Княжеский отбор для ведьмы-дебютантки - Ольга Иконникова

Доктор, и впрямь, оказывается милейшим человеком. Убедившись, что у меня нет жара, и выяснив у Меланьи, что его не было уже несколько дней, он разрешает мне вернуться к обычной жизни — обедать за общим столом, ненадолго выходить на улицу, принимать гостей.

Не уверена, что меня это радует. Сидение в комнате давало возможность разобраться в окружившей меня обстановке не торопясь. Я боюсь встретиться с тетушкой, с кузиной.

С расположением комнат в особняке я почти разобралась — Захар Кузьмич на трех листах нарисовал план дома. А ночью накануне первого совместного с опекуншей завтрака мы и вовсе с ним прогулялись по коридорам, заглянули в столовую, в танцевальный зал, в кабинет.

И всё-таки я боюсь — боюсь сделать или сказать что-то не так, как надо. Употребить словечко, которое в те времена еще не существовало. Совершить действие, которое у нас считается нормой, а тогда могло показаться неприличным и даже вызывающим.

Да я даже правил поведения за столом не знаю. От этих мыслей идет кругом голова.

Утром дворовая девушка Дашутка — румяная как наливное яблоко — сооружает прическу у меня на голове и помогает мне одеться. Платье простое, домашнее — из ситца в мелкий горошек. Похоже, тетушка не расточительна.

Я появляюсь в столовой, когда моя кузина София уже сидит за столом. Она невысока ростом, светловолоса и бледна.

— Натали, как я рада тебя видеть! — говорит она вполне искренне и даже вскакивает со стула, чтобы меня обнять. — Я хотела тебя навестить, но маменька не велела…

Она испуганно замолкает, потому что в столовую вплывает сама Татьяна Андреевна Самохвалова.

— Наташа, дай я тебя обниму, — громко говорит она, и кузина тут же подталкивает меня в ее сторону. Тетушка своими мощными руками легонько касается моих плеч и сразу отстраняется. Она разглядывает меня со смесью удивления и тревоги. Мне кажется, она вот-вот разоблачит обман. Но нет — она только вздыхает: — Как ты подурнела, Наташа! Кожа да кости. И такой нездоровый цвет лица. Мне кажется, Алексей Никанорыч поторопился разрешить тебе встать с постели.

— Я чувствую себя вполне хорошо, тетушка, — лепечу я.

— Да? Ну, что же, ладно. Но если вечером ты решишь не выходить к гостям, я пойму.

Ого, у нас будут гости!

Тетушка будто читает мои мысли.

— Ты же понимаешь, Наташа, мы долго никого не принимали. Но сейчас, когда доктор подтвердил, что болезнь отступила, отказываться и долее от визитов было бы неприлично.

Я торопливо киваю.

— Но не волнуйся — будут только ближайшие соседи. Бельские, Назаровы да сам Алексей Никанорыч.

Я никого не знаю, кроме доктора, поэтому мне всё равно. По поводу этикета за столом я тоже волновалась зря. Похоже, здесь его как такового не существует. На завтрак подали только кашу с маслом да что-то похожее на творожную запеканку. И ели всё это ложками. Я несколько приободряюсь.

А после завтрака устраиваю инвентаризацию своего гардероба. Если для встреч с тетушкой и кузиной ситцевое платье вполне уместно, то для ужина с гостями оно решительно не подойдет.

Меланья, охая, показывает мне более изысканные платья. Кажется, мое внимание к нарядам ее удивляет. Судя по всему, прежняя Наташа была к ним равнодушна.

— Да вот же какое хорошее платье, — протягивает мне нянюшка нечто бледно-зеленое и изрядно протертое в районе локтей. — Тут правда, на рукавчике пятнышко сальное не удалось отстирать, да только кто же его заметит?

Я меряю и бледно-зеленое, и темно-бордовое (тоже не первой свежести!), и в мелкую клетку — все они болтаются на мне как на вешалке.

— Исхудала-то как! — сокрушается няня. — Ну, ничего — Дашутка платье сейчас ушьет. У нее руки золотые.

Я прихожу к выводу, что графский титул еще не означает безбедного существования. Это довольно грустно.

Я выбираю темно-бордовое, и пока нянюшка удаляется с платьем на поиски Дашутки, расспрашиваю Захара Кузьмича о вечерних гостях.

Князь Бельский — родовитый, но обедневший (должно быть, в провинции все такие). Был другом моего отца и очень горевал после его гибели. Поддерживает отношения с Самохваловыми исключительно для того, чтобы наблюдать за моим воспитанием. И он, и его супруга Настасья Константиновна, и младшая дочка Верочка, по словам Кузьмича, милейшие люди. Ну, что же — поверим на слово. Друзья мне сейчас не помешают.

Назаровы — ближайшие соседи Самохваловых. Старший сын их в прошлом году сватался к кузине Софии, но получил отказ, из-за чего общение между семьями прекратилось на несколько месяцев. Потом возобновилось — хотя и без прежней приятности.

— А почему же ему отказали? — мне уже юношу почти жаль.

Но Кузьмич не склонен к сантиментам.

— Отец его пожалован всего лишь в личное дворянство — за заслуги перед Отечеством. А значит, к Никите Иванычу положение не перейдет. А разве Татьяна Андреевна отдаст Софию Васильевну за человека без звания? Хотя живут Назаровы в достатке.

— А ко мне, то есть, к прежней Наташе, никто не сватался? — я замираю в ожидании ответа.

— Как не сватались? — хмыкает Кузьмич. — Сватались, конечно! Вы, Наталья Кирилловна, — невеста богатая. У батюшки вашего хорошие капиталы были. А графский титул — и того дороже. Только Татьяна Андреевна всех женихов отвадила. Но и женихи-то, я вам скажу, были незавидные. Да у нас в губернии других и нет. Чтобы достойную пару вам найти, в Петербург ехать надо. А барыня ни в какую ехать не хочет. Оно и понятно — ежели там к вам какая важная персона посватается, уж так просто не откажешь.

— А что же, тетушка не хочет, стало быть, меня замуж выдавать?

Старик машет рукой:

— Ас чего бы ей хотеть? Вы под ее опекой только до тех пор, пока замуж не выйдете. А как выйдете, с чем она останется? Из Закревки уехать придется, в деревню свою вернуться. А у них там дом маленький, в несколько комнат всего. И сада нет. Да и деревушка-то — меньше десятка дворов. После сытого-то житья-бытья не скоро привыкнешь.

— А если я вовсе замуж не выйду? Что же, тетушка до старости моим опекуном будет?

— Выйдете, как не выйти, — кажется, он не сомневается, что замужество — мечта каждой нормальной девицы. — А если все же не выйдете, то вступить в наследство сможете в двадцать один год.

Ну, что же, кажется, в вопросах моего замужества мы с тетушкой — союзники. Но одна тревожная мысль все-таки меня гложет.

— А если со мной что-то случится, кому отойдут батюшкино имение и деньги? — мне уже представляется, как тетушка, стремясь завладеть наследством, подсыпает яду мне в суп.

Но Захар Кузьмич качает головой:

— Поскольку наследство складывается из имущества вашего батюшки, Самохваловы, как родственники по материнской линии, претендовать на него не могут. Всё достанется двоюродному дядюшке Кирилла Александровича — но тот сам уже старик, к тому же небедный.