Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932-1934 - Макс Галло

На другом берегу реки играет оркестр Трудового фронта, чередуя «Песню о Хорсте Весселе» и «Саарскую песню» («Товарищи – наши бойцы, погибшие от рук реакционеров и красных, навсегда останутся с нами – они маршируют в наших рядах») с военными маршами, включая любимый Гитлером «Баденвейлерский марш».

К вечеру похолодало, даже в темноте чувствуется, что небо затянуто тучами и в любой момент может разразиться гроза. Геббельс все еще говорит. Да, в 1926 году он бросил Грегора Штрассера, когда тот отказался от союза нацистской партии с правыми силами, да, он примкнул к Гитлеру, который после провала ноябрьского путча 1923 года понял, что сможет прийти к власти только с помощью консервативных сил и что для этого всю социальную программу надо свести к одному антисемитизму, но можно ли доверять Геббельсу? Не слишком ли долго он якшался с Ремом? Поэтому Гитлер молчит.

Геббельс говорит не умолкая. Он давно уже порвал с Эрнстом Ремом, который в июне 1933 года заявил: «Мы одержали великую победу, которая на поверку оказалась фикцией». Рем по-прежнему является угрозой для партии. «Если средний класс думает, что для обновления государства достаточно просто сменить его эмблему, то он глубоко ошибается. Этого явно недостаточно. И, хотят того представители этого класса или нет, мы будем продолжать свою борьбу. Когда же они наконец поймут, что поставлено на карту, они присоединятся к нам. Но даже если этого и не произойдет, мы будем сражаться без них, а если потребуется, то и против них».

Рем – неисправимый провокатор. Когда Геринг объявил о лицензировании вспомогательной полиции СА, начальник штаба собрал свои войска. Почти год назад, 6 августа 1933 года, в летнюю жару, около 8 тысяч штурмовиков в коричневой форме собрались неподалеку от аэродрома в Темпльхофе, пригороде Берлина. Небо было затянуто облаками, воздух казался тяжелым от духоты и накала страстей. Рем не выбирал выражений, и его выступление было встречено яростными криками одобрения. «Пускай же те люди, которые думают, что СА выполнили свою миссию, – кричал он, – убедятся, что мы еще здесь и никуда отсюда не уйдем, что бы ни случилось!»

Штурмовики выражались еще грубее. «Мы должны очистить этот свинарник, – говорили они, махая сильными руками, привыкшими наносить удары. – Некоторые свиньи слишком много хотят, надо содрать с них шкуру».

Рем не желает отступать. Может быть, он выполняет волю штурмовиков, а может быть, толкает их на конфликт с властью, направляя их гнев в другое русло из опасения, как бы они не уничтожили его самого? Или, быть может, он подогревает их недовольство и надежду поживиться, рассчитывая на их поддержку в своей личной борьбе за власть?

В ноябре 1933 года он снова собирает штурмовиков. В Берлине, затянутом ледяным туманом, отряды СА занимают позиции перед массивным зданием «Спортпаласта». Зал уже полон – здесь собрались 15 тысяч человек сержантского состава СА, весьма представительные в своей коричневой форме. Они приветствуют капитана Рема, поднявшегося на трибуну и начинающего свою речь: «Среди представителей среднего класса раздаются голоса, что СА, мол, себя изжили... Эти господа сильно ошибаются». Слушатели вскакивают с мест и разражаются криками одобрения. «Мы выбьем старый бюрократический дух из этих буржуев, если удастся, то мягкими способами, а если не удастся – то обойдемся и без таких способов». Новые крики одобрения.

После собрания штурмовики разбредаются по соседним улицам и кафе. Скоро, говорят они, начнется вторая революция, настоящая «ночь длинных ножей» – и они ждут ее, но не одни, а со всеми, кто боится, что трудные времена затянутся надолго. Чьи же головы полетят в эту «ночь длинных ножей»? И когда она наступит, эта «ночь», которую с таким нетерпением ждут штурмовики, сами придумавшие для нее название? В начале 1934 года люди напуганы. Захват власти Гитлером чуть больше года назад кажется детским лепетом по сравнению с тем, что готовят коричневорубашечники. «Мы не буржуазный клуб, – напоминает им Рем. – Я хочу командовать не теми, кто слушает лавочников, а революционерами, которые потащат за собой всю страну».

Однако лавочники и вся страна хотят порядка и покоя – разве не поэтому Гитлер получил власть?

Гитлер слушает Геббельса, а на берегу реки разворачивается факельное шествие Молодежного трудового корпуса. Молодые парни маршируют, ритмично выкрикивая лозунги, которые сменяются песнями. Гроза надвигается. В долине между горами уже слышны раскаты грома, а над Бонном темноту, наползающих на Годесберг туч, разрывают голубые вспышки молний. Участники парада, одетые в форму, едва заметные при свете факелов, с их песнями и лозунгами, которые они выкрикивают в темноту рейнской ночи, служат олицетворением порядка и дисциплины. Но капитан Рем еще не сдался.

Он продолжает защищать СА. Во время войны в грязных окопах молодой капитан Рем завоевал себе славу защитника простого солдата – через него они сообщали далеким высокомерным офицерам Генерального штаба о своих нуждах. Теперь его солдаты – коричневорубашечники, которые повторяют его слова, приводящие в ярость старых бойцов: «Сегодня, когда мы выиграли битву, когда победа досталась нам, а антигерманские отбросы лежат у наших ног, вы тоже явились сюда и кричите «Хайль Гитлер!» громче, чем мы, словно вы тоже сражались, вы, скользкие, отвратительные типы, просочившиеся в наши ряды... надеясь поживиться тем, что мы завоевали своею кровью».

Оппортунистов, которые бросились вступать в ряды победоносной нацистской партии, называют специально придуманным термином... «мартовские фиалки». Примазавшись к победе нацистов, они не вызывают у штурмовиков ничего, кроме презрения.

Берегитесь, люди прошлого, —

Вам больше не обидеть старого бойца...

Скоро наступит «ночь длинных ножей», ночь, во время которой будут сведены счеты со стражами реакции, как называют их штурмовики. И Рем не собирается предавать своих людей. 16 апреля 1934 года он выступает в защиту их требований сохранить за ними права, которых министр внутренних дел собирался их лишить.

«В годы борьбы, предшествовавшие нашему приходу к власти, когда нам нужны были сильные люди, к нам приходили и вступали в наши ряды те, кто были не в ладах с законом. Эти люди, состоявшие на учете в полиции, приходили к нам, потому что они надеялись, что служба в СА поможет им смыть их прошлые грехи. Теперь же многим старым бойцам пришлось уйти в отставку из-за этих самых грехов... и это в Третьем рейхе, за который они готовы были отдать свою жизнь... Буржуа никогда не сможет понять, что без этих людей в СА нам не обойтись».

Так говорил Рем, защищая своих бойцов. Весной старые товарищи фюрера почувствовали, что фюрер постепенно меняет к ним отношение, что прежняя симпатия сменяется отчуждением, о чем Рем не замедлил сообщить им со всей безрассудной, прямой, пугающей откровенностью.

Встретив Раушнинга, Рем выпаливает: «Адольф превратился в декадента – он купил себе черный костюм... Он нас всех предал, он якшается только с реакционерами и не доверяет больше старым друзьям».

Этот возглас оскорбленного друга больше похож на жалобу отвергнутого любовника. И эти слова вылетели из уст одного из старейших товарищей Гитлера. Рем, гомосексуалист, испытывает к фюреру чувства более сильные, чем обычно испытывает мужчина к человеку, которому он доверяет. Рем окружил себя молодыми аристократами, которые образуют его блестящую свиту. Это юноши с лицами падших ангелов: барон фон Фалькенхаузен, граф фон Шпрети, князь фон Вальдек – все это адъютанты Рема, который знает, как ублажить преданных помощников, и который слишком много болтает.