Его моя девочка - Эльвира Смелик

Утром встречались у подъезда – втроём – ехали до универа, не всегда даже Крайнова заранее высаживали. После занятий тоже уезжали вместе, если количество пар совпадало, иногда вдвоём, иногда втроём, но чаще вчетвером (с учётом Маши). В основном расставались у подъезда или в подъезде – до следующего утра.

Правда раза два-три по дороге заворачивали в кафешки, исключительно, чтобы поесть, параллельно о чём-нибудь болтая. И всегда Пожарский платил сам – сколько бы их не набралось – с первых фраз отметая любые возражения и возмущаясь, что присутствующие пытаются лишить его удовольствия. Похоже, ему действительно нравилось вот так шиковать, платя за всех, и порой появлялась во взгляде такая покровительственная снисходительность, если честно, не слишком приятная, но брать деньги он категорически отказывался.

Иногда Алик и на переменах подваливал, особенно на большом перерыве, чтобы продемонстрировать, как соскучился по своей девушке и, опять же, пообедать вместе. Хотя университетскую столовую он не любил, предпочитал кофейню в соседнем квартале. Или случайно друг на друга натыкались. Как сейчас.

Перерыв подходил к концу, Лиза шла по коридору – пришлось заглянуть в деканат, а Маша ускакала в библиотеку, выяснив, что взяла не ту методичку – вывернула из-за выступа стены, тогда и заметила Алика. Он торчал у окна, привалившись задом к подоконнику, и не один. Перед ним стояла девушка, вроде бы курса со второго.

Ну как стояла? Довольно близко, касаясь чуть выставленной вперёд ножкой его ноги, наклоняла голову то к одному плечу, то к другому, накручивала на пальчик пушистую прядь, иногда проводя ею по щеке и губам, и завлекательно-смущённо опускала глазки.

Лиза озадаченно притормозила. А как же их договор? Значит не все «курицы» Алика «достали», к некоторым он по-прежнему довольно благосклонен. Не сказать, что сейчас он торопился избавиться от пристального девичьего внимания, не отмахивался, а, наоборот, лучезарно улыбался в ответ на милое щебетание.

Нет, Лиза не расстроилась, просто удивилась. И зачем тогда нужно было так показательно притворяться, просить её изобразить девушку, когда, вот же, есть подходящая кандидатура для реальных отношений. И, наверное, Лизе лучше им не мешать, побыстрее проскочить или развернуться, дотопать до другой лестницы и подняться уже по ней.

Она так и собиралась, но Алик невовремя отвёл взгляд от своей второкурсницы, сразу заметил Лизу, улыбнулся ещё шире, замахал рукой и заорал:

– О! Лизбет! Лизбет! Иди сюда!

Она, вскинув брови, вопросительно воззрилась на него. И что это значит? Девушка тоже оглянулась, мазнула разочарованно-неприязненным взглядом, а Пожарский опять повторил, уже требовательно-нетерпеливо:

– Ну иди сюда. Лизбет!

Она недоумённо хмыкнула и всё-таки подошла. Алик тут же облапал её за талию, подтянул поближе к себе, сообщил радостно:

– Ты как раз вовремя. – Потом качнул головой в сторону стоящей перед ним девушки, прищёлкнул языком. – Вот, Настёна желает, чтобы я стал её первым мужчиной. Ты как к этому отнесёшься?

Э-э-э. Лиза уставилась на него поражённо.

– Что за бред? – выдохнула растерянно.

– Ну, что я говорил! – победно воскликнул Алик. – Моя девушка против. – Он опять показательно прижал Лизу к себе, глянул с умилением. – А я не хочу её расстраивать.

Вообще-то она немного другое имела в виду – что всё происходящее бред, а не только Настёнино предложение. К тому же в него Лиза не особо и поверила. Она бы сама никогда…

Да, конечно, ерунда. Но Пожарский опять повернулся к собеседнице, произнёс с виноватым сочувствием:

– К тому же… Настён, ну-у, я даже не знаю. У меня же рука не поднимется… и не только рука… – И вдруг усмехнулся, скривив угол рта, и дальше продолжил со снисходительным колким пренебрежением: – Ну как я смогу тебя лишить – единственного достоинства по жизни? Тебе же кроме невинности и предъявить больше нечего. На что тогда ловить будешь?

До Настёны дошло не сразу. Не потому что тупая, скорее всего, просто не ожидала – сначала растерялась, а потом лицо закаменело, глаза зло сузились. Задышала глубоко, так что ноздри раздулись, моргнула, кажется, пытаясь сдержать подступающие слёзы.

Ну, точно – шмыгнула носом. Наверняка, хотела что-то сказать, но побоялась, что голос сорвётся, прожгла ненавидящим взглядом Лизу – а она-то при чём? – резко развернулась, бросилась прочь. Пожарский посмотрел ей вслед, опять брезгливо скривившись, но в то же время вроде бы оценивающе, будто последний раз проверяя, от чего отказался, и размышляя, не стоит ли передумать, пока не поздно.

Но, может, Лиза и неправильно всё представила. Разве этих парней разберёшь? То у них главный критерий женской привлекательности «я б вдул», то они добровольно от идущего им прямо в руки отказываются, ещё при этом и насмехаются. Хотя Настёна как раз из той категории, про которую остальные дружно сказали бы – вот то самое, определяющее. А сцена, конечно, мерзкая и какая-то абсурдная. Даже не до конца верится.

– Она правда… – начала Лиза.

– Девственница? – не дожидаясь, закончил за неё Алик.

– Да это тут причём? Мне без разницы, – возразила она и продолжила: – Предлагала тебе…

– Да не бери в голову, – опять не дав ей договорить, равнодушно отмахнулся Алик, раздражённо добавил: – Ну её на хрен. Курица безмозглая.

– Перестань! – одёрнула его Лиза. – И вообще – зачем ты с ней так?

– А нельзя? – уставившись, с напором произнёс Пожарский. – С ней нельзя, а со мной можно?

– Что с тобой можно? – она действительно не понимала причин его раздражения.

– То есть ты тоже уверена, что я непременно куплюсь на любое аппетитное тельце? – возмущённо поинтересовался Алик. – И что я вот такой безотказный автомат для экстренной дефлорации. Если вам вдруг приспичит, обращайтесь к Пожарскому! – продекламировал он достаточно громко и патетично. – А я буду бе-езмерно польщён, что оказался у вас первым. Это ж такое невероятное удовольствие – трахать зажатую, ничего не умеющую, деревянную куклу. Или, да-а, – протянул театрально, распаляясь ещё сильнее, – я ж забыл. Сначала я обязан сделать так, чтобы она захотела, очень-очень захотела. Чтоб ей было приятно, и она раз пять по ходу кончила. Я ж умею. При этом сама она будет бревно бревном, а я должен расстараться. – Он опять чуть наклонившись, приблизился своё лицо к Лизиному и спросил почти в упор, качнув головой. – А вот нахрена мне это надо? А? – Потом отстранился, заключил уже не столь экспрессивно, хотя и не менее саркастично. – Удовольствие по минимуму, сплошные недоразумения. И с самооценкой у меня проблем нет. Очередная целочка в моей копилке на неё никак не повлияет. Да и далась мне ваша девственность. То же мне, ценность. – Алик презрительно хмыкнул, и вдруг переменился, улыбнулся, как всегда, завлекательно и мило, приобнял. – Хотя… – чуть прищурился, наклонил голову к одному плечу, заявил: – вот для тебя я бы и правда постарался. Тебе случаем не нужно?