Искушение гувернантки - Барбара Картленд

Арлетта помахала им рукой в знак приветствия.

— Очень приятно, Дэвид, — сказала она. — Ты покажешь мне своих солдатиков? У моего отца тоже была коллекция, которой он очень гордился.

Ей захотелось рассказать мальчику, как они с отцом устраивали игрушечную битву при Ватерлоо, но она передумала, решив, что для французов это прозвучит как бестактность.

Девочка продолжала смотреть на Арлетту своими огромными, как два темных озера, глазами. На детские плечики спадали волны каштановых локонов, они обрамляли миловидное бледное личико.

— Вы будете давать нам много уроков, мадемуазель? — спросила Паулина.

— Надеюсь, что немного, — ответила Арлетта. — Но я хочу попросить вас рассказать мне побольше об этом замечательном замке. Это будет уроком для меня.

Дети изумленно уставились на Арлетту, а месье Бьен сказал:

— Ваша комната, мадемуазель, находится этажом выше, над детскими. Как только вы захотите подняться, Паулина покажет вам дорогу.

— Благодарю вас, месье, — ответила Арлетта.

Он снова внимательно посмотрел на девушку, и ей показалось, что в его глазах все еще витает тень беспокойства. Затем он вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Арлетта наконец-то смогла снять теплую дорожную накидку. Ей было очень жарко, и она мучилась добрую половину пути. Развязав ленты на капоре, она сняла его и положила на стул возле входа.

— Вы, наверное, знаете, что я приехала учить вас английскому. Скажите мне, как вам удобнее учиться. Особенно это важно для тебя, Дэвид, потому что до школы осталось мало времени.

Дэвид опустил голову, словно разглядывая своих солдатиков, и тихо сказал:

— Я очень хочу знать английский. Тогда я уеду в Англию и больше никогда не вернусь!

Он говорил негромко, с опаской поглядывая на дверь. В голосе мальчика было столько злости, что Арлетта была поражена.

— Ты хочешь сказать, что тебе не нравится жить в этом замке? — спросила она.

Дэвид немного помолчал, словно прикидывая, можно ли быть откровенным, но решил, что нет причин говорить неправду.

— Я ненавижу замок! Я — англичанин! Я не француз! Они наши враги!

Пока он говорил, то бросал быстрые взгляды на строй солдатиков.

— Теперь они уже не враги, Дэвид, — мягко сказала Арлетта. — Мы заключили перемирие. Англия и Франция друзья. Но ты, конечно, англичанин. Был ли ты когда-нибудь в Англии?

Дэвид покачал головой.

— Нет. Мой папа рассказывал мне про Англию, и сказал, что когда-нибудь я буду там жить. Только дядя Этьен не хочет, — пожаловался Дэвид.

Понизив голос, он продолжал:

— Он надеется, что меня сразу выгонят из Итона. Но я не хочу оставаться здесь! Я убегу в Англию и спрячусь там, и никто не сможет вернуть меня во Францию!

Арлетта поняла, что столкнулась с неожиданными трудностями.

Но ей не пришлось придумывать, как поступить, потому что раздался стук в дверь и на пороге появился слуга с подносом в руках.

— Мадемуазель, шеф-повар приветствует вас. У нас в замке не принято пить английский чай, но этот был приготовлен специально для вас.

— О, спасибо! — воскликнула Арлетта. — Нет ничего приятнее чашечки чая после долгой дороги.

Слуга поставил поднос на столик. На нем был чайник и два старинных блюда. На одном из них высилась горка аппетитных сандвичей, а на другом были красиво уложены крохотные эклеры с заварным кремом, которые умеют делать только французы.

Как только слуга вышел, дети бросились к столу и удивленно уставились на чайник.

— Я помню, мой папа тоже пил такой чай, — сказал Дэвид. — Но нам нельзя. Мы можем пить только кофе и вино, как настоящие французы.

— Хотите, выпьем чаю вместе, — предложила Арлетта. — Наверное, вы оба не против сандвичей?

Дети с аппетитом съели большую часть сандвичей и пирожных. Паулина почти все время молчала.

— Возьмите меня с собой, когда Дэвид поедет в Англию, — попросила девочка, слизывая с пальчиков остатки крема.

— Когда Дэвид будет учиться, ты будешь жить у своей тети. Она будет очень рада.

— Дядя Этьен ее ненавидит! — бросил Дэвид. — Поэтому, когда я поеду в Англию, мне придется где-нибудь спрятаться, чтобы никто не смог меня найти.

Арлетта не нашлась, что ответить. Помолчав, она сказала:

— Ты должен рассказать мне, Дэвид, почему дядя Этьен не любит англичан?

— Он всех ненавидит! Но мы боимся сказать ему об этом.

— Это было бы очень грубо и неприлично, потому что вы живете в его доме.

— Он и нас ненавидит! — прошептал мальчик. — Он нас никуда не отпустит, а возьмет и застрелит где-нибудь в подземелье!

Арлетту рассмешил его тон, но она попыталась его успокоить.

— В наше время никто не стреляет людей в подземельях.

— Нет, дядя Этьен обязательно воспользовался бы темницей, если бы захотел. Я покажу вам подземелье, и вы увидите черепа и кости узников, которых там замучили.

Арлетта содрогнулась.

— Я не хочу, спасибо. Надеюсь, вы покажете, где моя спальня?

Поднявшись по винтовой лесенке, они оказались двумя этажами выше. Лесенка была настолько узкой, что Арлетта подумала, как трудно было слугам нести в ее комнату багаж.

Комната находилась в круглой башне, почти на самом верху. Здесь было ощущение полной удаленности от мира. Арлетта почувствовала, как высоко они находятся.

Три узких, высоких окна выходили на разные стороны. Вид был потрясающий. Зелень холмов и голубой купол неба над ними умиротворяли и навевали спокойствие.

Потолок между старинными резными балками был покрашен в красное, того же оттенка был ковер и короткие занавеси на окнах.

Над кроватью Арлетта увидела незнакомый геральдический знак.

Перехватив ее взгляд, Дэвид поспешил пояснить:

— Здесь когда-то жил один из предков дяди Этьена. Он сражался против англичан и убил двадцать человек, прежде чем они смогли его ранить.

Он замолчал, словно не желая продолжать.

— Слуги говорят, что в этой башне живет его дух, — сказал наконец Дэвид. — В замке вообще полно призраков!

— Правда? — спросила Арлетта. — Ты их видел собственными глазами?

— Я видела! — неожиданно сказала Паулина. — Я видела много-много духов. Слуги всегда убегают от них, потому что боятся. А мне не страшно. Я просто читаю короткую молитву, которой меня научила мама, и они исчезают.

— Это просто тени, — сказал Дэвид уверенно. — Настоящие духи невидимые, зато их можно услышать. Звон цепей и стоны узников, рыдания приговоренных к смерти.