Мило и волшебная будка - Нортон Джастер

Мило попятился. В страхе он прижался к Тактику, поближе к звонку будильника — известно, что ведьмы боятся громких звуков.

— Не пугайся, — рассмеялась она. — Это ошибка. Ведь я…

Мило с сомненьем поглядел на нее, не зная, верить или не верить.

— Ведь я! — повторила старушка. — Не окончательная Ведьма, просто Ведь, без окончания. Мы с ведьмой, конечно, одного корня, но я совсем не опасная.

— Какого такого корня? — спросил Мило, отлипнув от пса и сделав шажок к старушке. — И за что вас посадили в темницу?

— Ох! — воскликнула та (как раз в этот момент огромная крыса прошмыгнула у ее ног). — Ты не знаешь, какого я корня? Тогда слушай. Я начну с Азов. Аз и Буки — два первейших дома в нашем королевстве. К ним принадлежит сам король Азбукиан. Мы же, Веди, стоим на третьем месте, хотя ни в чем не уступаем первым, ибо происходим от древнейшего корня вед. Посему при дворе мы всегда чем-нибудь заведовали. Я, к примеру, в течение многих лет ведала словами и решала, какие из них годятся для всеобщего употребления, какие и где можно произносить, а какие нельзя, какие следует писать и печатать, а какие — ни в коем случае.

Можешь себе представить, сколько тысяч слов прошло через мои руки и какая это была ответственная работа. Мне был пожалован придворный титул «Ведущий Слововед», я гордилась им и была счастлива.

Первое время я следила только за качеством — за тем, чтобы в ходу были слова надлежащие и не подлежащие сомнению, чтобы речь была простой и ясной, а словарный запас зря не транжирился. Я расклеила по всему дворцу и торговым рядам лозунг:

Но власть развращает человека, скоро я стала скупиться и отпускать все меньше и меньше слов, чтобы мне оставалось побольше. Я расклеила новый лозунг:

От этого торговля стала чахнуть — народ боялся покупать лишнее. И настали в королевстве трудные дни. Тем временем скупость моя все возрастала, а количество разрешенных слов все уменьшалось — их уже не хватало даже для пустячного разговора. Однако следующий мой лозунг гласил:

Но и этот я заменила.

таков был мой последний лозунг.

И все разговоры прекратились. Никто ничего не продавал и не покупал, Рынок закрылся. Люди впали в нищету и отчаяние — в этом они винили меня и прозвали Ведьмой. Наконец король, прознав обо всем, разгневался и велел бросить меня в темницу. И вот она — я, здесь, перед вами, — сильно постаревшая и умудренная опытом.

— С тех пор прошло очень много лет, — продолжала она. — Однако титулом Ведущего Слововеда так больше никого и не жаловали. Поэтому люди стали многословны и словоохотливы — бросаются словами, как им заблагорассудится, и полагают, что это разумно. Однако запомни: лезть в карман за словом — плохо, но сыпать словами без разбору — еще хуже.

Старая Ведь тяжело вздохнула, потрепала Мило по плечу и снова взялась за спицы.

— С тех пор вы и сидите? — посочувствовал ей Мило.

— Да, — ответила она с грустной улыбкой. — Все обо мне забыли, а кто еще помнит, считает ведьмой. И напоминать им о том, кто я такая, тоже бесполезно. Им что ведьма, что ведущая, что заведующая — все едино, они ведь ведать ни о чем не ведают и страшатся всех одинаково.

— А вы ведь не такая страшная, — заметил Мило, и Тактик вильнул хвостом в знак согласия.

— Спасибо на добром слове, — улыбнулась она. — Значит, теперь я Ведь Не Такая Страшная. Можешь звать меня и покороче: тетушка Нетакая. Хочешь, погрызи знаков препинания. — И она открыла коробочку засахаренных точек, запятых, кавычек, вопросительных и восклицательных знаков. — Это все, что у меня есть из еды.

— Погодите, — пообещал Мило, — дайте мне только выбраться отсюда, я и вам помогу!

— Очень любезно с твоей стороны, — ответила тетушка Нетакая, — но помочь мне может только одно — возвращение Поэзии и Мудрости.

— Чего-чего? — переспросил Мило.

— Поэзии и Мудрости, — повторила она. — Это уже другая и слишком долгая история. Вам, верно, недосуг и скучно будет ее слушать.

— Нет, — тявкнул Тактик, — досуга у нас тут хватит.

— Правда, правда, и вовсе не скучно, — подтвердил Мило.

Тогда старая Не Такая Страшная Ведь, покачиваясь в кресле, поведала такую историю:

— Когда-то, давным-давно, земля эта была пустынной и дикой. Скалистые горы защищали ее от лютых ветров, но бесплодные долы ее были безлюдны. Прозябали в них растения худосочные и корявые, и плоды их были горите полыни. Где не пустошь, там пустыня, где не пустыня, там голые скалы — такова была эта земля. И в холмах ее обретались лишь исчадья тьмы. Злые чудища властвовали ею от гор до самого моря. Имя же ей было Пустопорожня.

И вот, однажды из-за Моря Знаний к берегам Пустопорожни пришел корабль. А плыл на том корабле юный королевич. Он странствовал по миру в поисках своей доли. И вот, во имя истины и добра предъявил он права на эту землю и вознамерился обозреть свои новые владения. Разъярились чудовища, демоны и великаны, ополчились на пришельца, желая изгнать его. И была такая битва, что земля содрогалась; а когда кончилась битва, оказался у королевича лишь малый клочок земли у самого моря.

— Построю здесь город, — сказал он и построил город.

И вскоре на многих кораблях сюда прибыли поселенцы-первопроходцы осваивать новые земли. Город вырос, расширился. Что ни день подвергался он нападениям и набегам, но уже никакие силы не могли сокрушить его. Вскоре он распространился так, что стал уже не город, а целое королевство. И нарекли его — Разум.

Однако за стенами его по-прежнему простирались края враждебные. И поклялся новый король покорить их, ибо они по праву принадлежали ему. Каждой весною выводил он в поход свои рати, осенью возвращался; с каждым годом умножались владенья и богатство Разума. И женился король, и родились у него два сына прекрасных, коим он передал все познанья свои, дабы правили они разумно, когда придет им пора.

Возмужали сыны, призвал их к себе король и сказал:

— Стал я стар водить рати на брани. Настало время вам продолжить мое дело. Должны вы воздвигнуть в дикой Пустопорожне новые города, дабы владенья Разума расширялись.

И было так. Один пошел на юг, в предгорья Неразберихи, и основал там Словаренцию, город слов. Другой же пошел на север, к Темным Горам Невежества, и там воздвиг Числовенцию, город чисел. Оба города благоденствовали, а исчадия тьмы отступали все дальше и дальше. Города и селения стали строиться всюду, а чудовища сохранились только в самых далеких и глухих окраинах — там сидели они, готовые изничтожить всякого, кто осмелится приблизиться или проникнуть в их пределы.