Интервью под прицелом - Фридрих Незнанский

— Еще раз сунешься сюда — мы тебя по-настоящему отмутузим! — посулил Игорь. — А свои фальшивые протеины можешь знаешь куда засунуть?..

— Вам, наверное, виднее, — ответил Василий, скрываясь в темноте.

Его не слишком удивило то, что лекарства, которые он покупал в офисе «Параллакса», оказались фальшивыми. Василий вообще с самого начала был убежден в том, что все эти средства — сплошное надувательство.

— Слушай, Кать, а где ты нашла эту фирму, ну «Параллакс», которая производит БАДы? Помнишь, ты мне посоветовала? — спросил он секретаршу на следующий день.

— А, фирму-то? Подожди, дай-ка вспомнить. Ну да, в рекламной газете. Знаешь, пока сидишь тут — можно от скуки помереть. Люди то звонят целыми пачками, то нет никого, ну я газетки и почитываю. Все хорошо, да?

— Ага. Практически, — кивнул Василий.

На этом его карьера спекулянта закончилась.

— Квартирная хозяйка опять взвинчивает цену! Придется искать новую комнату! А мой-то уже и плинтуса подправил, и стекло выбитое заменил, так всегда у нас выходит. Въезжаем в заброшенную квартиру, только-только обживем ее, как хозяева — бац, повышают цену! Вы же, говорят, платили нам те деньги за нежилое помещение! А теперь, говорят, оно вполне жилое и мы можем за него взять с других жильцов больше денег, — жаловалась Анна Ивановна своей подруге Зухре. Обе женщины были нелегальными эмигрантками, жили в подмосковном городе Чехове и работали на производстве лекарств в одном из заброшенных ангаров близ города Серпухова. Обе когда-то работали фармацевтами, но после развала СССР были вынуждены покинуть обнищавшие родные города и искать счастья в Москве. Перебиваясь случайными заработками, они вышли на Ибрагима, набиравшего фармацевтов-гастарбайтеров для фирмы «Параллакс».

— А меня вчера в маршрутке шахидкой обозвали! — отвечала Зухра. — Передай, говорят, деньги, шахидка! И ребенку в садике дети говорят, что его мама — террористка. Но я же не виновата, что мне дома было не заработать!

— Да, у нас, когда встал шарикоподшипниковый завод, весь город дружно стал сосать лапу, — завела Анна Ивановна старую песню. Собственно, они с Зухрой целыми днями могли вспоминать прошлые беды и нынешние обиды, так было легче отвлекаться от царившей вокруг разрухи и антисанитарии. — У нас же все мужики и многие женщины на производстве работали. А когда завод приватизировали — ну бывший директор то есть купил его, — сначала вроде было хорошо. Зарплату всем подняли. Мы-то, не из заводских которые, завидовали им! А моя соседка — царство ей небесное — тетка Фрося еще сказала тогда, что добром это не кончится. Старая женщина, мудрая, войну пережила, всю семью схоронила. И точно, добром не кончилось. Через полгода того директора застрелили. И завод купили воры. — Анна Ивановна произносила это слово с ударением на «ы». Воры сначала сделали вид, что все будет как при прежнем директоре, а в один прекрасный день, аккурат перед выплатой зарплаты, — фьють! — и только их и видели, улетели с деньгами и с техникой, все, что было ценного, подчистую выгребли! Пока государственная комиссия приехала, пока начали разбирательство, наши уже кто послабже спиваться начали, а мы вот с мужем решили тикать, пока живы. Мой-то сейчас на стройке работает, тоже все-таки деньги, да и я вроде неплохо устроилась, не буду гневить Бога, по специальности даже работаю!

— Да мы уже Бога прогневили — дальше некуда! — крикнул ей из-за соседнего стола молдаванин Игорь. — Нам за наши порошки на том свете еще устроят!

— Ну а что ж ты до сих пор здесь сидишь, праведник такой? — возмутилась Анна Ивановна. — И шел бы туда, где нет этих порошков! Побирался бы в метро!

— А я неверующий, у меня того света не будет, все что причитается на этом получу! А вот вы попали! — нахально ухмыльнулся Игорь. Игорь вообще мало разбирался в фармакологии, поэтому ему доверили самое простое дело — лепить наклейки на бутылочки с детской присыпкой, которые его соотечественники, два хмурых молдаванина, наполняли тальком, перемешанным с цинком. Себестоимость каждой такой бутылочки — включая работу и исходный материал — не больше пятидесяти копеек, а продают их в розничной сети за двадцать рублей. С этой присыпки все и начиналось: практически безвредная статья дохода! Только каждый двухсотый ребенок — аллергик с букетом других заболеваний — почувствует, что его присыпают неправильным порошком, раскапризничается и покроется красными пятнами, остальные даже ничего и не заметят. А раз так — то можно совершенно не опасаться санкций. Мало ли от чего аллергики капризничают и покрываются пятнами? Пока в бесплатных детских поликлиниках им будут анализы делать, мамаша уже и забудет о присыпке какой-то! Конвейер по производству присыпки не останавливался даже на ночь: приходили другие мрачные молдаване и в огромном чане, выкраденном или, может быть, даже купленном на одном из молокозаводов, смешивали бесполезные и бессмысленные ингредиенты, которые днем надлежало расфасовать и отправить на склад.

Анна Ивановна и Зухра занимались более тонкой, если так можно выразиться, работой — изготавливали биологически активные добавки, так называемые БАДы, которые очень любят принимать молодые люди, решившие нарастить мускулатуру. Протеиновые коктейли производства фирмы «Параллакс» стоили в розничной сети чуть ли не вполовину дешевле аналогичных товаров импортного производства, а их себестоимость вообще была за гранью возможного — в сотни раз дешевле, чем она должна была быть. Чтобы получить фальшивый протеиновый коктейль, надо было в равных пропорциях смешать костную муку и сухое молоко, добавить краситель, измельчить и расфасовать по капсулам, герметической укупоркой которых занимались здесь же.

Ангар в районе Серпухова, заброшенный военными, достался фирме «Параллакс» абсолютно даром. Ибрагим говорил, что все это благодаря русской бесхозяйственности. Дескать, бросили хорошее место, удаленное от жилья настолько, что случайные прохожие не лезли не в свое дело — чем, дескать, тут у вас пахнет?

В ангаре с обшарпанными стенами и протекающей крышей круглый год было душно и смрадно, под потолком летали мухи. Эти же мухи с интересом исследовали костную муку и сухое молоко, детскую присыпку и поливитаминную смесь, которую изготавливали из мела пополам с аскорбиновой кислотой. Пахло тут и в самом деле довольно неприятно. Игорь как-то терпел, а вот женщины работали в респираторах. Помимо производства здесь же находился склад лекарственных отходов, хотя сотрудники подшучивали, что производство-то у них как раз безотходное: в дело шло все, лекарства из просроченных ампул переливались в большие колбы, а потом запечатывались в новые ампулы с новенькой маркировкой, гарантирующей еще долгую жизнь лекарствам. Таблетки перетирались в порошок и формировались заново.

— Что-то у тебя сегодня смесь больно рассыпчатая, — пихнула Зухру Анна Ивановна, — наверное, мука отсырела? Я говорила Ибрагиму — заделай ты крышу, ну не можешь сам — давай моего мужа позовем, так нет!

— Тихо! — зло прошипела Зухра. — Тут вместо молока — мел!

— Как — мел? — тоже перешла на шепот Анна Ивановна. — По технологии ведь молоко надо!