Арктический клуб любителей карри - Дани Редд

поговорить с папой. А это суп – он не испортится.

Райан поцеловал меня.

– Детка, ты просто чудо. Я ненадолго, честное слово.

Когда они ушли, я задумалась, не считают ли Бьорн и Астрид меня неженкой, раз я осталась дома. Но мысль о том, чтобы провести на улице хоть сколько-то продолжительное время, меня откровенно не радовала, а для катания на лыжах требуется куда больше атлетических способностей, чем для езды на собаках. Астрид и Бьорн очень дружелюбно отнеслись к нам обоим, но с Райаном у них было куда больше общего, чем со мной. Где в этом городе женщины, которым нравится готовить затейливые ужины, пить красное вино в большом количестве и смотреть кино?

Слегка приуныв, я позвонила по фейстайму папе. Он сидел на диване – судя по всему, в гостиной Умы. Лившееся в окна солнце подсвечивало стеклянный столик, ковер земляных тонов и узорчатые покрывала со множеством мелких деталей. Под потолком тихонько жужжал вентилятор. Таким счастливым я папу уже давным-давно не видела. Однако на лице его очень быстро отразилась тревога.

– Солнышко? Ты чем-то расстроена?

– Нет-нет. Правда.

– Уверена?

– Мне тут как-то сложнее, чем я думала. На улице такая холодрыга, что и выходить не хочется. Райан как раз пошел кататься на лыжах с нашими друзьям, хотя там около минус тридцати, – сказала я, снова ощущая себя плаксивым подростком.

– Они совсем спятили? Надеюсь, он о тебе заботится.

Папа не очень-то жаловал Райана, что в целом неудивительно – он про большинство моих кавалеров считал, что они для меня недостаточно хороши.

– Он очень меня поддерживает, правда.

– Если вдруг будет надо, звони мне в любое время.

На заднем плане у него послышался какой-то шум.

– Я вернулась! – окликнул папу женский голос. – Ну и пробки сегодня на дорогах! Мне сорок пять минут потребовалось, чтобы только… ой.

– Это я просто с Майей разговариваю. Иди сюда, присаживайся.

Я увидела тонкую седовласую женщину с элегантной короткой стрижкой и густо подведенными глазами. На ней была туника цвета охры. Папа прав – она и в самом деле очень привлекательная.

– Майя? Ты меня помнишь?

Я смущенно помотала головой:

– Простите, не помню. Ничего личного. И спасибо за все открытки.

– Ничего страшного. Так ты ей еще не сказал?

– Не успел. – Папа смотрел на меня как-то опасливо.

– Что не сказал?

– Понимаешь, вчера вечером мы с Умой ужинали…

– И я сделала ему предложение! – перебила она.

– И я сказал – да! Само собой!

Они, сияя, смотрели друг на друга. В ушах у меня зазвенело от потрясения.

– Поздравляю, – слабым голосом выговорила я.

Ума подалась вперед:

– Майя! С тобой все в порядке?

– Конечно. Я правда очень рада за вас.

Я попыталась улыбнуться, но в голове еще гудел белый шум.

– Только знай, пожалуйста, я никогда и пытаться бы не стала заменить твою маму.

– Это совсем другое. – Я судорожно сплетала руки на коленях.

– Майя всегда нервничает, если что-то вдруг резко меняется. Чувствует, что теряет контроль над событиями, – объяснил папа.

– Но я знаю, что это хорошая перемена. Не переживай, я всецело за.

– Приедешь на свадьбу? – спросил папа.

– Ну конечно! А когда?

– Через месяц. Сразу после Рождества.

– Так скоро?

– В Индии не принято рассылать свадебные приглашения слишком заблаговременно, – объяснил папа.

– Ну да, потому что, если приедут все, сложно тебе придется, – добавила Ума.

– Ну я-то уж точно приеду.

– Я куплю тебе билет, – пообещал папа. – А то добираться сюда из Свальбарда наверняка выйдет очень дорого, учитывая, как скоро уже надо брать билет, не хочу тебя разорять.

Когда я через несколько минут разъединилась, в висках у меня пульсировало, а онемевшие пальцы начало покалывать. Распознав опасные сигналы, я закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. А когда снова открыла глаза, попыталась унять смятение, фокусируясь на звуках с кухни. Жужжание вентилятора над духовкой. Побулькивание бульона в кастрюльке. Слабое посвистывание ветра за окном. Я вынула из духовки хлеб и помешала бульон – чисто чтобы руки занять. Над поверхностью вдруг высунулась рыбья голова и злобно уставилась на меня.

– Знаешь, я правда за него рада, – сообщила я ей. – Но это все так внезапно.

Ответа, что неудивительно, не последовало. Я процедила бульон и выкинула кости в мусорное ведро.

Жизнь переменится. Снова. Каково это будет – обзавестись мачехой? Так-то Ума казалась очень милой, но, сколько я себя помнила, у нас с папой всегда были только мы, никого больше. Папа и я. Однако и я уже выросла из подросткового возраста, и папа заслуживает счастья. Что меня на самом деле больше всего волновало – теперь от поездки в Бангалор не отвертишься. При одной мысли об этом у меня начинала кружиться голова, а живот скручивало узлом. И никакие упражнения, чтобы жить моментом, тут не помогут. Это ощущение я про себя называла «школиками», потому что именно так себя чувствовала в первый день в «Файрфилд-праймари».

Помню, как цеплялась за папину руку, пока мы шли через заасфальтированную детскую площадку. Лил дождь (по ощущениям, тогда все время лил дождь и я всегда, всегда мерзла), мы брели от лужи до лужи. Резинки носков впивались мне в лодыжки, школьное платье кололось. За дверью папа оставил меня на попечении мисс Джеймс, поцеловав перед уходом в макушку. Стоило ему скрыться, я заревела, мисс Джеймс изо всех сил пыталась меня утешить, но я не переставала рыдать. А вдруг с папой по дороге на работу что-то случится, как с мамой? Вдруг я сейчас видела его в последний раз? В конце концов мисс Джеймс удалось заткнуть меня пакетиком «Смартис» и несусветным враньем, что папа ходит на работу по специальной дорожке для пешеходов, где не ездят машины. А потом она отвела меня в класс. Когда я вошла, ко мне повернулось три десятка любопытных лиц, а мисс Джеймс велела мне представиться.

– Меня зовут Майя, я приехала из Индии, – сказала я, внезапно остро осознавая, до чего же мой выговор не похож на ее.

Но как раз об этом можно было не переживать – через десять лет я и сама разговаривала точно так же.

Овощи дошли до полуготовности, так что я добавила соленую треску и креветки, а потом отмерила две чайные ложки сливок. Нет ничего успокоительнее, чем готовить строго по рецепту – отмерять муку в граммах, а сливки – чайной ложкой, так что все идет в точном соответствии с планом. Даже когда ты уже запомнил, как готовить то или иное блюдо, ты всегда знаешь, что в его основе, обеспечивая структуру, лежит рецепт, совсем как кости под кожей.

Мой пульс медленно вернулся к норме.

Через месяц