотел подчеркнуть значимость того, что он собирается сказать. — Когда происходит убийство, земля не принимает негативные энергии убитого. В мире существует гармония, и мироздание не терпит ее нарушения, в том числе появления непредвиденных негативных энергий. Эти энергии вынуждена принять душа убийцы. Они повиснут на ней тяжким грузом, и тащить этот груз душе убийцы придется в другие жизни, во многие другие воплощения. — Заложник тяжело вздохнул, словно сожалея о тяжелой судьбе убийцы, развел руками, насколько позволяла цепь наручников, и закончил: — Избавляться от этих энергий убийце придется в течение многих лет. А может быть, десятилетий и веков. Много его следующих воплощений будут отравлены этими черными энергиями.

Заложник по-детски виновато шмыгнул носом, выражение его лица говорило: «Простите, но моим долгом было сказать вам все это». Юсуф молча смотрел на него, пытаясь оценить сказанное. Заложник не выдержал долгую паузу.

— Убивая физическое тело другого человека, убийца наносит тяжелый удар по своей бессмертной душе, — сказал он. — Поверьте, доктор, это неравный обмен. Очень неравный.

— Бред!

Юсуф попытался