Фея-крестная Воробьёва - Вероника Колесникова

— Разве можно заставлять девушку ждать? Тем более тебе?

Мое воздушное настроение сразу упало. «Тем более тебе» — это что еще за фразочки?

Видинеев взял меня за руку и повел внутрь здания.

— Слушай, Воробьева, давай прекратим это.

— Что — это? — опешила я.

Он затравленно оглянулся по сторонам. Мальчик с независимым видом проплыл мимо нас.

— Ален, отстань от меня, а? Пусть все будет, как было, не тормоши меня, пожалуйста!

Все понятно. Рано я радовалась послушности испытуемого. Пора пускать в ход тяжелейшую артиллерию. Мои губы как по команде задрожали, в углу глаз блеснула слезинка. Я демонстративно шмыгнула носом.

— Тормоши? Тормоши?!! Я для тебя, я стараюсь, а ты… Мне хочется тебе помочь, я же со стороны вижу, чего тебе не хватает, и в моих силах это исправить. Тем более ты в нашей фирме, у нас ведь общее дело.

Я едва взаправду не разревелась, так старательно взращивала в себе обиду на Максима.

Тот, конечно же, не выдержал прессинга женскими слезами и нахмурился. Согласился.

Я тут же схватила его за ладошку и повела в мужской бутик на втором этаже, где точно знала, что нам помогут девочки упаковать строптивца от и до.

Так и получилось. Мы приобрели мужское красивое темное пальто, несколько разноцветных рубашек к костюму, и даже удалось уговорить его купить красивую кожаную сумку для документов.

Только в обувном отделе Видинеев расслабился и сам проявил инициативу, собственноручно выбрав обувь.

Моя душа парила в облаках добра. Какая я все-таки молодец, не бросила друга на растерзание реальности, и практически подготовила его к будущей прекрасной жизни и уже не среди ботанов, а в окружении приятных, умных, красивых, и самое главное, нормальных людей!

Мысленно погладив саму себя по голове, решила угостить Видинеева кофе, как бы искупая вину за многочасовое хождение по магазинам.

В кафе однокашник отклонил на кассе мою руку с протянутой купюрой и рассчитался сам, предварительно злобненько фыркнув в мою сторону.

— Устал?

— Устал.

— Я отстану от тебя ненадолго, потом мы снова сюда вернемся. Об этом я должна тебя предупредить.

— Хорошо.

Максим не отрывал взгляда от кофейной кружки и мне стало неуютно в этой тишине.

— Что-то случилось?

— Ничего.

— Пойдем домой?

— Я тебя довезу.

— Хорошо.

В машине снова проверила на каком месте Видинеев остановился, слушая книжку, и убедилась, что тот действительно следует советам аудиопроизведения.

Спортивный забег в магазине завершился очень хорошо, но осадок почему-то остался неприятный.

Всю следующую неделю мы с Видинеевым почти не разговаривали. Все кругом бегали как угорелые, налаживая поставки автопродукции по стране и лоббируя интересы фирмы в других регионах. Максим со своей командой готовился к приезду китайцев, а мы готовили для них базу.

На внеочередной планерке Видинеев выступил с блестящим отчетом о деятельности за неделю и заслужил бурные аплодисменты всего отдела, даже Маргарита Владиславовна, вдохновленная его проникновенной речью, азартно хлопала, воздавая должное тяжелой работе Максима.

И только когда он сел и мы приступили к обсуждению текущих задач, мне показалось, что в «стекляшке» что-то изменилось. Присмотрелась, огляделась по сторонам, вглядываясь в лица коллег-пчелок и поняла, что. Девочки не отрывали взгляда от Видинеева! Ульяна так вообще в открытую, раскрыв рот, смотрела на Макса, задумчиво накручивая на палец локон.

А Грымза так вообще не переводя взгляда смотрела только на Видинеева, и совершенно его не перебивала, позабыв про свою эту дурацкую привычку. Не вру, я даже видела, как она облизнулась, смотря на него!

Я шикнула на Ульяну и та вынырнула из своих мыслей, вернувшись на грешную землю.

В обеденный перерыв меня уже поджидал в столовой Дениска с очередным своим перлом.

— Иду куда-то по своим делам. Прохожу мимо автошколы. Перед входом небольшая толпа, все взволнованы, курят. Экзамен, что ли. На общем фоне выделяется блондинко. Как полагается, розовая мини-юбочка, маечка-облипочка, громадные темные очки, каблуки по 15 см. Ну, обычная. Только у нее какие-то татуировки еще. Подхожу ближе — у нее на правой руке ручкой написано "Право", а на левой "Лево". И на ногах. "Правая" и "Левая". Чуть ниже юбки, и кверху ногами, чтобы сидя удобней читать было. Причем на правой ноге было еще что-то написано, но она стерла.

Сдаст, думаю. Подготовилась. — проквакал повар.

— Эх, Дениска, Дениска! Даже самая красивая женщина сомневается в своей красоте. Но зато маленький, пузатый, с кривыми ногами, лысеющий мужик всегда, зараза, неотразим! — рассчиталась по счету с поваром я.

Ульянка захихикала.

— Ален, а тебе не кажется, что наш Максим Леонидович как-то преобразился? — глядя на шумный стол логистов, спросила Ульянка.

— Конечно преобразился, ты же сама мне ему помочь просила, забыла, чтоли?! — чуть не заорала я.

— Такой стал подтянутый, интересный, ну если это твоя заслуга, то ты молодец, подруга.

Ульянка не отрывала глаз от Видинеева, а у меня внутри все кричало и разрывалось на части. Хватит на него пялиться, хватит!

Я звонко стукнула ложкой по кружке с чаем.

— Ты чего? — удивилась подружка.

— Ничего! Нормально все! — прохрипела я и быстрее заткнула рот булочкой, чтобы не сказать лишнего и не поругаться.

— Ален, да ладно тебе, не ревнуй, я же просто смотрю, оцениваю, так сказать…

— Кто ревнует? Я ревную? — я неискренне рассмеялась. — Ничего я не ревную. С чего ты взяла, что я ревную. И вообще я никогда не ревную, я вообще не не знаю такого чувства — ревность.

Боже, закройте кто-нибудь мне рот!

Ульянка понимающе улыбнулась.

— Уж кому- кому, а тебе-то ревновать Видинеева не стоит.

Конечно не стоит. Это ж мой одноклассник, мальчик в толстой оправе огромных очков.

***

Утром в субботу мы снова отправились с ним на пробежку. Но уже от моего дома. Видинеев, оказывается, начал бегать каждое утро, и ему ничего не стоило добежать до моего дома, благо, что находился он не так далеко от его.

Я засмотрелась на его спину. Видинеев бежал легко, отталкиваясь кроссовками от асфальта, почти взлетая над землей. Плечи стали будто шире под спортивной курткой, каждое движение выверено и не доставляет никакого труда. Спокойно перепрыгивает или оббегает лужи, возвращается ко мне, и бежит спиной вперед, подгоняя меня за собой. В глазах, не скрытых оправой очков, плещется радость, а улыбка придет уверенности всему его облику. И сам он будто дышит своей уверенностью во всем, не сомневается ни в чем и ничего не боится.