Отбор без права на поражение - Дарья Сорокина

— Ты настоящий дьявол, — она толкнула соведущего в бок.

— Нет же. Саманра, у меня преимущество. Я готовил их к выступлению всю прошлую неделю, за это время я смог выучить мудрёное название.

Новые смешки в толпе.

— А ещё я знаю, что тебе достался ученик, которого ты обучал почти с нуля, — ведущая сверилась с планшетом. — Это так?

— Да, но в защиту Верджила Веба скажу, этот парень смог подружиться с литаврами за пару дней.

— Уже не терпится послушать. А вам?

Зрители ответили дружным свистом, а участники приготовились к выступлению. Налтар Реонван водрузил скрипку на плечо, а затем сделал то, чего я не ожидала и к чему не была готова. Он обернулся за кулисы и встретился со мной взглядом.

Для тебя Ли. Мы с морем поём только для тебя, — пронеслось где-то на пограничье сознания и потрёпанной памяти, а затем гулкую тишину разрешали пронзительные струны…

Ли

Бежала за кулисами, огибая сцену, обгоняя музыку, ветер и удары волн о скалы. Безумно хотела увидеть лицо Арф’Хейла во время его выступления. Понятия не имею, отчего это было мне так важно. На конкурента хочу посмотреть или разгадать секрет того загадочного взгляда? Брат крикнул мне что-то в спину, но останавливать не стал. А я всё бежала, не понимая, что так оглушительно стучит: литавры или моё собственное сердце. Почти врезалась в крыло Сциа’Тхана, который уже поджидал меня на месте. Он понимающе улыбнулся и развернул меня к сцене за плечи. Почему меня терзает неприятное чувство недосказанности. Зачем безликий здесь, я точно знаю, он хочет посмотреть на свою дочь. Рилтар сильно переживал, что не может поддержать её как отец. Но это неправда. Вот он в первом ряду, смотрит на своё дитя и не может скрыть восхищенного взгляда, а она… Уверена, она чувствует, что папа рядом. Её слегка дрожащие ручки сжимают треугольник, а затем ударяют по нему гвоздём, прерывая пронзительную скрипку, сходящую с ума в неудержимом соло, соединяющем в себе непокорность волн и ветра.

Смычок замер на полустоне, а Налтар Реонван открыл глаза, опустил скрипку вдоль тела и запел. Весело и беспечно на языке Арф'Хейл, превращая грубый говор древних в задорную песню.

*.*.*

— Никогда бы не подумала, что древние такие! — вжалась в спинку автомобильного кресла, но всё равно сползала вниз к булькающей болотной жиже, медленно наполняющей салон.

— Какие? — Арф’Хейл радостно улыбался, как если бы мы праздно сидели где-нибудь на песчаном берегу, а не застряли посреди леса в трясине.

— Такие как ты! — На доброе мгновение потерялась в его смеющемся взгляде, в в двух ямочках на его щеках.

— А поподробнее? — он отстегнулся и наклонился ко мне, я же крепче вцепилась в ремень безопасности.

— Eidelyosk! — ответила ему на его же языке, а Налтар вдруг рассмеялся.

— Как метко. А ты точно это имела в виду?

— А разве eider не означает сумасшедший? — ещё больше растерялась.

— У Арф’Хейл существует более двадцати пяти синонимов слову безумие, но ты выбрала самое точное. Что такое Lyosk, Ли? Как переводится это слово?

— Любовь, — почему-то ответила шёпотом и уже с досадой дёрнула застрявший ремень. Мешает.

— Eidelyosk означает безумие, вызванное любовью. Сильная страсть, что сродни преступной одержимости. Многие считают это серьёзной патологией. Такое чувство разрушительно, Ли. Токсично. Оно отравляет разум, топит в омуте отчаяния и жгучего желания.

— Простите, господин Реонван, я не это имела в виду, — отчего-то опустила взгляд, встретившись с тягучей синевой глаз древнего, а он осторожно поднял меня за подбородок и поправил:

— Налтар. Не зови меня именем семьи. Для тебя я Налтар, и уж точно не господин.

— Налтар, — послушно повторила, гадая, сама ли я это сделала, или он заставил меня магией. Даже если он очаровывает меня прямо сейчас, я не боюсь. Боюсь только собственного сердца, которое скачет в груди так неистово, как ещё совсем недавно по кочкам прыгал внедорожник Арф’Хейла. А теперь и меня затягивает в омут. Всё глубже и глубже. Я тону, Налтар, и ни один эвакуатор меня уже не достанет.

— Скажи ещё раз, Ли. Назови меня безумцем.

— Da ir eidelyosk, — послушно шепчу ему уже в губы.

— Jeg ir eidelyosk. Jeg lyosker da, Lie.

Даже моих скромных познаний хватает чтобы понять, что он только что сказал. Налтар не даёт мне опомниться, ловит мой шумный выдох, становится моим вдохом, и уже совсем неважно, кто он, а кто я: кто могущественный глава дома Реонванов, а кто безликая вне закона. Мы оба свихнулись, Налтар. Вместо того чтобы перегрызть ремень и сбежать от тебя, я глажу ямочки на твоих щеках, зарываюсь пальцами в волосах на затылке, прижимая тебя ещё ближе. До боли. Отчаянно и безумно. Eidelyosk. Это обо мне. Я влюбилась в того, кто никогда не выберет паршивую Валай Клао. Если он узнает правду, то его признание сменится приговором, щедро сдобренным ненавистью и разочарованием. Не позволю этому случиться. Проиграю отбор, вопреки установке Джета. Сбегу. Спрячусь. Как же хорошо, что я пристёгнута…

Квадрокоптеры съемочной группы находят нас, когда капот внедорожника уже полностью скрылся в болоте, а губы немеют от поцелуев. Слишком рано.

— Сохраняйте спокойствие, господин Реонван, сейчас мы вас вытащим, — громогласно объявили подоспевшие спасатели, заставив нас расцепиться.

Мы были в мутной воде по пояс, когда Налтар спросил со смущённым смешком:

— Как думаешь, тачке хана?

— Хана, — вынесла неутешительный вердикт. — Но насколько я помню, у главы дома Реонванов большая коллекция авто. Одним больше, одним меньше?

— Я бы променял их все на эту, Ли.

— Что же в ней такого особенного? — невинно спросила древнего, мечтая услышать, что особенной её сделал именно этот день.

— Спрашиваешь? В этой машине я впервые поцеловался с девушкой, — неожиданно признался древний.

Ревность ударила наотмашь, и вопрос вырвался раньше, чем я успела прикусить язык или поменять тон на более беспристрастный.

— С кем?

Не хочу знать. Зачем мне это сейчас, когда я так счастлива?!

— С тобой, — нежным шепотом по коже.

Не успеваю переспорить, удивиться, не поверить не. Зад машины грубо цепляют к лебёдке и резко выдергивают из болота, возвращая нас обратно в чистый и сухой мир, который совсем скоро станет для меня выжженным полем.

*.*.*

— Jeg ir eidelyosk.

Игриво поёт Налтар на родном языке, крутит пальцем у своего виска, а потом вместе с Ирри тянет толпу за собой задорным Ае-Ае-Ио под бой литаври инструмента Имериды.

Только мне совсем невесело. Я смотрю на него и ничего не понимаю, только слёзы катятся по щекам. Они что-то знают в отличие от меня. Что это было только что? Морок, наведённый древним и его пением? Океан, подвластный семье Реонван очаровал меня причудливой картинкой?