Вернуться и вернуть - Вероника Иванова

— Не знаю, — кузен немного подумал и тоже сел. В кресло напротив.

— Ой ли? Сомневаюсь, что отец и вдохновитель Тайной Стражи не имеет представления о чаяниях своих сирых и убогих родственников.

— Не смешно.

— Почему? — почти обижаюсь.

— Потому! — Ксо борется с улыбкой, постепенно проигрывая и уступая позиции одна за другой. — Во-первых, я давно уже... Впрочем, неважно. А во-вторых... Это кто у нас сирый и убогий?

— Вот только не будем показывать пальцем!

— Именно. Не будем. Ну, вываливай свои... чаяния.

— Я серьёзно, Ксо!

— Слушаю.

— Я придумал, что делать с Шэролом!

— Четвертовать? — нездоровая заинтересованность в голосе.

— Тьфу на тебя! Я вообще против его казни!

— Кто бы сомневался... Основания?

— Он слишком ценен для будущего.

— Кто это установил?

— Допустим, я. А что?

— Давай без «допустим», хорошо? Это слишком ответственное решение, чтобы принимать его вперемешку с шуточками, — кузен спокоен и деловит. Даже слишком деловит. — Итак, ты находишь Галеари полезным?

— Да. Объяснить, почему?

— Не надо! — отмахивается Ксо. — У меня не очень-то много свободного времени. Полезен, так полезен, фрэлл с ним. Стало быть, казнь отменяется?

— Не совсем.

— То есть?

— Я кое-что хочу проделать... Исключительно ради блага всех, включая Шэрола!

— Ну-ну... Излагай. Только коротко и ясно!

Что главное в глупом и неблагодарном деле спасения человеческих душ от бездны, по краю которой они всё время ходят? Ни за что не догадаетесь! Талант того, кто примеряет на себя одежды судьи и палача. Нет, даже не талант, а Дар. Дар из путаницы мыслей и образов созидать нечто правильное, упорядоченное, светлое и жизнеспособное.

Я таковым Даром не обладаю. Собственно, и не хочу обладать, поскольку лишние способности требуют и лишних усилий по их обязательному применению. А ведь если чего-то не можешь делать, от тебя этого и не станут требовать, верно? Ещё лучше: не станут ожидать, что ты что-то сделаешь. И как приятно парить над проблемами — чужими и своими — не замечая исчезающих в Бесконечности Времени вздохов Мироздания!... Простите, замечтался. Полёт мне тоже неподвластен. Посему — ножками, ножками, по земле, по грязи, по...

Взгляну-ка на декорации, пока есть время до выхода главных действующих лиц на сцену!

Стягиваю капюшон на затылок и обозреваю стены внутреннего дворика тюрьмы.

Очень подходяще. Очень. В меру мрачно: тускло-серая каменная кладка, на которую зима набросила рваную накидку инея. В меру трогательно: на высоте примерно в четыре человеческих роста глухие стены заканчиваются, позволяя насладиться бледным заплаканным небом, неумело спрятавшимся за косматыми облаками. Однако, будет метель: ветер там, наверху, разгулялся не на шутку. Но во дворике тихо и почти тепло. Тепло для последнего месяца года, имею в виду: мороз если и пощипывает щёки, то делает это почти ласково. Отлично. Чем благосклоннее сегодня природа к моим проделкам, тем удачнее они осуществятся...

Примерно посередине дворика расположен невысокий помост из массивного бруса. Место казни, м-да... Всё готово к проводам очередной заблудшей души в Серые Пределы — даже длинный меч, прислонённый к плахе. Положим, его место сейчас не здесь, но... Мне так проще. Провожу пальцами по слегка выщербленному лезвию. Скольких ты упокоил, дружище? И сколько раз ты молил своего хозяина оградить тебя от позора столкновения с беззащитной плотью не на бранном поле, а по приговору суда? Сколько раз?... Молчишь? Молчи. Пожалуй, я понимаю твою досаду и твоё разочарование. Но не спеши огорчаться раньше времени: сегодня у тебя будет отдых от трудов праведных и неправедных. Очень на это надеюсь...

Шелест шагов по скользким плитам двора. Поворачиваю голову. Медленно и степенно, как и подобает человеку, который знает то, о чём пока не догадываются все остальные. Смотрю на виновника всплеска моего здравого смысла.

Да, за прошедшие дни Шэрол не стал привлекательнее. Не с чего было. Хотя... Иных и мёртвенная бледность лица делает прекрасными. Так. Одет легко, как и требовалось. Даже чересчур легко. Ай-вэй, как мне стыдно вдруг стало: сам — мало того, что в длинном плаще, так под ним ещё и куртка, подбитая коротко стриженым мехом, а бедный молодой человек — в одной рубашке... Нехорошо. Впрочем, у меня появился лишний повод поторопиться, пока граф Галеари не выстудил все свои лёгкие.

Двое конвоиров, сопровождавших осуждённого на место казни, подвели Шэрола к помосту, на краю которого сидит и беспечно болтает ногами судья и палач в одном лице. Причём, исключительно добровольный.

Надо сказать, моё присутствие в сем скорбном месте молодого графа не порадовало, но своё раздражение он оставил при себе, по всей вероятности решив в последние минуты жизни не тратить силы на перебранку с типом, который настолько неприятен, что...

— Доброго утра, граф! — приветствую от всей души, но лишнего своему вредному характеру не позволяю: улыбка даже не намечается.

— Вы намереваетесь присутствовать на... — начал было спрашивать Шэрол, но я отрицательно замотал головой:

— Что Вы, граф, что Вы! В преддверии празднеств в Виллериме можно найти куда более весёлые места, чем это.

— Почему же Вы здесь, а не в одном из упомянутых мест? — о, в молодом человек ещё теплится ирония? Похвально!

— Дела, граф. Неотложные и неприятные. Почти семейные.

— Семейные? А, Ваш дядя, как я слышал, возглавляет Академию... — Шэрол поспешил дать моему намёку своё объяснение. Ошибся. Ну и пусть, ему простительно.

— Надо же, Вы уже знаете! Какая неожиданность... И кто-то утверждает, что быстрее всего движется мысль? Глупцы! Ничто не сравнится с ужасающей воображение скоростью распространения слухов и сплетен!

Веду себя почище, чем придворный шут. Сам замираю от собственного нахальства и задора. Впрочем, мне тоже... Простительно. Первый в жизни экзамен, который я устроил себе сам.

Шэрол принимает мою шутку. Почти принимает. Сами посудите: когда в нескольких шагах поблизости скучает в ожидании меч, предназначенный для твоей шеи, повода для веселья нет. А значит, и мне пора чуть посерьезнеть:

— Видите ли, граф... Мои дела отчасти касаются и Вас.

— Каким же образом?

— Помните, я говорил, что Вы ошиблись дважды? Первую ошибку мы с Вами уже, слава богам, разобрали по косточкам, осталась последняя... Ваша неминуемая смерть.

— Вы же сами сказали: «неминуемая»! — скривился Шэрол. — В чём же ошибка?

— В Вашем отношении к жизни.

Молодой человек нахмурился.