Лживая - Кора Рейли

я была бы мертва. Побеждённая скакалкой и невидимой девушкой.

— Ты в порядке? Прости. Я не хотела бить тебя так сильно.

Ощущение теплых рук Холли на моих плечах вывело из оцепенения. Она, Таннер и Алек стояли надо мной и смотрели на меня, насупив брови.

— Нет, это моя вина. Скакалка отвлекла меня, и я не смогла переключить внимание достаточно быстро. Я была просто ошеломлена ситуацией.

Алек кивнул, будто именно этого он и ожидал. Боже, подумала я, спасибо за голос доверия.

— В начале миссии ты будешь испытывать то же самое. Есть так много фактов, так много информации, которую тебе придется сразу же обрабатывать. Думаю, это упражнение поможет тебе отличить важные вещи от не очень важных.

Я позволила ему подтянуть себя и вытереться, хотя коврик не оставил грязи на моей одежде.

— Почему ты не использовала свою Вариацию? — спросил он.

— Я… я не знаю.

Это даже не пришло мне в голову. Моя Вариация помогала мне маскироваться, но я никогда не считала ее полезным талантом в бою.

— Если хочешь победить своего противника, особенно если это другая Вариация, ты должна использовать свою. Это даст тебе преимущество и сделает твои приемы неожиданными, а тебя опасной.

Алек прав. Сейчас не время для сдерживания.

— Хорошо, давайте попробуем еще раз, — сказала я, мой голос оказался более твердым, чем я ожидала.

Холли снова стала невидимой. Я попыталась отследить ее движение по звуку, но все было бесполезно. Таннер надвигался на меня, в который раз не улыбаясь. Он сжал руки в кулаки, когда я сделала шаг назад. Внезапно он остановился, как раз в тот момент, когда в меня полетел мяч. С хрипом я упала на колени. Мяч пролетел мимо моей головы в нескольких сантиметрах. Я подняла голову в недоумении.

— Может, тебе стоит использовать предметы, которые не убьют Тессу, если попадут в нее, — нахмурившись, произнёс Алек.

Я вскочила на ноги и бросилась к Таннеру. На его лице мелькнула ухмылка, но она быстро исчезла, когда я ударила его кулаком в живот. Он отбил два моих следующих удара, и я отступила, обдумывая новую тактику. Ощутив нападение со спины, я отпрыгнула в сторону.

— Холли?

Она не выдала себя. Таннер схватил меня за руку, но я выскользнула из его хватки. Он ударил меня по ногам в попытке заставить меня споткнуться. Еще один мяч полетел ко мне на уровне живота. Будет больно. Я бросилась прочь, но эта дурацкая штука продолжала преследовать меня.

Используй свою Вариацию, сказала я себе. Пульсация пронзила тело, и я сжалась, спотыкаясь, и направилась к Таннеру. Его лицо дрогнуло, когда он увидел меня — теперь в теле девочки из торгового центра, которой было не больше пяти лет. Мяч замедлился. Бросившись к нему, я упала на колени и укусила его за икру. Он отпрянул назад с воплем и приземлился на задницу. Я ухмыльнулась, возвращаясь к себе. Кто-то врезался мне в спину. Упав на пол рядом с Таннером, я повернулась и увидела Холли, которая начала медленно материализовываться.

Я застонала. Снова поражение.

— В этот раз было лучше, — сказал Алек. — У Таннера возникли сомнения по поводу нападения на маленького ребенка. Это хороший способ использовать Вариацию. Если ты сможешь отвлечь противника, вызвав жалость к себе, то получишь преимущество над ним — которое ты использовала на полную мощность.

Таннер потер икру в том месте, где я оставила отпечаток зубов.

— Ты бы так не говорил, если бы она тебя укусила.

Я подавила смех.

— Но ты снова позволила себе отвлечься, Тесс. Ты забыла о Холли, потому что была слишком занята злорадством, — сказал Алек.

Мои щеки горели, но я не пыталась защищаться. Вместо этого я поднялась на ноги и произнесла:

— Я хочу попробовать еще раз.

В течение следующих нескольких дней мы с Алеком встречались на тренировках дважды в день — утром перед тренировкой по бегу и после обеда. Мне разрешили пропустить обычные занятия, чтобы я могла сосредоточиться на миссии — к большому разочарованию Холли. Какими бы важными они ни были в некоторых случаях, судебная патология, профилирование ДНК и криминология мало чем помогли бы мне в полевых условиях.

К концу недели каждый сантиметр моего тела был в синяках, а я все еще не добилась значительного прогресса. По крайней мере, так я себя чувствовала. Холли, как обычно, уловила мое беспокойство. Она обняла меня, когда мы шли по коридору.

— Мне страшно, Холли, — сказала я дрожащим голосом.

Я не любила признаваться в слабости, но мне просто необходимо с кем-то поговорить.

Она сжала мое плечо.

Уголком глаза я заметила, как Алек вошел в комнату Кейт. Это зрелище последнее, в чем я нуждалась. Мне хотелось, чтобы он провел время со мной и отвлек меня от забот. Теперь я представляла, как они будут заниматься этим всю ночь.

— Не понимаю, почему он волнуется ею, — сказала Холли, проследив за моим взглядом.

— Может, она хороша в постели, — злобно пробормотала я.

Мне не нравилась эта сторона меня, но ревность все время давала о себе знать.

Мы вошли в нашу комнату, и я плюхнулась на кровать, вдыхая свежий запах подушки.

Матрас прогнулся, когда Холли легла рядом.

— Это из-за миссии или из-за Алека?

Я так часто ныла ей об Алеке, что не было ничего удивительного в том, что Холли решила, что причина моей вспышки — он. И хотя отчасти это было связано с ним, миссия стала поглощать все мои мысли. Я хотела насладиться тем небольшим временем, которое у меня осталось в штабе, но беспокойство и страх, казалось, привязались ко мне.

— Что, если я провалюсь? Что, если я не вернусь, потому что меня убьют? — прошептала я.

Холли втянула воздух.

— Даже не говори об этом. Майор не послал бы тебя туда, если бы думал, что есть шанс твоей смерти.

Ее слова звучали успокаивающе, но я все еще слышала неуверенность в ее голосе.

— Но миссии всегда опасны, — возразила я, — Майор не стал бы делать исключение для кого-то. И как он может гарантировать, что убийца не доберется до меня? Он сам это сказал. Как только я превращусь в Мэдисон, то стану приманкой.

Холли на мгновение замолчала, ее глаза стали широкими и испуганными.

— Прости, — сказала я. — Я не хотела тебя тревожить.

— Не будь смешной. Со мной ты можешь говорить, о чем угодно.

Она обняла меня, и я расслабилась, прижавшись к ней.

— Знаешь, что самое жалкое? — сказала я,