Беглые планеты. Темные ночи - Боб Шоу

Кассилл покорно поклонился. Вслед за этим последовало бурное обсуждение дальнейших планов, за время которого — то есть в течение всего лишь часа — должно было решиться будущее двух миров.

Вынырнув из пышущей жаром атмосферы дворца, Кассилл увидел, что домой можно не торопиться. Взгляд на небо подсказал ему, что солнце скроется за восточным горизонтом минут через тридцать и у него еще остается время для небольшой прогулки по усаженным деревьями аллеям городского административного центра. Глоток свежего воздуха пойдет только на пользу, ведь оставшуюся часть дня придется провести в вечно неотложных делах.

Так и порешив, он отпустил карету, прошелся по мосту магистра Гло и, выйдя на берег реки, свернул на запад. Впереди показались первые правительственные постройки. Улицы кипели и бурлили в деловой суете, которая обычно предшествовала обеду: наступала малая ночь, а с ней приближалось время краткого отдыха от дневных забот. Городу минуло вот уже полвека, и на глазах Кассилла он превратился в повзрослевшую и остепенившуюся столицу; Маракайн-старший всю жизнь провел среди этих зданий. Он подумал о заманчивой перспективе путешествия на Мир, где можно будет познакомиться с плодами тысячелетнего развития цивилизации. Королева ничего подобного не говорила, но Кассилл подозревал, что глубоко в сердце она лелеет мечту вернуться на родную планету и закончить свои дни там. Кассилл понимал ее желание, но для него домом стал Верхний Мир, и ему не хотелось покидать эту планету, тем более что еще столько всего предстояло сделать. Впрочем, вполне вероятно, что у него просто не хватит мужества на столь рискованный и опасный перелет.

Он приближался к площади Нелдивер, где размещались управления всех четырех департаментов вооруженных сил, когда завидел знакомую светлую шевелюру, колышущуюся над толпой встречных пешеходов. Сын не появлялся дома вот уже много дней, и Кассилла охватило чувство любви и гордости, когда — словно со стороны — он увидел эти чистые, светлые глаза, великолепное тело и небрежную уверенность, с которой молодой человек носил голубой мундир капитана Небесной Службы.

— Толлер! — окликнул он, проталкиваясь поближе.

— Отец!

На лице Толлера застыло отстраненное и суровое выражение, словно его обуревали какие-то тяжкие сомнения, но, узнав отца, юноша весь засветился от радости. Он протянул руки, и двое мужчин обнялись, превратившись в островок, обтекаемый бурной стремниной пешеходов.

— Вот уж поистине счастливое совпадение, — сказал Кассилл, отстраняясь. — Ты не домой направляешься?

Толлер кивнул.

— Ты извини, что я еще вчера не вернулся, но было уже поздно, да и пока я поставил на якорь судно… а потом возникли другие проблемы…

— Что-нибудь серьезное?

— Ничего такого, что могло бы омрачить столь солнечный день, — с улыбкой помотал головой Толлер. — Давай поспешим домой. Мне кажется, я уже целую вечность провел на военном пайке, и жду не дождусь знаменитого мамочкиного обеда, подаваемого на стол в сумерках малой ночи.

— По тебе не скажешь, что армейская диета так уж скудна.

— Зато ты как раздобрел на домашних харчах, — съязвил Толлер, ущипнув Кассилла за жировую складку на животе.

Вместе они повернули к дому. По пути мужчины обменивались ничего не значащими фразами и беседовали о семье, привыкая друг к другу после долгой разлуки. Они уже подходили к Квадратному Дому, названному так в честь резиденции Маракайнов в древнем Ро-Атабри, когда разговор обратился к более серьезным темам.

— Я только что из дворца, — поведал Кассилл. — Есть кое-какие новости, которые могут тебя заинтересовать, — мы посылаем двадцать кораблей на Мир, целую флотилию.

— Да, мы вступаем в удивительную эру — две планеты, но единый народ.

Кассилл взглянул на плечо сына, где красовалась шафранно-голубая эмблема, подтверждающая, что пилоту присвоено право водить как воздушные, так и небесные корабли.

— Там и для тебя найдется работенка.

— Для меня? — довольно равнодушно усмехнулся Толлер. — Нет уж, отец, спасибо. Честно говоря, я с удовольствием как-нибудь побываю там, но сейчас эта планета — один огромный склеп, а я вовсе не горю желанием ворочать груды скелетов.

— Но само путешествие! Приключения! Я, признаться, думал, ты будешь в восторге.

— У меня и на Верхнем Мире дел хватает, — ответил Толлер, и на мгновение его лицо омрачила та горестная гримаса, которую Кассилл подметил еще несколько минут назад.

— Тебя что-то беспокоит, — сказал старший Маракайн. — Предпочитаешь держать это при себе?

— А у меня есть такая возможность? — Нет.

Толлер в шутливом отчаянии пожал плечами:

— Так я и думал. Ты, разумеется, знаешь, что гонца с Мира подобрал я, и никто иной. Однако в самый последний момент на сцене вдруг появился еще один корабль — причем без всяких на то полномочий — и попытался утащить приз прямо у меня из-под носа. Естественно, я не мог позволить такому случиться…

— Само собой!

— В общем, мы столкнулись. Так как мое судно ничуть не пострадало, я решил не делать официальную запись в бортовом журнале — а ведь виноват в этом был тот, другой командир. И вдруг сегодня утром я узнаю, что на меня подан рапорт по обвинению в неподобающем поведении в воздухе. Завтра я встречаюсь с коммодором Трессом.

— Зря ты так волнуешься, — успокоил его Кассилл, с облегчением выяснив, что ничего серьезного не случилось. — Вечерним днем я встречусь с Трессом и открою ему истинный ход событий.

— Спасибо, конечно, но, думаю, я должен сам разобраться с этим. Видимо, все-таки стоило прикрыть фланги и занести происшедшее в бортовой журнал, но у меня и так достаточно свидетелей, чтобы доказать свою правоту. На самом-то деле ничего особенного. Так, укус блохи…

— Однако ты до сих пор чешешься!

— Меня предали, мне нагло наврали, — неожиданно взорвался Толлер. — Отец, я поверил этой женщине. Доверился ей, и вот чем она мне отплатила.

— Ага! — Кассилл, начав постигать суть услышанного, едва сдержал улыбку. — Ты не сказал, что в роли беспринципного командира выступала женщина.

— Неужели? — изумился Толлер уже вполне обычным голосом. — Это, конечно, к делу не относится, но так уж случилось, что эта женщина приходится внучкой королеве. Ее зовут графиня Вантара.

— Видимо, она очень хороша собой.

— Ну, некоторым мужчинам она… На что ты намекаешь, отец?

— Да так, мысли вслух. Мне просто любопытно, ведь за последнюю пару часов я уже второй раз слышу ее имя.

Краем глаза Кассилл поймал удивленный взгляд Толлера, но, будучи не в состоянии удержаться и немного не помучить сына, решил ничего больше не говорить. Воцарилось молчание. Кассилл приложил ко лбу руку козырьком, внимательно разглядывая скопление птерты, следующей вдоль реки. Почти невидимые сферы колебались и подпрыгивали над самой поверхностью воды, гонимые легким бризом.