Знаменатель - Оксана Алексеева

– А у тебя же день рождения в следующем месяце? – уточнила Оля.

И тут до сих пор молчавший Штефан заметно оживился:

– В следующем месяце?

– Угу. Семнадцатого, – ответил Данька, вероятно, тоже удивившись такому интересу.

Штефан задумчиво нахмурился и даже не расслышал Ксюшу, которой несколько раз пришлось повторить вопрос о его дате рождения. Ей срочно понадобилось привести его психологический портрет в соответствие с гороскопом. Штефан мельком глянул на Даньку и наконец ответил девушке. Тихо, задумчиво… назвал мой день рождения.

– Да ладно… – не поверила я.

Но он не стал спорить и доказывать, а может, и не услышал. Или сделал вид, что очень заинтересовался гороскопом от Ксюши.

В принципе, нет ничего особенно удивительного в том, что дни рождения у кого-то совпали. Но только при условии, что этот человек не преследовал тебя, не вел себя странно и не пытался убить. Возможно, и не пытался, это только домыслы. Но преследовал! Несложно ведь узнать чью-то дату рождения и назвать ее, чтобы жертва не забывала о слежке. Или на самом деле совпадение? Но это как раз несложно потом проверить.

Ксюша потащила Штефана танцевать, он не сопротивлялся и даже улыбался. Если парень возьмет себя в руки и будет вести себя подобным образом дальше, то с легкостью заново покорит всех девчонок.

– Ich hasse shlampen[3], – ласково обратился он к Ксюше, беря за руку. И выглядел при этом слишком милым для маньяка.

Остальные же, незанятые бессмысленными телодвижениями, наседали на коньяк и другие вкусняшки. Еще через час и мы с Данькой отожгли в танце, раз уж теперь являлись романтически настроенной парочкой, а потом снова уселись за стол. Я положила голову ему на плечо, а сама наблюдала за заметно повеселевшим Штефаном.

Сейчас его можно было бы назвать просто невнимательным. Парень часто не замечал, что обращаются к нему, нередко отвечал грубо, но тут же с улыбкой извинялся. Под натиском девчонок рассказал, что родители его остались в Бонне, где сам он прожил всю жизнь. Но дед был русским, поэтому и внука учил языку, когда тот еще в детстве выказал рвение. После этого равнодушно выслушал все заслуженные комплименты по поводу почти незаметного акцента. Даже показал несколько фотографий семьи на фоне непривычных для нашего взгляда зданий. По крайней мере, теперь многое объяснялось, но темных пятен оставалось предостаточно. Например, он так и не удостоил ответа вопросы о предыдущем вузе и о том, почему именно сейчас решил перевестись. Но это могло быть связано с подпитием, что в случае Штефана выражалось во все более и более частом переходе на немецкий.

Так или иначе, но отношение к себе он смог изменить. Если это и было целью, то постарался Штефан на славу. Теперь даже довольно грубые обороты не воспринимались остальными в штыки – похоже, его начали видеть таким, какой он есть, делая скидку на иноземное происхождение и явное нежелание кого-то всерьез обидеть. Кажется, грубил он только потому, что не успевал задуматься о формулировке или не сильно заботился о том, как это звучит. И тем не менее оставался грубым и отстраненным:

– Как тебя зовут? Снова вылетело из головы.

– Катя!

– Катя, будь добра, отодвинься. Я тебя плохо переношу, даже думать мешаешь.

– Что?!

– Он хотел сказать, что сбивается с мысли от близости твоей офигенной груди! Немец, что с него взять! – пришел на помощь Никита.

– А-а-а…

– Штефан, а ведь в Германии лучшее на планете пиво! Ты любишь пиво?

– Я бы с твоим пузом перестал его любить.

– Где это у меня пузо?

– Ты прав, в Германии лучшее на планете пиво.

– А я что сказал?

– Штефан, а куда ты пропадал? Целую неделю в институте не появлялся!

– Mein Gott[4], ну тебе-то какая разница? В смысле, домой ездил родных навестить. Теперь надо как-то догнать программу…

– Не волнуйся! Только позови – наверстаем! – девчонки умело брали красавчика в оборот, даже не стесняясь того, что со стороны их назойливость очень заметна.

Еще через час хамоватому нерусю объяснили, что вечеринка считается проваленной, ежели не было повторного похода в магазин. После этого вся толпа радостно собралась, чтобы совместить необходимость с прогулкой, а Штефан остался дома приводить стол в порядок. Ксюше, которая так и рвалась составить ему компанию наедине, сказал:

– Oh, Mann…[5] Ты давай тоже со всеми, хоть немного от тебя отдохну.

– Я посуду помогу мыть! – Ксюша уже научилась не обращать внимания на его выпады и теперь так просто не сдавалась.

– Gehe schon![6] Мне Даниил и Вика помогут.

Мы переглянулись и пожали плечами. Хотя прогуляться было бы неплохо, но больше хотелось пообщаться с хозяином вне шумной толпы, чего мы за весь вечер толком не успели сделать.

Данька носил со стола посуду, а я встала у мойки. Штефан занялся нарезкой того, что уже успели порядком подъесть.

– Наверное, я должен вас обоих поздравить? Или поздравлять в случае начала отношений не принято?

– Принято. Можешь поздравлять, – ответил ему Данька и отправился за новой порцией грязных тарелок.

– Тогда поздравляю, – сказал Штефан так громко, чтобы и Данька смог расслышать.

Однако до сих пор был непонятен его интерес к моей скромной персоне, поэтому я развернулась и спросила напрямик:

– А ты с кем-нибудь встречаешься?

– Нет, – он тоже отвлекся от разделочной доски. – Давно уже.

– А почему? – решила я развивать тему. – Ты ведь очень симпатичный! Дойч красава, как выражаются наши.

Снова вошедший Данька иронично изогнул бровь, но, судя по всему, для сцены ревности причин не нашел. Я же решила пояснить свое мнение:

– Уверена, это из-за твоего характера!

– Уверен, это из-за того, что мне было некогда, – в тон отозвался Штефан.

– И чем же ты так занят, герр Беренд? – с интересом вмешался в разговор Данька.

– Работал. Учился. Но больше работал.

– Была такая нужда?

Я совсем забыла о посуде, не желая пропустить разговор. Теперь Штефан отвечал только Даньке:

– Была. Я давно понял, что мне придется уехать из дома. Родители небедны, но и не настолько богаты, чтобы давать любые деньги, не услышав стоящих причин. Они мне помогли и сейчас помогают, но только после того, как убедились, что я серьезно настроен. Для этого и вкалывал.