Сирена - Кира Касс

– Кэйлен… О, Кэйлен, ни за что не сдавайся. Я знаю, тебе пришлось нелегко, но ты должна держаться. Ты способна на многое. Я почувствовала это с самого начала. Не оставляй попытки жить. Ты можешь либо сидеть и хандрить, либо с головой окунуться в приключение. Если не терять надежды, тебя ждут поразительные годы. Подумай о Миаке. Ты займешь в ее жизни важное место. И ты столько значила для меня. Боюсь, что, когда все исчезнет, я все равно буду скучать по тебе. Попытайся получить из отведенного тебе времени как можно больше. Впитывай чудеса вокруг. Сделай глубокий вдох, Кэйлен. Держись крепче.

Я рыдала и не могла остановиться. Мне хотелось выразить, как много значат ее слова и что я обязательно постараюсь им следовать. Я стану сильной и храброй. Но я сумела выдавить лишь:

– Я тебя люблю!

В голове вертелось последнее напутствие Мэрилин, как разносящийся по вечности приказ: «Сделай глубокий вдох, Кэйлен. Держись крепче». Я слышала его уже второй раз, и оба раза он был последним наказом из уст говорившего. Мэрилин знала. Она нарочно повторила эти слова. Сестра знала, что я не слишком смелая и сильная и мне все еще требуется поддержка. Но, кроме звучащих эхом слов, ее не будет.

– Я тоже тебя люблю.

Мэрилин расцеловала меня в щеки, крепко обняла и отвернулась. Подошла к краю прилива, на миг обернулась, чтобы взглянуть на нас, и исчезла.

Так я в последний раз видела Мэрилин живой. Она не сказала, куда отправится, но я догадалась, что, скорее всего, в Америку или Англию. И я оказалась права. В один из наиболее беспокойных годов я наткнулась на ее некролог, когда просматривала на микрофильмах старые выпуски эдинбургской газеты. Рядом с текстом находилась фотография. Возраст только украсил Мэрилин. За морщинами я разглядела привычную искру в глазах. Седые волосы по-прежнему лежали непокорными завитками. Она вышла замуж, завела семью. Мэрилин прожила тихую, но хорошую жизнь. Я счастлива, что познакомилась с ней.

В некрологе была упомянута интересная подробность, служившая мне пищей для размышлений еще долгое время. Мэрилин завещала развеять ее прах над морем. Возможно, за желанием не скрывались никакие тайные мотивы, но я все равно гадала. Многие годы после ее смерти мне казалось, что морские волны ласково баюкают меня, ведь в них покоилась Мэрилин.

Океан больше не отдавала приказов, и мы могли разойтись. Но мы с Миакой стояли, прижавшись друг к другу. Девушка еще не оправилась от недавних событий, а я горевала по Мэрилин так сильно, что не могла двинуться с места. Время тянулось медленно. Я поверить не могла, что еще днем наблюдала за юной парой на тротуаре.

Эйслинг прошагала мимо нас, направляясь к ласковым волнам. На ходу она пробормотала себе под нос «детишки» и направилась по своим неведомым делам. Я отказывалась ее понимать.

Прошло долгое время, и мы наконец-то успокоились. Я оглядела Миаку. Мне доводилось слышать, как люди жалуются на тяжелый первый день на новой работе, но Миака их всех могла заткнуть за пояс. Причем она преодолела все трудности с удивительной стойкостью. Я видела, как взрослые мужчины ломались под меньшим грузом. Оставалось надеяться, что я смогу утешить ее.

– Так, – поломав голову, начала я. – Судя по всему, теперь ты от меня не избавишься. – (Миака робко рассмеялась и кивнула.) – Куда бы тебе хотелось направиться?

– Ой, не знаю. Я никогда не уезжала из Японии. Мы можем жить там?

– Лучше не стоит. – Я попыталась вспомнить мудрость Мэрилин. – Тебя могут увидеть знакомые. И лучше уехать туда, где мы сможем побыть наедине. Тяжело привыкнуть, что можешь разговаривать лишь с одним человеком. Да и для твоих родных будет лучше, если ты просто… исчезнешь.

Миака молча приняла мои объяснения. Она не пыталась спорить, чтобы получить больше, чем я могу предложить. Я догадывалась, что до сего дня она привыкла жить в подчинении. Со мной же дело обстояло наоборот – положение любимого ребенка в семье заставляло думать, что я заслуживаю больше, чем имею. Но Миака отличалась кротостью. Если она сумеет сохранить хоть немного от присущего ей смирения, то превосходно справится со службой. Девушка огляделась вокруг, к тому времени нас окружала непроницаемая темнота.

– А можно поехать туда, где много света?

Если бы я приехала сюда на медовый месяц, как бы он проходил?

Муж берет меня за руки и радостно кружит на месте. Я смеюсь, и переливы смеха освещают все вокруг ярче горящих огней. Простое, но изящное платье развевается на ветру. Муж даст мне все, чего я пожелаю. Он притягивает меня к себе, и его лицо замирает в дюйме над моим. Кем бы он ни был, он невыносимо красив. Чтобы пощадить глаза, я поднимаю взгляд на металлическую паутину над головой. Сколько рук ее строили? Пальцы мужа касаются моей щеки, и мне приходится опустить взгляд. Без предупреждения я растворяюсь в поцелуе.

Романтические мечты. На самом деле меня не ждали объятия симпатичного незнакомца. Я гуляла по парижским улочкам вместе с Миакой. Та сказала, что хочет света, и я не смогла придумать лучшего места.

Когда никуда не торопишься, время течет медленно. Конец 1920-х и начало 1930-х годов мы провели во Франции. Никто бы не рискнул сказать, что Париж стоит на берегу моря, так что мы часто ездили на побережье. Порой я задавалась вопросом, чем руководствовалась Океан, когда выбирала нас двоих. Ведь мы были так молоды. Я мало знала об истории сирен, но Ее выбор казался мне плохой идеей. Повезло, что нашими воспитательницами стали ответственные сестры, иначе я бы чувствовала себя совершенно беспомощной.

Мы жили в квартирах незнакомцев. Забраться в пустое жилище совсем несложно, и, понаблюдав несколько дней, мы знали, где располагаются обставленные, но временно необитаемые комнаты. Мы тихонько пробирались внутрь, слушали доносящуюся из-за стен музыку, нежились на кроватях, а потом исчезали. Совсем несложно, если держать глаза открытыми. Жаль, что этим талантом пользуются лишь воры. И мы.

Так мы и жили. Мы не нуждались в еде и пристанище на ночь, но через какое-то время прогулки наскучивали. На ночь магазины закрывались, смотреть было не на что, так что до утра мы возвращались домой. Океан находилась слишком далеко, чтобы проводить время с Ней. К тому же мне не нравились здешние воды.

Из Парижа мы отправились в безмолвное путешествие по Европе и наслаждались красотами до самой Великой войны. Мне хотелось посетить Лондон, но все же я держалась от него на расстоянии. Это место, даже одно только название, преследовало меня. Не уверена, что когда-нибудь поеду туда. Может, после того, как обрету собственную жизнь. Этот город таил в себе своего рода невысказанное обещание. Но пока ему, как и многому другому, придется подождать.

Война заставляла меня нервничать, подобно всем непредсказуемым событиям, ведь мы с Миакой и так ощущали себя чужаками в мире людей, но в какой-то мере она пошла нам на руку. Благодаря войне Океан не нуждалась в наших услугах, чему мы не могли не радоваться. Хотя Эйслинг, может, и расстраивалась в своем тайном укрытии. Имея столько свободного времени, мы отмечали смену годов и десятилетий только по сборам сестер. Происходящие при кормлении Океан катастрофы поражали, и только они казались настоящими в одинаковом течении дней. Порой мы пытались следить за временем года и отмечать человеческие праздники, но исключительно для развлечения. Жизнь происходила вокруг меня, но не со мной.