Блондинка в боевой академии. Не хочу учиться! - Анна Одувалова

— Во мне его через край, — парировала я. — Но если бы мое имя так случайно не оказалось в дурацких списках, я была бы замужем! Точнее, помолвлена.

— С бесхребетным идиотом? — резонно уточнил Натаниэль, а я пожалела, что куратора нельзя бить туфлей.

— Я бы тогда не знала, что он бесхребетный идиот. А так придется мстить и портить ему жизнь, пока он пытается доучиться последний год.

— Даже так? — усмехнулся куратор и покачал головой. Что сказать, он не нашел.

Девочки с интересом наблюдали за нашей перепалкой, и, чую, меня замучают вопросами. Я бы не стала заводить этот разговор с куратором, если бы не была уверена — я тут исключительно благодаря Натаниэлю. И ему я тоже планирую мстить! Вот такой у меня крайне злобный, аристократичный характер. Говорят, в дедушку.

Правда, наш куратор тоже непрост. Он не простил мне унижения на церемонии чествования и втянул в ад, который продлится четыре года, если нас не выкинут отсюда раньше. А вылетать я не хотела, потому что, кроме нежелания учиться, у меня было желание испортить жизнь сразу двум мужчинам. Вот такая вот загадочная женская душа.

Мы спустили на первый этаж. Натаниэль рассекал группки любопытствующих, как нож масло, и в его присутствии в нашу сторону не то, что ли шуточки не отпускали, дышать боялись.

Когда вышли на улицу, Натаниэль обернулся к нам и пересчитал по головам, как в младших классах делали настоятели.

— Так… — Он нахмурился. — Кажется, или мне недодали личного состава? Где еще три единицы? Я только знакомиться с вами настроился.

— А они… — начала Зейна.

— Они просто немного задерживаются, — спокойно заявила я. Не знаю, почему не стала выдавать девчонок, наверное, потому что мы с ними точно на одной сторонке и проблемы у нас схожие. А вот Натаниэль — темная лошадка. Полагаю, кураторство над нами его тоже не радует. С личного помощника его величества в надсмотрщики к девяти студенткам, от которых мечтают избавиться абсолютно все — это прямо карьерное падение века. С ним стоит быть настороже.

— Задерживаются, значит, говоришь… — протянул он, с прищуром рассматривая меня. И от этого взгляда стало жарко. Нельзя же так! Куратор должен быть, как усатый мэрш, с которым мы ругались из-за комнат. А не как этот… И вообще, ему разве не сказали, что нельзя так разглядывать своих подопечных! В нашей школе стихий за один слух о неподобающем поведении со студенткой могли уволить с шакальим билетом. Там мужчины преподаватели вообще боялись лишний раз заговорить с нами, во избежание пересудов.

— Ну, хорошо… — задумчиво выдал Натаниэль. — Тогда пойду, потороплю. Вам вон в то серое здание с красной крышей. Там вас встретит погонщик и все расскажет. Ну и лопаты выдаст.

На этих словах Натаниэль очень обидно заржал и, повернувшись к нам спиной, бодро отправился в обратную сторону, а я некстати подумала, что он не сказал, как к нему обращаться. Мэрш Натаниэль? Или он единственный в королевстве носит звание гранд-мэрша и все стальное ниже его достоинства?

— Какой-то странный у нас куратор… — мрачно заявила Зейна, едва только Натаниэль ушел на достаточное расстояние. — Мне кажется, он не относится к нам серьезно.

— Эй, смирись! — фыркнула Мирра. — К нам тут никто не относится серьезно.

— А, по-моему, куратор у нас огонь… — Сабрина мечтательно закатила глаза и облизнула губы острым язычком. Сейчас было видно, она точно принадлежит к народу холмов. Малахитовые глаза, медовые волосы и хитрое, лисье выражение хорошенького лица.

— Придурок он, — резюмировала я и направилась к грифоньим конюшням или как там называется место жительства крылатых, вонючих тварей, на которых особо больные на голову мужики любят устраивать заезды, погони и прочие опасные для жизни игрища в небе.

Нормальные люди предпочитали безопасных лошадей или новое изобретение — левиткэбы, но никак не кровожадных грифонов с дурным характером. Но тут боевая академия. Кто же еще может обитать в их конюшнях? Только грифоны, на которых лучшие наездники из боевиков гордо вылетают каждый год на показательные выступления. Маразм.

Территория, где располагались грифоньи клетки, была огорожена забором с калиткой. За ней виднелось большое вытоптанное поле и длинный серый ангар. Мы прошли к распахнутым воротам и с опаской заглянули внутрь. Двое мужиков в одних штанах и безрукавках занимались упряжью. Из темноты доносилось возмущенный клекот, а по воздуху плыл забористый сельский дух.

— Я уже в восторге… — прошипела Сабрина.

— Тихо ты! — одернула я ее и громко сказала. — Тук-тук! Это мы пришли делать грифонам хорошо и чисто.

Мужики подпрыгнули и развернулись. Выражения их лиц было непередаваемым.

— Здравствуйте! — еще раз вежливо поздоровалась я, надеясь, что человеческая речь заставить их отмереть.

— Не врали, значит, — заметил высокий и черноволосый. — Теперь у нас будет женская группа. Ой, и не любят вас.

— Почему это? — скорее из вредности спросила я, а он беззлобно усмехнулся.

— А кого любят к нам не присылают. Грифоны, же они вредные, абы кого не слушаются, вот и бегают слишком наглые первокурсники от них по клеткам, пытаясь выгрести дерь… ой, простите барышни.

— Ну, давайте нам лопаты. — Я вздохнула. — И готовьтесь к очередному забойному зрелищу. Думаю, первокурсники не визжат, а мы будем.

— Да что мы — звери? — спросил другой. Он был невысокий и коренастый, неопределенного возраста. — Одно дело, когда здоровые наглые парни из богатеньких семей. Их учить нужно. А вы девочки.

— То есть клетки убирать не нужно? — с воодушевлением спросила я, готовая сбежать в случае даже намека на положительный ответ. Но погонщики студентов знали хорошо и слабину не дали.

— Нужно. Кто мы такие, чтобы с приказами начальства спорить? Сказано чистить, будете чистить. Просто подождите минут десять за заборчиком. Мы грифонов уберем. Им все равно погулять нужно. Вы порядок наведете, а потом мы их обратно запустим.

— Ой, спасибо вам большое! — очень искренне отозвалась я, а девчонки за спиной нестройно принялись благодарить. Чистить клетки неприятно, а чистить клетки с недовольными грифонами внутри еще и опасно. Нет, конечно, прирученные они могут только премерзко ущипнуть свои клювом, или кинуть навозом, но все равно приятного мало.

Ждали мы совсем недолго, погонщики выпустили грифонов и те, подрыгивая и кудахча, как гигантские курицы радостно понеслись к задней части огороженной площадки.

— Так, мы их выпустили. Будем на пастбище, тут метров сто за забором. Думаю, вы сами справитесь, — деловым тоном сообщил нам черноволосый. — Лопаты в правом углу, мешки для мусора там же. Грифоний помет и прочий мусор из клеток заложите в мешки и выставите на улицу к воротам. Вроде бы ничего сложного. Разберётесь.

— Да, конечно. — Я уверенно кивнула, сильно сомневаясь, что с первого раза все выйдет так просто. Я лопату-то видела только в детстве, когда на горном курорте ковырялась в снегу, пытаясь соорудить ледяную крепость. Подозреваю, остальные девчонки обладали примерно такими же навыками, как у меня.