Сказки темного города. Соната - Наталиса Ларий

– Надо было дать вам умереть от раны. Всегда знала, что вервольфы не умеют быть благодарными. Вам не стыдно угрожать девушке, которая не старше вашей Идрис?

– Ты для меня не девушка, ты мой враг.

Мгновение, и стражник едва не ударил вервольфа, но только один взгляд того и мужчина отступил ко мне.

– Пойдемте отсюда, мадмуазель. Глупо было в полнолуние приводить вас сюда. Они как звери в это время становятся, хоть и не обращаются, – бормотал он, закрывая дверь на замок.

– Ничего. Не переживайте так. Его слова вполне себе ожидаемы были. Я действительно враг ему, – задумчиво проговорила я, шагая по длинному коридору, окутанному сладковато-пряным запахом отвара волчьего аконита.

Утро. Какое там утро, если я не спала всю ночь, мечась по комнате в ожидании того, что будет дальше. С вечера даже к ужину не спустилась, приказав Татисе ничего не говорить отцу насчет того, что я вернулась без Идрис. После той пощечины я не представляла себе, что он сделает со мной, хотя вины моей в случившемся не было, и все это не произошло бы, будь в Данте хоть капля благородства его отца.

Когда солнце поднялось уже достаточно высоко, поняла, что смысла скрываться в комнате нет и нужно идти рассказывать все отцу. Наспех натянув на себя платье и заколов волосы, я вышла из комнаты и спустилась на первый этаж. Увидев в холле Татису, поливающую цветок, я подошла к ней и тихо спросила:

– Отец один в кабинете?

– Да, – улыбнулась женщина. – Его пассия с утра укатила ко двору, – прошептала она, приподняв бровь, ведь тоже не любила слащавую любовницу моего отца.

– Хорошо, – натянуто улыбнулась я и направилась к кабинету отца, где он по утрам по обыкновению читал письма.

Тихонько постучавшись и услышав разрешение войти, я на негнущихся ногах переступила порог святая святых обители отца. Всегда удивлялась, почему он так любит мрачные краски. Темные, практически черные шторы на окнах, такие же мрачные гобелены на одной из стен, украшенный черным гранитом камин и темная мебель. Мне маленькой это место казалось неким подобием ада, и я до жути боялась сюда заходить.

– Если ты по поводу пощечины, то хочу извиниться, не сдержался. И если вопросов иных нет, то я очень занят, – безразлично бросил он, даже не поднимая глаз от каких-то бумаг.

– Нет, папа, – я уже даже забыла про пощечину на фоне того, что произошло.

– Говори, – отец недовольно изогнул бровь и удосужился посмотреть на меня.

– Вчера кое-что произошло…, – проговорила я и умолкла.

Отец кивнул на стул, и я села напротив него, сцепив до боли пальцы в замок, пытаясь унять подкрадывающуюся дрожь.

– И что же произошло такое, отчего моя ничем не прошибаемая дочь сидит и с таким ужасом смотрит на меня? – он закурил сигару и выдохнул густой клубок дыма из носа.

Непрошибаемая. Господи, он совершенно не знал меня. Сдержав горькую улыбку, я проговорила:

– Идрис. Мы вчера с ней на залив купаться поехали, – начала я рассказывать о вчерашнем, умолчав о некоторых деталях, и когда закончила, то на лице отца отразилось просто невероятной силой сдерживаемое недовольство.

– И что ты такое выкинула, чем вывела из себя нашего будущего короля?

– Ничего, – соврала я, поскольку говорить отцу о том, что вышла из воды голой, а потом еще и едва не отвесила Данту пощечину, было смерти подобно.

– Амаль, – недовольно протянул отец. – Дант очень и очень непредсказуемый мужчина. Он разительно отличается от нашего теперешнего короля. Его целенаправленно растили таким. Мудрый мягкий правитель – это хорошо лишь тогда, когда вокруг не процветает военный хаос. Жесткий, не терпящий возражений, надменный, непрошибаемый, но справедливый наследник…

– Справедливый? – воскликнула я.

– Справедливый, – оборвал мое возмущение отец. – Он бы не забрал твою рабыню и лошадей, если бы ты что-то не выкинула такое, что вывело его из себя.

– Он не справедливый! Он невоспитанный ублюдок, этот твой наследник! – вспылила я. – Он заставил меня выйти голой из воды, затем назвал лягушкой и сказал, что я на фоне Идрис – лишь тень красивой женщины. Я не выдержала и хотела отвесить ему пощечину. Вот и все, что я сделала! А он в наказание забрал девушку у меня, предложив при этом вместо нее с ним ночь провести! Это справедливый?

Меня просто трясло от воспоминаний, но еще больше от того, с каким спокойствием выслушал все это отец.

– Ты помнишь, что ты натворила, когда была маленькой? Столько лет прошло, а ты не изменилась, – на губах отца мелькнула тень улыбки. – Скажи спасибо, что он не увез тебя на пару с Идрис за такое.

– Спасибо? И это все, что ты можешь сказать мне? Твою дочь унизили! Как ты можешь быть таким спокойным? – чувствуя, что на глаза начали наворачиваться слезы, я встала со стула и направилась к выходу.

– Не натвори еще больше, чем уже натворила, – строго бросил отец мне вслед. – Дант вернет твою Идрис. Наиграется и вернет. И ты с улыбкой извинишься перед ним. Если не хочешь быть в опале у будущего короля нашего ковена.

– Да лучше быть в опале, чем лизать сапоги этого дьявола. Да черт с ним, меня знаешь, что больше волнует сейчас? Как ты, первый советник короля, так спокойно смотришь на то, что ко мне так отнеслись? Какой из отцов простил бы такое? Кто из ведьмаков молча принял бы то, что произошло? Да, он наследный принц, но это не умаляет того факта, что ты не меня должен был бы отчитывать за произошедшее, а по крайней мере, утешить и сказать, что поговоришь насчет произошедшего с ним. Почему ты так равнодушен ко мне? Или ты не любил мою маму и тебя мое появление на свет отнюдь не порадовало? Почему такое отношение ко мне? Даже раньше…Я маленькой плакала по ночам после смерти матери, а ты ни разу не удосужился прийти в мою комнату и утешить! Пожелать спокойной ночи или может просто посидеть рядом, пока я засну! Ты же мой отец! Как ты так можешь! И теперь, когда мужчина заставил меня голой предстать перед ним, а затем унизил пред своими подчиненными, назвав лягушкой, ты говоришь мне, что это я должна с улыбкой просить прощение у него? Да что ты вообще такое? Ты не отец мой. Не могла моя мама полюбить такое чудовище, просто не могла!

После сказанных мной слов в глазах отца словно буря мелькнула. Он приподнялся и, опершись на крышку стола, процедил сквозь зубы:

– Она и не любила меня, твоя чертова мать. Ясно? А теперь иди и прекрати истерить. Когда привезут девку, сделаешь вид, что ничего не случилось, потом отправишься ко двору и принесешь извинения Данту за то, что посмела поднять на него руку.

– Не поеду! – взревела я.

– Значит я сам тебя туда отвезу. За волосы притащу на аудиенцию и швырну к его ногам. Уяснила? – просто убийственным тоном проговорил отец и махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.

– Только попробуй, я там такое устрою, что и на тебя тень бросит, ясно тебе? – заревела я и просто пулей вылетела из кабинета.