Шрам на ладони - Елена Дубровина

Попугай скрипуче проводил его:

— Куда с гррязными рруками?

Сергей невольно глянул на свои руки и вздрогнул: на правой была засохшая кровь. Видно, это произошло тогда, когда он приобнял Катю. А ведь крови совсем не было вокруг той крошечной дырочки на женской кофте.

Или это — кровь погибшего охранника, на которого он повалился, споткнувшись?

Впрочем, какая разница. Главное — срочно смыть эти ужасные пятна. Рукав пуховика тоже пропитался кровью, но на коричневой ткани это не очень заметно.

Где тут умывальники?

Детские эмалированные горшочки, перевернутые кверху дном, выстроились вдоль кафельной стены. Похожи на зеленые каски солдат какого-то детского войска. Вместо кокард — веселенькие картинки: грибок, домик, зайчонок. Отвоевались и ушли на побывку домой. Куда же отбыл Ванечка?

Сергей склонился над низкой, закрепленной на уровне детского роста, раковиной. Кусочек розового мыла не слушался — то и дело выскальзывал у него из рук. В сливное отверстие стекала с ладоней мутная, рыжеватая вода. Сергей даже зажмурился: кровь так не вязалась с этим чистеньким детсадовским туалетом, где все было таким светлым, таким игрушечным, точно из набора мебели куклы Барби.

Он не решился вытереть руки махровым желтым полотенчиком, висящим на крючке: боялся осквернить этот счастливый ребячий мирок, еще не ведающий зла.

Растопырив мокрые пальцы, двинулся по коридору — туда, где опять что-то звякнуло.

Потертая ковровая дорожка привела его на кухню. И там он застал необычную картину.

Возле разделочного стола, на табуретках, сидели Ванечка и воспитательница Татьяна Павловна, женщина лет сорока. Вошедшего они не заметили, так как азартно резались в карты.

— Червяки козыри! — азартно выкрикивал Ванечка.

Воспитательница строго поправляла его:

— Мухлюешь, Семенов. Козыри — пики.

— Червяки, червяки! Не жухайте, Татьяна Пална!

— Я не жухаю, Семенов. Ладно, приняла.

— Ага! Ага! Вы дурак, Татьяна Пална.

— Я дурак, — согласилась воспитательница. — Ты выиграл сухофрукт.

— Чур, грушу! — потребовал Ванечка.

Татьяна Павловна открыла огромную кастрюлю с остатками обеденного компота и звякнула по дну половником. Это был тот звук, который указал Сергею дорогу сюда.

— Груш не осталось, — сообщила воспитательница. — На чернослив не согласишься?

Ванечка заупрямился:

— Чернослив я уже ел.

— Тогда это будет мой карточный долг. В понедельник в обед отдам. Потерпишь пару деньков?

Ваня, подумав, милостиво кивнул:

— Ладно. Я вам верю, Татьяна Пална.

Сергей решился обнаружить свое присутствие:

— Азартные игры?

Воспитательница от неожиданности выронила половник:

— Мы… мы не на деньги, мы на фрукты, — смущаясь, залепетала она.

Сергей улыбнулся. Он был так благодарен этой женщине, что она развлекала Ванюшу после своего рабочего дня, хотя дома ее, наверное, ждала собственная семья. А она еще оправдывается…

— Вы замечательный воспитатель! — сказал он и протянул Татьяне Павловне руку, но, вспомнив, что на ладони только что была кровь, вместо рукопожатия поклонился. — Вы извините за опоздание. У меня тут кое-какие…

— Неприятности? — сочувственно подсказала женщина. Она ничуть не удивилась, что за Ваней Семеновым пришла не мать. Это случилось не впервые, персонал детсада считал Сергея родственником мальчика.

— Не то чтобы неприятности, — замялся Сергей. — Так… некоторые неожиданные проблемы.

Это не было ложью: то, что произошло сегодня, «неприятностями» не назовешь.

Держаться! Держаться! Нужно выглядеть беспечным.

Ванечка вертелся вокруг него, ему не терпелось похвалиться:

— А знаешь, Таракан, я выиграл турнир. Татьяна Пална — круглый дурак.

Сергей вздохнул:

— Все мы иногда бываем дураками. Круглыми.

Ваня возразил:

— А я — нет. Я ни разу не остался.

— Поздравляю, — сказал Сергей, и вдруг само собой из него вылетело: — Мама может тобой гордиться.

Он почувствовал, как вдоль хребта пробежали мурашки. Будто Катя провела ладонью по его спине. Она частенько так делала, когда он сморозит какую-нибудь глупость. А что, если ее душа действительно сейчас возле них, прямо здесь, в кухне детского садика? Говорят же, что человек находится рядом со своими близкими в первые девять дней после смерти.

После смерти. Боже мой…

— Ладно, собирайся, Иван, — сказал он строго. — Мы и так задержали Татьяну Павловну.

— Да ничего, ничего, — успокоила та. — Даже хорошо, что вы припозднились. Хоть одежда Ванина высохнуть успела. Признавайся, Семенов, что ты сделал сегодня на прогулке?

Ванюшка покосился на Сергея:

— А маме не наябедничаешь?

И опять у Грачева — холодок вдоль позвоночника.

— Обещаю.

И мальчик сообщил не без гордости:

— Я ушел в плавание!

Воспитательница потребовала уточнения.

— В какое именно?

— В подводное!

Сергей прищурился:

— Без акваланга?

— Я тренировал задержку дыхания.

— Вот-вот, — Татьяна Павловна говорила добродушно, видно, все возмущение было выплеснуто раньше, в момент происшествия. — И без водолазного костюма, прямо в новой куртке. А вместо океана была канава — у нас там трубы перекладывают.

— Тоже мне, Жак Ив Кусто, — пожурил Сергей, и они направились в раздевалку.

Новая куртка, недавно купленная Катей, была предметом Ванечкиной гордости, но в то же время и мучений. Дело в том, что она была украшена яркой аппликацией Микки Мауса, однако портрет этого симпатичного персонажа располагался почему-то на спине. И Ванечка постоянно вертел на ходу головой, пытаясь заглянуть себе через плечо. А потому часто спотыкался и падал.

— Под ноги смотри, нос расквасишь, — бурчал Сергей, как только Ванечка поворачивал голову к плечу.

Но сегодня он не одергивал мальчика: пусть Микки Маус отвлекает его. Все лучше, чем Ванечкин вопрос: куда это мы идем?

Проще и ближе всего было бы отвести его домой, покормить и уложить спать в спокойной, привычной ему обстановке. Ничего себе — «спокойная обстановка». Катина квартира наверняка уже опечатана.

Злосчастная сумка с документами! Не останься она на месте преступления, Грачев отвез бы Ванечку к себе. Там, в его холостяцком жилище, мальчик всегда себя чувствует свободно и вольготно. Мебели у Сергея немного, и можно устраивать шумные игры с беготней и кувырканием, не боясь что-то разбить или поцарапать. Сергей мечтал обзавестись собственным компьютером, да руки так и не дошли до этого, так что ценностей в его норе — никаких. Хочешь — становись индейцем, хочешь — устраивай охоту на диких барсов, а надоест — превращай комнату в космический корабль, с перегрузками, невесомостью и сталкивайся, коли возникнет необходимость, со встречными метеоритами.