Сага о Кае Безумце - Наталья Бутырская

Мы не стали долго тянуть: похлопали Ивара по плечу, высказали ему все обиды, что накопились за время общения с ним, он в ответ обругал каждого из нас. Расставаться нужно с чистым сердцем и без камней за пазухой. Мне досталось лишь несколько слов, из которых самыми обидными были «коротышка» да «безусая морда». Усы-то еще отрастут, какие мои годы, а вот ростом я и впрямь был ниже всех ульверов. Как был в прошлую зиму Тулле по плечо, так и остался.

— Ничего! — сказал я. — Когда стану сторхельтом, навещу тебя. Поглядим, кто выше будет!

Ивар рассмеялся и пошел дальше. На его счастливой харе ясно было видно облегчение и радость. Радость, что он оставляет сноульверов. А потом его утащили девки вглубь дома. Пока мы здесь, лучше делать вид, что мы его знать не знаем. После нашего отъезда жители Сёльвхуса проведут обряды, познакомят местных духов с новым членом семьи, а точнее обманут их, убедят, что Ивар всегда тут жил.

— Как могила ярла Сигарра? — спросил Альрик, когда мы пересели за накрытый стол.

Рубахи уже просохли, в животе приятно булькало пиво, и уже хотелось завернуться в теплые одеяла и уснуть. Казалось, будто мы не спали под крышей не один месяц. Но отказаться от дымящейся каши и тушеного мяса? Какие ж мы ульверы после такого?

— Его достойно похоронили, — благодарно кивнул сакравор. — Надели на него кольчугу и шлем, его мечом закололи раба и вложили в руку. Останки раба также положили в могилу. Я положил туда волосы с головы убийцы. Фомрир примет Сигарра в свою дружину.

— Конечно, примет! За ярла Сигарра! И его место возле Фомрира!

— Дранк! — рявкнули мы.

И это было не самое плохое поминовение усопшего.

Дальше хёвдинг с сакравором принялись обсуждать возможных кандидатов на место ярла. И хотя Альрик, как мне кажется, ничего не знал о родне Сигарра, он каким-то образом умудрялся поддерживать разговор, одобрительно кивал или хмурился при упоминании имен, а потом и вовсе начал настаивать на некоторых кандидатурах.

Тулле неторопливо потягивал пиво и прислушивался к разговору. Я же все чаще закрывал глаза и все медленнее поднимал налившиеся веки. Пока не отрубился.

* * *

По ногам потянуло холодом, я проснулся и хотел было нащупать одеяло, как услышал:

— Нет! Ты должен пойти к Рагнвальду Беспечному! Хрейн попрал его решение и должен быть наказан. Не тобой, а конунгом!

Я узнал голос Альрика.

— Да что тот конунг? Где он и где мы? Нет, Беззащитный, отвези меня обратно на земли Хрейна. Я его дождусь. Кору буду глодать, но дождусь.

Ага, а это сакравор.

— И что? Всю зиму просидишь сиднем в холодном доме? А если Хрейн вышлет вперед себя воинов, тогда что? Он развернется, соберет людей и убьет тебя. Обвинит в нападении. И конунг отдаст Сёльвхус ему! Убийце твоего ярла! Вот уж Сигарр порадуется.

Я медленно приоткрыл глаза. Кажется, я уснул прямо за столом и уже давно. Огонь в очаге погас и еле-еле мерцал красным, светильники выгорели, и только в один из них вовремя подлили масло. Сквозь сомкнутые ресницы я рассмотрел белую голову Альрика и темную сакравора. Хирдманы и жители Серебряного дома ушли спать, а эти, видимо, продолжали пить и спорить.

— И еще подумай вот о чем. А что если трэль на пристани соврал? Если Хрейн ушел не по суше, а по морю? Тогда ты его точно увидишь лишь перед смертью. А если он уже вернулся и увидел разоренный дом? Что тогда? Нет! Тебе нужно к конунгу. На суд.

— Да пойми ты, тварин сын! — взревел сакравор, и я дернулся, засадив занозу в щеку. — Сколько плыть до Хандельсби? Пять-шесть дней? Я уже чувствую тварь в себе! Не боишься, что она вырвется и убьет твоих людей?

— Так быстро никто не меняется. Нужны еще смерти и время. Если ты будешь убивать людей Хрейна, то превратишься в тупоголового великана прежде, чем увидишь его самого. Уверен, что в Хандельсби смогут что-то сделать с тобой. Может, все же сердце твари поможет.

— Я не понимаю, Беззащитный, — помолчав, сказал Эрн. — Какое тебе дело до наших бед? Ты плату получил и от ярла Сигарра и от меня. Плыви своей дорогой.

— Когда я искал найм, то мне не было дела, кто прав. К кому пойти: к ярлу Сигарру или к Хрейну. И боги направили меня куда нужно. — Альрик поднялся из-за стола и начал расхаживать. Туда-сюда, туда-сюда. — Мы сделали свою работу. И получили плату. Но работа не закончена. И я все еще чувствую себя должным.

— Я снимаю долг.

— Прежде я видел Рагнвальда, когда еще не был хёвдингом. Знаю, как он судит. Знаю, что он злится, когда его волю нарушают. Если ты сдашься, если превратишься в тварь, другие ярлы решат, что убивать можно и сейчас. Только убивать будут ядом, а не мечом. Каким станет тогда этот мир? Миром трусливых мужчин? Миром без закона?

Сакравор долго молчал. Так долго, что я успел задремать.

— Эк ты завернул, Беззащитный. Будто если я не поеду в Хандельсби, Бездна поглотит этот мир.

— А разве это не так? Каждый день мы выбираем, как поступить. И каждый выбор либо приближает мир к Бездне, либо отдаляет от нее. Конец мира не так уж и далек.

— Чудной ты, Беззащитный. И люди у тебя чудные. Ты зачем такого мальца взял? От глотка пива сомлел.

Я едва удержался от того, чтобы вскочить и заорать, что вовсе и не от глотка. Там кружки три было. Да еще и на пустой живот выпил. А уснул, потому что в тепле сморило.

— Кай — один из лучших. На днях кровника убил. Слышал, наверное, о Торкеле Мачте?

— Буди своего лучшего. Пусть на лавку ляжет. Да и нам пора. Скоро уже светать начнет, бабы засуетятся.

Альрик толкнул меня в плечо, махнул вглубь дома. Я добрел до первой свободной лавки, завернулся в одеяло и уснул.

* * *

Море — оно как небо. Летом чистое и ясное, ровное и гладкое. Лишь изредка набегут черные тучи, подымутся волны, обрушатся ливни и шторма, и снова тишь да гладь. Осенью — серое, сумрачное. И не спокойное, и не штормливое. Ветра мечутся, воды хлещут, корабль перекатывается с бока на бок, подпрыгивает, скачет по Нарловому полю. И не видно ни конца ни края мутным водам, что сливаются воедино с мутной небесной хлябью.

Порой казалось, что Волчара вот-вот доплывет до края земли, где моря соединяются с небом, и поднимется на тучевые волны. И будем мы до скончания веков плавать среди звезд и с тоскою глядеть на покинутые дома.

Какая только чепуха не лезет в голову посреди вод? Все же знают, что за краем земли только бесконечная Бездна, праматерь всех тварей.

Насквозь промокший парус убрали, и снова мы сидели на веслах, а Арне Кормчий вел нас ему одному видимым курсом. Грести гребли, но думали все лишь об одном. О том, что у нас на борту находится изменяющийся. Еще не тварь, но уже и не человек.

Не сразу я вспомнил подслушанный ночью разговор, не сразу понял, что это был не сон. Но лучше б и не вспоминал. Сам сакравор сомневался, что он продержится до столицы в человеческом обличьи. Сейчас он сидел вместе со всеми на веслах. Даже Альрик занял место гребца. Нас стало слишком мало, всего шестнадцать, из которых один — калека, второй — однорунный. Еще один на руле. Маловато для судна с тринадцатью банками. Халле Рыбак и тот взялся за работу, и мы каждый раз, когда его весло выходило из воды, ждали какую-нибудь морскую тварюшку.