Звезда пилота - Юлия Аметова

Перепад гравитации ударил неожиданно, как кулаком в лицо. Мади покатилась по стене, внезапно ставшей полом, пытаясь прикрыться руками от ударов балок. Энергоблок сорвался с крючков робота и ударил ее в живот, сам робот свалился следом. Больно! Что случилось? Откуда при выключенных двигателях на пустом «Страннике» искусственная гравитация? Стены и пол вздрогнули, притяжение выросло, как при перегрузках на челноке, и становилось все сильнее и сильнее. Мади попыталась вытащить хотя бы одну ногу из-под робота, но неподъемно тяжелый агрегат даже не шевельнулся, а от боли потемнело в глазах. Больно, ой как больно! Красный куб энергоблока прижал ее правую руку. Наверное, это авария!

– Номер двадцать пять, подними блок! – выдавила из себя Мади. Робот не откликался. Неужели прием голосовой команды отключился? Где у него ручное включение автоматики? Мади потянулась к корпусу робота, но притяжение усилилось еще больше, и он, перевернувшись прижал ее к полу.

Как же она теперь выберется? Где микрокомп, надо сообщить господину Клементу, чтобы ее забрали отсюда в медицинский центр! Но микрокомп как раз в правом кармане, и его не достать! И в медицинский центр ей теперь незачем, с такой категорией ее никто не будет лечить! Так что же, утилизируют? Пусть утилизируют, только скорее! Она больше не может терпеть! Микрокомп в кармане запищал и зазвенел. Наверное, господин Клемент ищет ее. Может быть, левой рукой дотянуться? Ой, еще больнее! А это что – перегрузки какие-то? Сердце застучало с отчаянной скоростью, холодный пот пополз по спине, тошнота вывернула желудок наизнанку, и мерзкий запах ударил в нос с силой не меньшей, чем перегрузка. Боль ударила снова, перед глазами поплыл золотистый туман. Она слепнет?

Мади потеряла сознание, а когда пришла в себя, все изменилось. Чудовищного притяжения больше не было, дышалось легко, а боль ушла, хотя Мади не могла пошевелиться. Где она? Вместо темного потолка – яркий свет, вместо балок и энергоблока – синие шланги медицинского робота и гроздья голубых пакетов с регенератором. Пахнет чем-то чистым и новым, а может, больничной дезинфекцией. На голове что-то большое, кажется, биоволновой шлем, а под ней не холодный пол грузового отсека, а теплое морфоместо, удобно принявшее форму ее избитого тела. Как хорошо! Ее лечат, и у нее уже ничего не болит, совсем ничего! А может быть, не лечат, а уже начали утилизировать? Может быть, это конец? Нет, не может быть! Она так хотела быть человеком среди людей, она так старалась, но теперь ей никто даже не посочувствует!

Мади уловила какое-то движение рядом с морфоместом и осторожно повернула голову. Стоя к ней спиной, коротко стриженый широкоплечий человек быстрыми движениями поворачивал перед собой два миража, в одном из которых светились данные ее переделанного пропуска. Голубая форма – это служба спасения, а что там на рукаве? Значок пилота, две широкие красные полосы и золотая узкая. Это что же – космопилот «высший-универсал»? Класс, выше которого не бывает? Кто он такой и откуда взялся, ведь она на «Страннике», а там никого не должно быть? «Высший-универсал» быстрым движением обернулся и пружинисто шагнул к Мади.

– Почему такой пропуск? – проговорил он очень низким хриплым голосом. Скуластое лицо с большим ртом, широкими прямыми бровями и коротким носом было серьезно и невозмутимо, только яркие голубые глаза блестели живыми искрами. Кто он, откуда – такой удивительный, необычный и, наверное, талантливый? И зачем он спрашивает, когда сразу понятно – пропуск поддельный? Что сказать, может быть, взять всю вину на себя? С ее категорией уже все равно, а господин Клемент не должен из-за нее пострадать!

«Высший-универсал» быстрым движением сдернул с Мади биоволновой шлем. Зачем он снимает, ведь ее данные теперь не запишутся?

– Рассказывай, как сюда попала, – коротко скомандовал он все тем же хриплым ровным голосом. Нет, она все равно не будет рассказывать про господина Клемента! И про его знакомого тоже, хотя тот ничего противозаконного не делал! Но через несколько секунд, сама не понимая почему, Мади уже пересказывала незнакомому пилоту весь ужасный день. Вскоре «высший-универсал» уже знал о реферате про стикских кавинов, о провале на тестировании, об энергоблоках, о пропуске, который переделал господин Клемент и о пожилом пилоте по фамилии Верховер, который снова перешел в военную часть и читал наизусть Шекспира. Мади чуть не плакала. Какая же она дрянь! Правду говорил дежурный в медицинском центре, что низшие категории все сплошь аморальные слабаки – вот она уже предала всех, кого могла!

– Не отвлекайся, рассказывай до конца, – потребовал «высший-универсал», когда она остановилась. Мысли Мади испуганно заметались. Чего еще он от нее хочет? Чтобы она рассказывала о семейных делах постороннему человеку? Но она не может признаться, что от нее отказалась родная мать! В ту же секунду что-то будто подтолкнуло ее, и Мади снова заговорила – о Бранкопорте, которого больше не увидит, о старших братьях-близнецах, которые ее презирают, о детях, которых у нее никогда не будет… Остановилась она только тогда, когда силы совсем кончились и слезы потекли из глаз. Она потеряла все, и надеяться больше было не на что.

– Прекрати глупости, – приказал «высший-универсал». – Регенерация семьдесят восемь часов, будешь спать, понятно?

Робот подвел маску с наркозом к лицу Мади. Ну, будь что будет! Даже если ее сейчас утилизируют, она уже не узнает. Почему она все рассказала? И сколько это суток – семьдесят восемь часов? Разделить на двадцать четыре… На этом она заснула.

Бентоль надел на ухо новую биоволновую дугу и сел на место второго пилота рядом с командирским. Прежняя дуга, как и на «Солнечном ветре», не выдержала силы его биополя, но эта держалась четвертые сутки, должно быть потому, что биополе оставалось в пределах нормы.

Два десятка миражей поднялись над панелью на фоне глухой черноты засвета в обзорном окне, в пультовой было прохладно и пусто. Три пустых кресла выстроились в ряд рядом с ним, обычно на таком космолете они все заняты. А еще работают человек двадцать специалистов, десяток роботов и два-три челнока. На «Страннике» он был единственным пилотом, а спящая в медотсеке уборщица с неоконченным образованием космобиолога – единственным специалистом. К уборщице прилагался единственный челнок, на котором она явилась на космолет. По крайней мере, не придется садиться на Стику в аварийной капсуле.

Все остальное тоже было по минимуму: генеральная защита включена, гравищит исправно работал. Конечно, прямого попадания гравидеструктора такой щит не выдержит, но от случайных метеоритов защитит. Жаль, нет собственного деструктора, только противометеоритные лучевые пушки, но «Странник» – гражданский космолет, а не военный, большего ему не положено. Были еще и мелочи: грузовой унимобиль, уникрыло, кухня-синтезатор и запас концентратов для готовки на время испытаний. Зато роботов-ремонтников хватало с избытком – не меньше десятка их стояли на фиксаторах в грузовом отсеке. Но работы для них уже не было: ремонт челнока закончен, побитые энергоблоки закреплены на стенах, а грузовой отсек начисто отмыт. В общем, прожить две недели бортового времени было можно. Если «Странник» не обнаружат за те два с половиной месяца земного времени, которые пройдут в досветовом пространстве.