Убийство в сахаре - Джоанна Флюк

— Отлично! Сможешь сам все попробовать!

— Уже роняю слюнки. Я только что разговаривал по телефону с фотографом — уговаривал его ехать со мной, снимать праздничный стол и гостей.

— Здорово. Знаешь, мы тут собираемся разрезать торт антикварным ножом — получится настоящее фото для обложки.

— Могло бы получиться фото для обложки. Но не получится. Фотограф не сможет приехать. Так что, видимо, придется готовить кое-какие блюда еще раз.

— Не обязательно, — сказала Ханна, взглянув на Нормана. — Я хорошо знаю одного местного фотографа. Подожди, я с ним поговорю, может, он согласится щелкнуть для тебя пару кадров.

Норман кивнул:

— Я согласен. Только я никогда не фотографировал еду. Вроде бы для этого надо специально учиться.

— Я все слышал, — донеслось из трубки. — Скажи ему, пусть снимает, как умеет. Главное, чтобы были фотографии. Я сегодня пораньше уйду с работы. Если не попаду в пробку, доберусь до Лейк-Иден к половине шестого. Где тебя искать?

— В досуговом центре. Мы закрываемся в три, и я еду помогать Эдне готовить стол.

— Предупреди, что здесь сильный снегопад, — подсказал Норман.

— Слышу, слышу, — сказал Курт, прежде чем Ханна успела раскрыть рот. — Тогда я, пожалуй, отправлюсь раньше, чем собирался, — на всякий случай. До скорого, Ханна.

Улыбаясь, Ханна повесила трубку и повернулась к Норману:

— Скажи, у тебя есть время, чтобы забежать в «Бабушкин чердак», или уже пора возвращаться в клинику?

— Конечно, есть. А зачем?

— Хочу обрадовать всех тех, кто дал мне для книги свои рецепты. Пусть знают, что на ужин приедет наш редактор. Но у меня нет времени всех обзванивать.

— Хочешь, чтобы за это взялись наши мамы?

— Им достаточно сделать всего один звонок. Не забывай, в Лейк-Иден существует отличное «сарафанное радио». Ты звонишь одному человеку, а он — еще парочке, а они еще кому-нибудь. И не успеешь ты из дома выйти, а все уже все знают. Так что достаточно рассказать про приезд Курта маме и Кэрри, и самое позднее через час весь Лейк-Иден будет в курсе.

— Как я выгляжу? — Ханна покружилась перед развалившимся на диване Мойше. Судя по выражению на его морде, коту не было абсолютно никакого дела до ее наряда.

Он на секунду оглянулся на нее и снова уткнулся в телевизор: недавно Ханна настроила антенну на канал с передачами из жизни животных. Время от времени по нему показывали документальные фильмы про птиц и грызунов. Мойше внимательно смотрел их от начала до конца, и Ханна не могла его в этом винить: давал о себе знать основной инстинкт. Неважно, что фазана, разгуливающего по экрану, было не поймать. Главное — его можно было выслеживать.

В выборе наряда для сегодняшнего вечера Ханна тоже руководствовалась своим основным инстинктом: вязаное платье цвета морской волны было самым соблазнительным нарядом в ее гардеробе. Его длинная юбка клеш подчеркивала достоинства (точнее, одно-единственное достоинство) фигуры Ханны и скрывала целых четыре недостатка. Кроме того, под длинными рукавами совершенно не было заметно, какие Ханна успела накачать бицепсы, таская мешки по пятьдесят фунтов с мукой и сахаром. Это платье, как и все предыдущие, ей выбрала Клэр Роджерс из «Мод Бомонда». Поддавшись на ее настойчивые уговоры, Ханна согласилась его примерить, а увидев себя в зеркале, немедленно решила купить. Даже не спросив о цене — хотя в магазине Клэр рассчитывать на дружескую скидку не приходилось.

— Рада, что тебе нравится, — сказала Ханна. Глупо было требовать от кота совета в вопросах стиля и моды. Впрочем, глупо вообще задавать ему любые вопросы, кроме «Кушать хочешь?» или «Еще добавки?».

— Еду я тебе оставила, витамины ты сегодня принял, так что, если тебе больше ничего от меня не нужно, я пойду, — продолжила Ханна, надевая свое черное пальто (бело-рыжая кошачья шерсть так к нему и липла).

Потом взяла крошечную сумочку, купленную по настоянию Клэр к платью, перчатки и мешок с паштетом Майка. Потом положила на диван рядом с Мойше несколько кусочков сухого корма. Маленькие плоские рыбки одуряюще пахли лососем. Кот не обратил на угощение никакого внимания: на экране плясали фазаны.

— Я, наверное, буду поздно. Не жди меня.

Проверив, захлопнулась ли дверь, Ханна стала спускаться с крыльца и тут же горячо пожалела, что не надела вязаной горнолыжной маски с прорезями для глаз и рта или хотя бы шапки. Мороз разошелся не на шутку — а ближе к ночи станет еще холоднее. Хорошо хоть, что над крыльцом есть козырек и снег не падает на голову. Пройдя по обледеневшей дорожке, она сбежала по бетонным ступенькам в подземный гараж и налетела на Фила Плотника, своего соседа снизу. Он помог ей удержаться на ногах.

— Извини, Фил, — сказала Ханна. — Это я виновата. Надо было смотреть.

— Ничего. Я как раз собирался зайти к тебе. Ты забыла выдернуть из розетки свой грузовик.

— Спасибо, Фил. Я всегда забываю про предпусковой обогреватель, когда тороплюсь. За этот месяц сожгла уже два.

— Смотри, как бы к ним третий не прибавился, — Фил проводил Ханну к грузовичку. — Какой у тебя рекорд?

— В смысле, сколько перегоревших обогревателей за зиму?

— Да.

В стену были вделаны несколько розеток специально для того, чтобы включать обогреватели, без которых зимой в Миннесоте не обойтись. Из одной торчал удлинитель Ханны. Фил подошел и выдернул его.

— Семь. Это было в год, когда я только купила грузовик. Как оказалось, воспитать в себе привычку выдергивать шнур из розетки — для меня непосильная задача. Ты придешь сегодня на вечеринку?

— Конечно. Сью хочет сфотографировать Кевина на фоне елки. Мы и в прошлом году хотели его снять, но он был слишком маленький, чтобы встречать Рождество со всеми. Жена мечтает отправить фотографии родственникам.

— Уверена, они будут в восторге. Спасибо за помощь, Фил. Увидимся на вечеринке!

Все еще улыбаясь, Ханна забралась в свой ярко-красный, как леденец, грузовик. Вместо номеров у него была табличка «ПЕЧЕНЬЕ», а на кузове с обеих сторон красовались надписи «Корзина печенья» золотыми буквами. Ее налоговый инспектор заявил, что эта реклама поможет избежать лишних налогов.

Ханна выехала из гаража на узкую дорогу, огибающую дом. В некоторых окнах уже зажгли свет. Хотя было только четыре часа дня, тени от сосен на снегу стали из лиловых темно-синими. Еще немного — и совсем стемнеет. Ханна включила фары. Рано утром и в сумерки видимость была очень плохая, и, даже не превышая минимальную скорость, на которой разрешалось выезжать из двора, можно было запросто помять чью-нибудь машину не на одну сотню долларов.

Пока Ханна выруливала на дорогу, совсем стемнело. Она свернула налево, на Олд-Лейк-роуд, включила «дворники» — пусть повоюют со снежными хлопьями, атакующими лобовое стекло, — и повернула ручку приемника, настроенного на ее любимую радиостанцию. Только что закончился выпуск новостей, метеоролог Рейн Филипс зачитывал прогноз погоды.