Обычная женщина, обычный мужчина (сборник) - Мария Метлицкая

Она была готова и на минимум, и на максимум – это было видно.

А потом спохватилась:

– Господи! А выбираться-то отсюда как?

Мастерская находилась в промзоне – вроде и не самые выселки, а автобусы не ходят, в такси, как говорится, не содют. Потому что нет этих самых такси. Ничего нет – только клиенты Петручио. А те на машинах. Или на машинах друзей или родственников, если машину придется оставить.

Петручио вяло пожал плечами – мол, мое-то дело какое!

– Не беспокойтесь! – любезно откликнулся импозантный мужчина на вишневой «Вольво». – Мои дела минут на двадцать, да, Петь? – он обратился к механику за поддержкой. – Да не больше, уверяю вас! А потом я вас подвезу! До метро вас устроит? – И он обворожительно улыбнулся.

Она обрадованно кивнула:

– Конечно! Спасибо, какое счастье! А то я уже за дочкой должна торопиться! – затараторила она. – На танцы везти, на другой конец города! А там у них строго.

– Пустяки! – успокоил ее мужчина. – Я вас не брошу! Такое же дело – дочку на танцы! Ну, не к метро, так к стоянке!

Она смущенно улыбнулась и сняла очки. Они посмотрели друг другу в глаза.

«Славная, – подумал он. – Потерянная такая. Беззащитная. Нежная, наверное. Непросто ей в этой жизни».

«Красавец! – подумала она. – Господи, какой красавец! А как галантен! Как воспитан! Как неподдельно участлив! Остались же на свете такие мужики! И повезло же кому-то…»

Ей взгрустнулось, и она присела на скамейку. Галантный красавец что-то обсуждал с наглым Петручио.

Наконец проблема была обозначена, и Петручио медленно поковылял в рабочий отсек. Мужчина подошел к ней и с улыбкой осведомился:

– Кофе?

Она растерянно пожала плечами.

– Аппарат, – объяснил он. – У Петьки стоит аппарат. Поставил, жмот, по просьбам трудящихся. Кофе, конечно, не ах, но… – Он озабоченно посмотрел на нее: – Вы, по-моему, здорово замерзли!

Она смущенно кивнула:

– Что есть, то есть. Такой сильный ветер!

Он улыбнулся:

– Капучино? Эспрессо? Латте?

И оба рассмеялись.

Он двинулся к ангару, а она внимательно смотрела ему вслед. Внимательно и грустно.

Есть же на свете… Есть! Надежные. Уверенные. Сильные. Берущие все на себя. Заботливые. Ответственные… За которыми как за стеной и с которыми ничего не страшно. Вот просто ничего! Не то что мой «царь зверей»!

Только всегда почему-то они достаются другим. Завидно? Обидно? Грустно?

И завидно, и обидно, и грустно! И вечный вопрос: «А почему? Почему?»

И ответа, как всегда, нет.

Обычно это начиналось так… Впрочем, нет, надо рассказывать с самого начала. Дня за четыре начинали закупать продукты – обстоятельно, по списку. Потом составляли другой список – собственно самих блюд. Они долго сидели на кухне напротив друг друга и что-то бесконечно уточняли, корректировали и даже спорили, но, как правило, всегда сходились во мнениях. Вообще, с годами их взгляды, представления или суждения о чем-либо практически на все совпадали.

Потом мать закатывала рукава – и начинала трудиться. Она вообще ко всему относилась либо очень серьезно, либо очень легко, середины не было. Потом она начинала тревожиться, что не застынет холодец или не поднимется тесто.

Накануне отец ставил в гостиной большой раскладной стол. Когда стол был уже накрыт, мать садилась на стул, тревожно оглядывала то, что на этом самом столе стояло, и трагически произносила:

– Я так и знала: еды мало. Может не хватить.

Отец подходил к столу, на минуту замирал, а потом растерянно, с сомнением спрашивал мать:

– Ты думаешь?

Мать медленно кивала головой. Сын, в который раз наблюдая эту сцену, крутил пальцем у виска, уходил к себе и раздраженно хлопал дверью. Вечное наследственное сумасшествие, страх, что гости останутся голодными.

– Ну, есть как есть! – вздыхала мать и уходила – переодеваться и наводить красоту.

Наконец раздавался первый звонок в дверь.

– Открывайте! – кричала из ванной мать, докрашивая глаза.

Отец, уже в рубашке и галстуке, распахивал дверь, а мать выбегала из ванной, тоже уже при полном параде. В узкой прихожей начинались радостные вопли и суета. Отец выдавал заранее приготовленные тапочки, а мать принимала конфеты и цветы. И, конечно, объятия и поцелуи. Гости отходили на шаг, придирчиво оглядывая друг друга и хозяев, хлопали по плечам, кокетливо поправляли перед зеркалом волосы, одергивали костюмы и платья. Потом шли на кухню перекурить и обменяться самыми свежими сплетнями. Наконец объявляли полный сбор, и все рассаживались по местам.

Гости оживленно оглядывали стол, просили передать друг другу то заливное, то оливье, подкладывали что-то соседу в тарелку, наливали женщинам в бокалы вина и, конечно же, хвалили мать:

– Ну, ты, Танька, как всегда!

Мать рдела и приговаривала:

– Кушайте, кушайте, мои дорогие!

А «дорогие» делали это с явным удовольствием и искренностью.

Потом опять раздавался звонок в дверь, и все хором кричали:

– Открыто!

Конечно, это приходила Лялька, мамина подружка еще школьных лет и героиня тайных грез ее сына в пубертатный период. У Ляльки и сейчас была талия пятьдесят восемь сантиметров. Опоздания ей прощались: она большой босс, директор рекламного агентства. Жизнь у Ляльки непростая, занята она по горло, и внизу, у подъезда, ее всегда ждал водитель.

Лялька грациозно присаживалась на стул, расправляла складки платья и объявляла, что голодна, как портовый грузчик. Мужики наперебой бросались за ней ухаживать. Она девушка хоть и холостая, но, понятное дело, не одинокая, однако в эту компанию всегда приходила соло.

– Ну их к чертям, – говорила Лялька про своих мужиков. – А то еще привыкнут к хорошему!

Мать гордилась Лялькой и радовалась, что та нашла время и приехала.

– А ты думаешь, я пропущу? Ну и где я еще поем такого холодца? – смеялась Лялька.

Дальше – опять звонок в дверь, и все дружно кричали:

– Гоша!

Действительно, появлялся Гоша, точнее, Георгий Владимирович Быстров, по прозвищу Быстрый, адвокат, владелец адвокатского бюро «Быстров и партнеры». Он, как всегда, был неотразим – костюм, ботинки, портфель, и пахло от него сигарами, дорогой кожей и горьковатым парфюмом. Рядом с Быстровым – очередная блондинка под метр восемьдесят, но на нее никто не обращал внимания. Все пили, закусывали, делились новостями и, конечно, сплетничали. Потом, утолив голод, немного расслаблялись – и наступал час икс.