Очарованная призраками - Лора Себастьян

Мордред. Я встречалась с ним всего раз, но в будущем видела достаточно: от его имени по коже бегут мурашки, словно по ней водят холодными и темными пальцами.

– Он женился на Моргаузе, и притязания на наследство его стали еще сильнее. Тут важно действовать быстро.

Моргана на упоминание сестры никак не реагирует: мысли ее скрыты за бурлящими тучами гнева.

– Если ты отошлешь меня, – заявляет она, – я никогда тебя не прощу. Я буду ненавидеть тебя за это до самого последнего вздоха.

Слова эти жестоки, но они не задевают Нимуэ: скатываются по ней, как вода по гусиному крылу. Может, потому что она уже слышала их прежде и смирилась с их правдивостью.

– Однажды ты поймешь, – отвечает Нимуэ.

Но я не думаю, что она в самом деле в это верит.

Она разворачивается и оставляет нас. Дверью не хлопает, но та закрывается с обреченной уверенностью. Это люди хлопают дверьми и кричат, Нимуэ же никогда не последует таким низменным позывам.

– Ты знала? – налетает на меня Моргана, когда Нимуэ уходит.

Мне становится стыдно, а потом я понимаю: Моргана вовсе не думает, что Нимуэ рассказала мне первой. Голос Морганы мягок, словно она спрашивает о чем-то запретном. Она спрашивает, являлось ли мне это в видении.

– Нет, – признаюсь я.

Она продолжает на меня смотреть – кажется, вопросы у нее не закончились. Но в конце концов Моргана кивает.

– Я не могу вернуться туда, Элейн, – шепчет она так, словно разговаривает только со мной.

И так оно и есть, ведь я единственная здесь понимаю, о чем именно она говорит. Гвен и Артур привыкнут к миру вне Авалона: они представительны, могут найти общий язык с кем угодно. Люди их полюбят. Но мы с Морганой… мы с Морганой – совсем другое дело.

 Как-то в детстве отец сказал обо мне: на любителя.

 Я беру ее за руку и сжимаю, но слов успокоения не нахожу. Да и что толку: ей они совсем не помогут. Она и не хочет, чтобы я врала, будто все будет хорошо.

– Я буду с тобой, – произношу вместо этого. – И Артур тоже, и Гвен. Мы не оставим тебя одну.

 Буря с ее лица не исчезает, но она сжимает мою руку в ответ.

 Артур вдруг резко поднимается, и сейчас я ясно вижу, как его разрывает на части. Он выглядит потерянным.

– Я не знаю, каково это: быть королем. – Он качает головой.

– Тебя мы тоже не оставим, – заверяю его я. – Мы будем рядом.

 Он медленно кивает, словно пытаясь осознать мои слова. Я почти вижу, как поворачиваются механизмы в его голове – словно поднимающийся у ворот мост.

– Нужно сообщить об этом Лансу, – вдруг произносит он. – Он ведь ничего не знает. Он должен узнать.

 Я ничего не отвечаю, потому что видела Ланселота в Камелоте, но, как и большинство вещей, та линия времени неясна и зависит от множества еще не принятых решений. Понятия не имею, отправится ли он с нами или прибудет туда через много лет. И какая-то ничтожная часть меня надеется на то, что Ланселот никогда не поедет в Камелот, – так было бы легче. Но я точно вижу его там. Как и всех нас.

6

Через несколько дней после того, как Моргана подожгла гобелен, я спустилась из спальни и нашла ее в зале: она стояла у потухшего камина, одетая в лавандовое платье, которое облегало ее фигуру, но открывало колени и локти. И на нем, в отличие от нарядов Моргаузы, не было ни одного драгоценного камня. Скорее всего, его сшила королевская швея, но Моргана явно чувствовала себя в нем неуютно: она сжимала в руках единственное украшение, которое носила, – огромный круглый черный бриллиант на простой золотой цепочке.

– Ты что здесь делаешь? – выпалила я прежде, чем поняла, что делаю.

К нам в башню никогда не заглядывали гости, но о ее приходе ведь должны были сообщить? Например, прислать письмо? Моргана не могла просто так появиться в нашем зале, подобно призраку.

 Она подняла взгляд и заметила меня. И тут же растянула свои кроваво-красные губы в улыбке.

– А тебя нелегко найти, Элейн Астолат, – сообщила она вместо того, чтобы ответить на мой вопрос. – Ты знала, что в королевском дворе Камелота аж шесть Элейн?

 Я никогда их не считала, но вроде бы это и правда было так.

– Как ты сюда попала? – Я присела на бархатное кресло с высокой спинкой – от него все еще пахло сладким дымом. Здесь в свой последний визит сидел отец.

 Моргана опустилась в такое же кресло напротив меня, изящно скрестив лодыжки, как и подобает леди. Но потом она сгорбилась и облокотилась на подлокотник, подперев подбородок рукой.

– Оказывается, очень удобно быть дочерью короля – можно пройти куда только захочешь. – Моргана пожала плечами. – Я довольно быстро догадалась, что ты не можешь быть Элейн Старой. На Элейн Постную ты тоже мало походишь. После еще парочки предположений я поняла, что ты, должно быть, Элейн Безумная.

 У меня заалели щеки, хотя я не впервые слышала это прозвище. Но Моргана произнесла это без капли злобы. И без жалости. Она приподняла бровь, заметив выражение моего лица.

– Прости, я подумала, это довольно старое прозвище.

– Так и есть, – призналась я. – Тебе рассказали, почему меня так называют?

 Я до сих пор не могу понять, почему вдруг заговорила об этом. Почему открылась перед незнакомкой. Может, прозвище повлияло на меня гораздо сильнее, чем я думала. А может, я уже тогда знала, что Моргану правда не напугает. Что правда будет для нее предпочтительнее любых слухов, которыми пыталась замаскировать ее моя мать.

– Я слышала разные вещи, – сообщила Моргана, оценивающе меня оглядев. – И каждая была еще нелепее, чем предыдущая. Но про меня ты тоже наверняка многое слышала… Моргана Злая. Темная Моргана. Моргана…

– Моргана Фэй, – продолжила я, не успев прикусить язык.

 Ее глаза расширились от удивления, а потом она ухмыльнулась.

– О да, последнее мне даже нравится. Лучше уже так, чем там история с монастырем.

– Так это правда? – спросила я.

 И откуда во мне появилась эта дурацкая храбрость? Может, я от Морганы и заразилась?

– А ты вправду Безумная Элейн? – парировала Моргана.

 Этого вопроса я и ждала.

 Я вспомнила о той ночи, когда с криками бежала по коридорам. С тех пор прошли годы, но я все еще помнила холод камней под босыми ногами – так, словно это случилось только вчера. Горло мое саднило от криков. И за той ночью последовали другие, в которые я просыпалась в ледяном поту, не в