Женщина без прошлого - Светлана Успенская

«Свой человек» отправился к другому человеку — но уже не своему, а чужому, но «своему» для другого министра — и отдал ему полученного «барашка» за лояльность, преданность, терпимость и доброе к себе отношение. А потом чужой человек, который тоже «свой», пошел к депутату и отдал полученное, чтобы этот депутат проголосовал за закон, который упростил бы круговорот взяток в природе, до сих пор протекающий с досадными затруднениями в виде Уголовного кодекса.

Депутат, получив взятку, обрадовался, однако вскоре ему пришлось избавиться от денег, чтобы поменять полученную квартиру на другую, в сто раз большей площади и в сто раз лучшего качества. Лицо, способствующее депутату в этом благородном начинании, избавилось от полученной суммы, передав ее другому способствующему лицу, которое передало третьему способствующему лицу, которое, в свою очередь, передало четвертому.

Это четвертое лицо передало взятку директору рыбзавода, а тот всучил ее начальнику очистной станции, который не хотел иметь дела с рыбзаводом без веских на то материальных оснований, на одном только голом энтузиазме.

Надо пояснить, что начальник очистной станции выбрасывал свои неочищенные очистные воды в знакомый ему водоем, который находился достаточно далеко от его персональной дачи и поэтому представлялся ему достаточно приспособленным для сбросов и стоков. Но другие органы экологической охраны, как на грех, имели персональные дачи в непосредственной близости от упомянутого водоема и отнюдь не считали его самым лучшим местом на земле для неочищенных промышленных стоков и сбросов. И даже денег не хотели брать, подлецы…

Но зато их взял лаборант передвижной лаборатории, который путем несложных манипуляций с результатами анализов сделал из очистной водички нарзан, ессентуки и боржоми в одном флаконе.

Лаборант, получивший взятку, тут же отдал ее директрисе средней школы с углубленным изучением тунгусского языка за прием его сына в первый класс, чтобы директриса отдала полученную сумму выше, в районо, чтобы ее школе присвоили звание главной тунгусской школы, что неизбежно влекло за собой прибавки к зарплате, повышенный ажиотаж при приеме детей в первый класс и, следовательно, новые взятки.

Районо дало взятку гороно, чтобы оно закрыло глаза на то, что директор районо однажды ездил в Сочи с женой, двоими детьми, тещей и ее персональным врачом за казенный кошт, пропустив поездку по ведомости как конференцию по обмену опытом изучения тунгусского языка с местными адыгами и шапсугами.

Гороно передало полученные взятки в облоно за то же самое, только в Турции, и конференция была не по тунгусскому языку, а по Тунгусскому метеориту. Облоно нашло кого надо в вышестоящем министерстве и избавилось от полученной суммы, выговорив себе за это повышенные ставки денежных окладов и места в столичных вузах для детей работников этого самого облоно.

Министерство же, закупив за границей нерастаможенные автомобили, поделилось с таможенниками от щедрот своих, чтобы те закрыли глаза, на что нужно закрыть глаза. Таможенники с закрытыми глазами поделились от щедрот своих с теми, кто эти автомобили в далеком заграничье для них угонял и перегонял.

Эти, которые угоняли и перегоняли, поделились от щедрот своих с так называемой «крышей», но «крыше» этих щедрот показалось мало, и они расстреляли кого могли, а кого не могли — попросту, без затей взорвали.

И пошла «крыша» в банк и поделилась полученным с банкирами, чтобы те переправили полученное в горы Швейцарии и на пляжи Норвегии. И те сделали это, переложив взятку в свой карман.

Но вот однажды заболели банкиры… Предположим, попали в ДТП, или обуял их неукротимый понос, или прихватило сердце. Или жена стала рожать посреди ночи, а с машины во дворе сняли колеса… И вызвали они «скорую», запамятовав по горячке про персонального врача, выезжавшего по звонку на вызов.

А на этой «скорой» приехали именно вы, тот самый фельдшер, с которого все и началось. И, взглянув на их банкирскую жену, вы заметили с легкой улыбкой, что поскольку в городской больнице местов нет и в ближайшие полгода не предвидится, то придется вам везти банкирскую супругу по проселку в деревенскую лечебницу, где электричество бывает только раз в неделю, когда в клубе крутят кино, а горячая вода стремится температурой к абсолютному нулю. А если не хотите, сказали вы, то рожайте через полгода, когда места освободятся. И посмотрели нагло банкиру в глаза, всем своим видом демонстрируя, что, несмотря на ваш непреклонный вид, вы не так уж и непреклонны, даже, наоборот, готовы посочувствовать банкиру в его неотложной нужде. И банкир это понял и выдал вам требуемые сто рублей, а может, даже больше…

Таким образом, банкирская жена спасена! Она избегла проселка, распутицы, отсутствия электричества, без которого рожать невозможно, и даже горячей воды, температурой стремящейся к абсолютному нулю.

И вот вы, фельдшер со «скорой», берете эти сто рублей и опять мечтаете купить шубу, телефон и съездить на деревню к дедушке. Вы уже в воображении своем осыпаны шубами, телефонами и дедушками. Вы смеетесь и лепечете, как ребенок, совершенно запамятовав про неумолимость круговорота взяток в природе. На радостях вы забываете о нем и смело идете по улицам, глядя по сторонам открытым честным взглядом.

Вопрос: как долго вы будете обладать полученной суммой и кто первый изымет ее у вас?

— Таков естественный ход бытия, — вздохнул Цыпляев. — Даже страшно подумать, что станет с нашей державой, если хотя бы одно звено бесконечной в своей протяженности передаточной цепи прекратит выполнять свою важную, общечеловеческую функцию. Ну, например, я, Цыпляев, не возьму стольник с того чудака на черной «шестерке», что по вечернему сумеречному времени гонит без подфарников и ближнего света, да еще с превышением скорости… Представляешь, что будет?

Веня отрицательно покачал головой.

— Или я его остановлю, но стольника не возьму, — предположил Цыпляев, конечно же чисто гипотетически. — Презрю я его стольник, как индивид, имеющий особое понятие о своем месте назначения. И этот чудак поедет по дороге дальше, презрев правила дорожного движения и сумеречное время суток. И ничтоже сумняшеся врежется в ближайший столб. И погибнет втуне. И жена его останется вдовой, а дети — безотцовщиной. И все из-за меня, из-за того, что не выполню я свой долг и священную обязанность, выполнять которую мне, может, довольно неприятно и стыдно, но приходится наступать на горло собственной песне, чтобы поддержать великую цепочку, которая без моего соучастия может прерваться в любой момент.

Потому что бог с ним, с чудаком на «шестерке», — может, по нему дурдом плачет, может, жена его давно бросила, а детей у него никогда и не было из-за перенесенной в глубоком детстве свинки… Но рассмотрим другую потерпевшую сторону, которая станет таковой, если я не выполню свой долг, — то есть моего начальника. Он же озвереет на сухпайке, полезет драться с женой, которая, в свою очередь, сойдет с ума без своей жожобы и отсутствия взаимной приязни с массажисткой. Сын массажистки, лишенный моим бессердечием средств к существованию, будет немедленно избит бугаем из шестого «В», который, в свою очередь, будет покалечен бугаем из одиннадцатого «Е», который, в свою очередь, потеряет последнее здоровье, еще не растраченное в процессе перманентной выпивки, встретившись с озверелыми дембелями и не сумев их ублаготворить. После этого военный патруль, не удовлетворенный пойманными дембелями, оставит без средств существования бедного лейтенанта, которому откажет в любви повариха Клава, отчего тот, возможно, застрелится из табельного оружия. А повариха Клава, в свою очередь, оставит без способов существования того безвестного сидельца в тюрьме, коему таскает передачи, равно как и приемщицу передач, и сантехника с краном, отчего несвоевременно погибнет под завалами собственного недостроенного дома безымянная инспектриса ДЭЗа, ибо нанятые ею молдаване, зверея от невозможности отправить деньги на свою молдаванскую родину, халтурят и халявят и не достраивают хоромы, которым суждено остаться недостроенными, поскольку они будут выдворены из страны при посредстве бдительного постового милиционера, также не получившего материального вспомоществования от подчиненных ему горожан.