Мекленбургский дьявол - Антон Перунов

– Зачем, отродье шайтана?! Ты меня уморить хочешь этими вопросами? Если еще раз без дела позовешь, останешься без ужина, клянусь бородой пророка!

Чавуш, гневно пыхтя, отправился вниз, шаркая остроносыми туфлями по истертым ступеням и мысленно проклиная излишне ретивого к службе подчиненного, а Касым от нечего делать продолжил смотреть на быстро приближающийся корабль.

Гребцы, подчиняясь команде, ловко убрали весла, и каторга, мягко заскользив по водной глади, подошла вплотную к пирсу, с носа бросили причальные концы, тут же подхваченные на берегу. Подтянув судно вплотную и надежно закрепив уже и с носа и с кормы, корабельное начальство с важным видом ступило на сушу. Впереди гордо вышагивал янычарский чорбаджи с двумя заткнутыми за кушак богато отделанными пистолями. Следом за ним шли два десятка до зубов вооруженных воинов с ружьями на плечах, а рядом торопливо вышагивал какой-то подросток.

Пройдя до конца причала, они с гордым видом прошествовали по подъемному мосту и, войдя в гостеприимно распахнутые ворота, скрылись из вида. Любопытный Касым, гадая, с каким делом пожаловали такие важные гости, даже ненадолго покинул пост, спустившись по лестнице, чтобы рассмотреть новоприбывших, как неожиданно нос к носу столкнулся с одним из них, быстрыми шагами поднимавшимся ему навстречу. Часовой поднял руку, желая поприветствовать собрата, но не успел. Незнакомец ударил заранее вынутым из ножен кинжалом, и старый янычар с перерезанным горлом рухнул на раскаленные солнцем ступени.

Кейфующий в тени чинары чавуш ненадолго пережил своего подчиненного. Услышав рядом легкие шаги, он с недовольным видом открыл глаза и с удивлением увидел перед собой незнакомых янычар.

– Вы кто такие? – изумленно спросил он, но так и не дождался ответа.

Переодетый ради такого дела в турецкую одежду и побритый Ванька Кистень нехорошо осклабился и махнул своим излюбленным оружием. Тяжелая гирька со свистом рассекла воздух и с неприятным чавканьем разбила голову османского офицера, а остальные рассыпались по внутреннему двору крепости, отлавливая расслабленных и не готовых к сопротивлению защитников.

Сам же бывший разбойник не стал торопиться, а, воровато оглянувшись, затащил свою жертву за угол и деловито обыскал. Увы, немало прослуживший султану Селим то ли не успел нажить больших богатств, то ли не имел обыкновения таскать их с собой. Все, что удалось найти Кистеню, это несколько серебряных монет да аляповатого вида перстень на среднем пальце, который никак не удавалось стащить. Между тем мешкать не следовало, поскольку полковые офицеры за подобную проволочку могли и спросить.

– Ишь закавыка какая, – чертыхнулся охотник, доставая нож, и уже через несколько мгновений побежал дальше, схоронив драгоценную добычу в кармане.

Ибрагим-паша оказал плохую услугу Тамани, забрав под Азов большую часть ее гарнизона, но даже если бы тот оставался на месте, у турок вряд ли получилось отбиться. Еще не бывало случая, чтобы казаки, захватив каторгу, использовали ее вместо своих легких как ветер стругов. Поэтому пришедший в порт османский корабль не вызвал ни малейших подозрений, а когда местные поняли, что на них напали переодетые в янычар русские, сопротивляться было поздно.

Покои таманского мусселима располагались во внутренней цитадели, втиснутой меж двух больших башен. Собственно, ничего больше, кроме дома османского военачальника и крохотного дворика, там не поместилось, а потому не имелось и караула. Немногочисленные слуги сразу же попрятались, и не подумав оказывать сопротивление, а разбуженный непривычным шумом начальник местного гарнизона встретил незваных гостей в домашней одежде и без оружия.

– Как вы смеете врываться сюда? – попробовал он прикрикнуть на вошедших в его дом людей, но тут же свалился от удара под дых.

– Нахат, спроси его, есть ли еще ратные люди в остроге? – велел Панин, которому неожиданно подошел костюм чорбаджи.

– Говори, сын шакала, где твои воины? – перевела ошарашенному турку девушка.

– Все здесь, – пролепетал испуганный турок, – но ради Аллаха, кто вы?

– Смерть твоя! – кровожадно воскликнула черкешенка и наверняка перерезала бы горло несчастному, если бы ее не остановил Попел.

– Что ты делаешь?! – схватил он ее за руку. – Это же пленный!

– Пусти! – яростно выкрикнула она. – Я помню этого жирного борова. Он ходил по рынку и щупал нас, будто кобылиц на базаре, просто у него не хватило денег, чтобы купить даже одну!

– Вот чертова девка! – покачал головой Панин, после чего строго посмотрел на девушку и заявил, четко выговаривая каждое слово: – Еще раз ослушаешься, велю тебя связать и посадить в канатный ящик!

– Не надо, – тихо ответила Нахат и шмыгнула носом.

– То-то же! А у басурманина спроси, где он казну прячет, а будет артачиться, скажи, что я его тебе отдам!

– Говори, где твои богатства, шакал! – прошипела испуганному до желудочных колик турку девушка.

– Я бедный человек, – взмолился тот, с надеждой поглядывая на грозных захватчиков, – все, что у меня есть, в сундуке в моей спальне!

– Он сказал, что ничего вам не даст, потому как вы грязные свиньи и недостойны облизывать прах с его ног! – с невинным выражением на красивом лице перевела черкешенка.

– Тогда тащите его на каторгу да крепко охраняйте, – велел к ее огромному удивлению полковник.

– Разве ты не прикажешь вырвать его грязный язык? – изумленно спросила она.

– Он пленник моего государя, – решительно ответил ей Федор, – пусть Иван Федорович и решает его судьбу!

– А его богатства?

– Сами найдем.

– Прости, господин, я сказала тебе неправду, – призналась, потупив глаза, черкешенка. – Он поведал, где казна.

– А ты, верно, думала, что я вовсе дурак? Вот что я тебе скажу, девонька, ты не думай, что коли я тебя согласился на корабль взять, так не смогу назад в Азов отправить! Я должен доверять тебе, ты мой толмач. Хорошо, что призналась. Но еще один проступок, и я навсегда с тобой распрощаюсь!

– Благодарю тебя, Феодор Симеонович, – нараспев, с некоторым трудом выговорила его полное имя Нахат и, быстро поклонившись, поцеловала его руку, тут же испуганно упорхнув за широкую спину Вацека.

– Черт, а не девка! Вот угораздило тебя, доктор, с ней связаться, – расправляя усы, пробурчал стольник. – Эй, Нахат, чего ждешь? Где деньги?

– В его спальне, в сундуке, – пискнула девушка, по-прежнему предпочитая держаться позади мораванина.

Увы, так просто забрать нажитое непосильным трудом таманского мусселима у них не получилось, поскольку на их пути несокрушимой скалой встала его жена.

– Не смейте сюда входить, слуги иблиса! – завопила она, а когда поняла, что странные янычары ее совсем не боятся, попыталась вцепиться одному из них ногтями в лицо. Будь это Панин или кто иной из их отряда, это коварное нападение закончилось бы, не начавшись, но, на свое счастье, вздорная баба набросилась на Попела.