Интернет животных - Александр Пшера

Реальность, скрытая изображением

За бесчисленными изображениями мы не видим самих животных. Изображения создают иллюзию их присутствия. Реальность, скрытая изображением, выглядит иначе. Человечеству понадобилось 23 миллиона лет, чтобы истребить 10–20 % видов живых организмов на Земле. Но постепенно разрушительная активность человека выросла настолько, что – если дальше так пойдет – мы в ближайшие 30 лет уничтожим следующие 20 % видов растений, насекомых, паукообразных, амфибий, рептилий, птиц, млекопитающих18. Не надо быть гением математики, чтобы осознать катастрофичность немыслимого ускорения в потере биоразнообразия. Опасность вымирания грозит половине всех известных видов животных. Виной тому – разрушение ареалов, загрязнение окружающей среды, эксплуатация природы человеком, климатические сдвиги, инвазивные виды, новые эпизоотии, войны, геополитические изменения.

Актуальные цифры по Германии тоже вызывают большую тревогу, как следует из недавно представленного федеральным правительством «Отчета о состоянии природы»19. Для этого на территории от вершины горы Фельдберг в Шварцвальде до дна Северного моря были собраны 12 тысяч выборочных проб. Выяснилось, что многие виды животных и растений, вопреки всем природоохранным мерам, находятся под угрозой. Состояние 29 % видов оценивается как плохое, 31 % видов – как крайне неблагоприятное. Внутренние водоемы, болота, источники – то есть ареалы, богатые живыми организмами, но по своему характеру чувствительные, – не способны восстановиться после вмешательства сельского хозяйства и транспорта. Цветущие луга, как принято считать, населенные бабочками, пчелами и прочими насекомыми, в Германии все чаще вытесняются так называемыми аграрными пустынями. Индустриализированное сельское хозяйство все чаще занимает площади под кукурузу ради питания биогазовых установок. Природоохранная организация Германии (NABU) дает еще более конкретные сведения о критическом положении многих видов. За последние 12 лет число чибисов сократилось больше, чем на половину, число полевых жаворонков – на треть. На площадях, активно используемых сельским хозяйством, эти птицы уже не могут высиживать птенцов. Несколько лет назад все государства Евросоюза приняли обязательство до 2020 года остановить сокращение жизненного пространства животных и птиц разных видов. Однако вывод из актуального «Отчета о состоянии природы» состоит в том, что Германия далека от этой цели «более, чем когда-либо».

Германия в данном случае дает показательный пример общего положения дел. Чтобы составить представление о фатальности актуальной ситуации, Эдвард Уилсон, посвятивший свою жизнь изучению муравьев20, произвел простые, но впечатляющие подсчеты21. А именно: принято думать, что более половины живых существ населяет сегодня тропические леса; каждый год занятая лесами площадь сокращается на 1,8 %, что соответствует потере 0,5 % видов; если тропические леса населены 10 миллионами живых организмов (что соответствует принятым оценкам), то каждый год там исчезает порядка 50 тысяч видов, то есть 137 за один день, 6 – за один час. Данные итоги – еще не worst case, не наихудший вариант, ибо подсчеты Уилсона ограничены взаимосвязью между площадью и видами, но не учитывают прочих негативных воздействий и вмешательств – загрязнения, миграции видов и т. д. Положение в других богатых видами ареалах, а это – коралловые рифы, речные системы, озера, заболоченные территории, представляется столь же безотрадным. Конечно, на Земле еще немало глухих уголков, где то и дело открывают новые виды, причем не только бактерий или беспозвоночных, но и млекопитающих – как, например, Bassaricyon neblina из рода олинго семейства енотовых, она же – индонезийская гигантская крыса, – и живут эти звери по большей части в недоступных регионах. Но это лишь редкие исключения из общего печального правила. Исследователи счастливы, когда им удается внести в список обитателей нашей планеты отдельные новые виды, но в то же время общее развитие цивилизации уничтожает целые страницы из этого списка. Если так будет продолжаться, то к 2030 году будут разрушены 90 % ареалов человекообразных обезьян в Африке и 99 % – в Азии. Земля превратится в планету умирающих обезьян22.

Перед лицом этой логики распада трудно оставаться оптимистом. Особенно с учетом безрезультатности всякого рода охранных программ, присоединиться к которым на публике считают своим долгом многие главы государств. Тут уж не без оснований можно занять пораженческую позицию пессимиста, полагающего судьбы природы решенными окончательно и бесповоротно, поскольку процесс исчезновения видов остановить невозможно. Например, тигров и обезьян просто слишком мало для того, чтобы животные этих видов проявили силу сопротивления и способность к регенерации в условиях ухудшающегося положения23. Что ж, по одежке протягивай ножки: может, мы последнее или предпоследнее поколение, проживающее на Земле одновременно с дикими горными гориллами или орангутанами? Наверное, пора признаться, что логика вымирания видов есть обратная сторона развития технологий во всем мире, где западные жизненные стандарты стали глобальным руководящим принципом, на который все хотят – и должны – равняться.

Несмотря на целый ряд широкомасштабных мер – достаточно вспомнить Конференцию ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро (1992) и Конвенцию о биологическом разнообразии, – все признаки указывают на то, что вымирание видов прогрессирует и состояние здоровья пациента по имени Земля в целом ухудшается. Сегодня уже очевидно, что любая из проблем окружающей среды, ставшая предметом обсуждения в Рио, за последние 20 лет не уменьшилась, а во многом углубилась. Выбросы углекислого газа в атмосферу с 2000 по 2011 год увеличились с 24,9 до 34 миллиардов тонн24 и достигли рекордной отметки. В настоящее время лесопокрытая площадь во всем мире ежегодно сокращается приблизительно на 13 миллионов гектаров. Опустынивание земель также идет семимильными шагами.

Наивность, с какой перед лицом этой динамики уничтожения прислушиваются к призыву «Назад к природе!», поражает. Эмфатически понятой природы, возврат к которой возможен при условии ухода от цивилизации, более не существует. Да ее никогда и не было. Потому что состояние природы не может быть статичным, оно подвержено постоянным изменениям и приспосабливается к определенным условиям, оказывающим на нее воздействие. Надежда открыть для себя сферу, не подверженную человеческому влиянию, кажется очень привлекательной со времен Руссо, ведь таковая освобождала бы от тягот действительности и внушала бы возможность возврата к состоянию невинности. Даже сегодняшнее «биотопное мышление» и восхваление глуши без человека определяются этим самым девизом – «Назад к природе!» Однако мысль эта утопична и, главное, являет собой идеализированный продукт культуры. Ниже показано, как это извлеченное из недр культуры понимание природы, противопоставленной цивилизации, определяет наши представления об экологии и охране, зачастую промахиваясь мимо подлинной цели.

Вопрос следует ставить по-другому. «Можем ли мы вернуться к природе?» – неверно. «Можем ли мы по-другому увидеть природу?» – верно. И еще: «Что произойдет с нами, наблюдателями, если мы увидим природу другой, не такой, как мы привыкли?» Пути назад к природе не существует. Зато представляется возможным возникновение нового образа природы – образа чувственного и конкретного, порвавшего с абстрактностью представлений о видах и не создающего у наблюдателя иллюзии, будто в целом все хорошо, как у канарейки, щебечущей в клетке на подоконнике. Вот такой новый образ природы мог бы способствовать совершенно новой встрече с нею. И тут мы подступаем наконец к интернету животных.